Сыны Всевышнего (СИ)

– Стойте! Но Карта сказала мне, что я не получу свою силу, пока не пройду весь Путь до конца! Даже Руднев злился, что я какой-то ущербный!

– Ромашечка, если бы ты безо всяких колебаний уничтожил Ключ, всё бы сразу к тебе вернулось! А после того, как с помощью обретённого источника энергии ты трансформировал бы свои тела, твоя сила возросла бы многократно!

Как же всё просто! И логично. Роману внезапно стало очень, очень холодно. Жаркое солнце больше не грело его. Его била дрожь. Заледеневшие пальцы сами собой сжимались в кулаки, и посиневшие ногти впились в ладонь.

– А Руднев – знал? – отрывисто спросил он.

– Что-то знал, чего-то не знал – мутная история. Как ты думаешь, кто терроризировал его сознание с раннего детства? Панарин сказал тебе, что за господин еженощно внушал ему, что он должен найти Карту? Конечно, это был не совсем ты, а некая сущность, которая принимала твой облик – твой прежний облик…

– Я всё равно не понимаю, если всё было так здорово спланировано, то почему всё пошло наперекосяк?

– Никогда не надо недооценивать противника, Ромаша! – Радзинский, вздыхая, налил ему свежего чаю, выплеснув остатки холодного на траву. – Руднев в качестве сопровождения получил в своё время Панарина. А у Бергера есть мы! Бергер наш – понимаешь? Из нашей связки. Он прямой Колин приемник. И, хотя формально Коля пришёл за тобой, на деле он пришёл – за Бергером. А ты – его громоздкое и опасное приданое. Вот мы с тобой и возимся.

– Как же вы узнали про «отформатированную» Бергером Карту?

– А Карту нам буквально на дом доставили. Промысел. Принесли и под нос положили. Как раз в тот день, когда ты на моём горизонте нарисовался. Таким вот образом, и пошло у вас с Рудневым всё наперекосяк…

Роман взял в руки чашку, согревая потерявшие чувствительность пальцы.

– А теперь что? – тусклым голосом поинтересовался он.

– А теперь – тебе решать! – дед смотрел на него участливо, но не делал никакой попытки помочь Роману выкарабкаться из неприятной ситуации.

– А у меня есть выбор? – с горечью произнес Роман.

– Выбор есть всегда, – заверил его Радзинский.

– Например? Замочить бедняжку Бергера?

Дед расхохотался.

– Ну, если это для тебя не вариант, тогда другое дело! Тогда остаётся – Карта. Сомневаюсь, что ты захочешь отказаться от собственной силы. Значит, придётся пройти весь Путь до конца.

– Фанфары. Хеппи энд, – скривился Роман.

– Дурак ты, Ромашка, – ласково и с неожиданной теплотой глянул на него дед и похлопал рукой по спинке стоящего рядом кресла. – Иди сюда, я тебя обниму.

– Это часть какого-то ритуала? – ворчливо поинтересовался Роман, в следующую секунду прижатый щекой к широкой груди Радзинского.

– Не хорохорься, – добродушно усмехнулся дед, похлопывая его, как младенца, по спине. – Считай, что я тебя усыновил.

– Вы бы так не шутили. А то я поверю… – умиротворённо пробормотал Роман, прикрывая глаза.

– А я и не шучу. Я вообще человек серьёзный и во всех отношениях положительный.

– А я – отрицательный.

– И что? Разве любят за что-то? Просто любят и всё. Так что – не парься. Скушай лучше конфетку. – Радзинский сунул ему под нос что-то в блестящей обёртке. – Нет? А я съем. Представляешь, у Коли повсюду конфеты – россыпью. Вот эту я вытряс сегодня утром из его пиджака. Там ещё три карамельки было. Можешь не сомневаться, он бы с успехом заменил этим обед. Пришлось упаковать ему с собой несколько пирожков – это единственная пища, способная заинтересовать его помимо сладкого. Ах, ну да! Он ещё пьёт молоко! Может быть это и спасает от гибели его зубную эмаль? Хотя, скорее всего, здесь главную роль играет хорошая наследственность…

Слушая нарочито легкомысленную болтовню Радзинского, Роман блаженно улыбался. Он прекрасно видел, как хитрый дед вытягивал из него противную на вид чёрную ленточку. Оп! Она полыхнула в воздухе и пропала – даже пепла не осталось. Пригревшись на мерно вздымающейся груди Радзинского, Роман расслабился и, в конце концов – вполне предсказуемо – доверчиво уснул под деловитое гудение пчёл слетевшихся на оставленное на столе варенье. Солнце пригревало Роману макушку, птицы высвистывали что-то усыпляющее, а лёгкий ветерок и вовсе, поглаживая его по щеке, лукаво нашёптывал слова колыбельной. Если бы так было всегда…

====== Глава 56. Замочить бедняжку Бергера ======

– Так Вы считаете, что Элис Китлер была-таки ведьмой? – знакомый звонкий голос отчётливо раздавался в больничном коридоре, несмотря на закрытую дверь палаты. Роман замедлил шаг и нерешительно остановился, не веря своим ушам. Может он перепутал этажи? Но в ответ раздался спокойный голос босса:

– Женщина с такой сумасшедшей энергетикой, да ещё при условии, что она живёт за счёт энергии низших центров – по определению ведьма. Разумеется, я употребляю здесь это слово исключительно в обывательском значении. Потому что по-хорошему ведьма – это та, которая ведает, то есть обладает специфическим знанием. В данном случае речь об этом, скорее всего, не идёт. Но даже если Китлер не имела никаких специальных знаний – а я сильно сомневаюсь, что она действительно натиралась мазью из мозгов умерших детей и летала на палке, как свидетельствовала её служанка – даже в этом случае страстное сосредоточение на намерении, позволяло ей устраивать свою судьбу. А четыре официальных брака – причём последний раз она вышла замуж почти в шестьдесят лет – только подтверждают это. Мужчины явно подсаживались на её энергетику. И, заметь, сколько у неё всегда находилось покровителей. Даже деверь встал на её сторону, когда пасынки обвиняли мачеху в том, что она присвоила их деньги. И наказания она успешно избежала, хотя служанку сожгли за колдовство. Правда, здесь есть и чисто астрологический момент…

Роман не выдержал и толкнул дверь. Ну, так и есть! Никакой ошибки: взъерошенный, улыбающийся Бергер совершенно спокойно сидит на постели у Руднева, привычно скрестив ноги по-турецки, и мирно беседует со своим похитителем. Заложив книгу пальцем, чтобы не потерять страницу, Кирилл с неподдельным интересом слушал как всегда элегантного – облачённого в чёрную шёлковую пижаму – Андрея Константиновича, на лбу которого красовался аккуратно приклеенный пластырь.

Роман не верил своим глазам. В мозгу вспыхнула мысль, что замочить бедняжку Бергера ему захочется ещё не раз. Он задохнулся от гнева и, сделав шаг вперёд, впился в Бергера таким горящим взглядом, что, казалось, ещё немного и у бедняги вспыхнут волосы. Кирилл, мгновенно оценив его состояние, одним прыжком покинул рудневскую постель и бросился Роману на шею.

– Рома! Как хорошо, что ты приехал! А то я так волновался… – с виноватым видом пролепетал он.

– ТЫ волновался?! – рявкнул Роман, но тут дверь за его спиной отворилась, и вошёл Радзинский. Он был в свободных белых брюках, седые волосы рассыпаны по плечам, на руку намотаны чётки – если бы не маленький крестик, покачивающийся на шёлковой кисточке между тёмных бусин, можно было бы принять его за мусульманина.

– Что вы оба здесь делаете? Живо в коридор! – решительно скомандовал он.

– Эй, я же в пижаме! – слегка обиделся Бергер.

– Ничего, – усмехнулся Радзинский, окидывая его внимательным взглядом. – Вон, Шойфет в гости не стесняется в пижаме ходить. Бери с него пример. И, вообще, отправляйся в свою палату. Оттуда же ты пришёл в таком виде?

Роман гневно сверкнул глазами в сторону гадко усмехающегося Руднева и потянул Бергера к выходу.

– Что ты вытворяешь? А?! – зашипел он, когда дверь за ними закрылась. – Думаешь, я не понимаю, что ты собирался сделать? Это такой изощрённый способ мести: пожертвовать собой, чтобы я потом всю жизнь мучился от угрызений совести? Да?

– А ты думаешь, я не понимаю, зачем ты меня прогнал? Боялся, что я помешаю тебе совершить торжественный акт самоубийства? – обиженно прошептал в ответ Кирилл, пытаясь отцепить от своих предплечий романовы пальцы. – Да отпусти же! Синяки останутся!

– Да тебе было бы полезно синяков наставить, чтобы ты помнил, как не следует с людьми поступать!