Сыны Всевышнего (СИ)

Руднев на это замечание оскорблено поджал губы и взглянул так обиженно, что несчастный доктор даже покраснел от стыда: всё-таки два инфаркта подряд – это вам не шутка!

– Извини, затмение какое-то нашло, – скорбно пожаловался Панарин, сиротливо стоящий около дивана на коленях, и вдруг уткнулся лицом в рудневскую рубашку где-то в районе желудка. – Если бы ты знал, как мне тошно!

Андрей Константинович положил Женечке на голову свою ухоженную руку и принялся ласково перебирать его волосы, поощряя к дальнейшим душевным излияниям.

– У меня такое впечатление, что я сбился с курса, – с тоской завздыхал доктор, опаляя горячим и влажным дыханием рудневский бок. – Плыл, плыл в нужном направлении и вдруг заблудился в тумане.

– А конкретнее? – мягко уточнил Руднев, подозрительно прищуривая при этом глаза и настораживаясь.

Панарин резко сел на пятки и неожиданно выпалил:

– Только тебе скажу. Не могу больше!

– Что? – с ужасом спросил Андрей Константинович, приподнимаясь на локте.

– Не знаю, как объяснить. Наверное, у меня внутри изъян какой-то. Очень серьёзный. Вроде производственного брака, – сбивчиво заговорил Панарин. – Я бьюсь, как рыба об лёд, а в итоге прихожу к тому, с чего начал! Так не бывает! Так не должно быть!!! – Женечка вскочил, нервно размахивая руками, и принялся беспорядочно метаться по комнате.

– Говори уже, в чём дело, – строго прикрикнул на него Руднев, садясь на диване.

– Я и говорю: кем я был, тем и остался! Неужели не понятно?! – психанул Женечка. Держатели полок в книжном шкафу, стоящем за его спиной, вдруг кракнув, подломились и книги лавиной посыпались наружу, выдавливая своей тяжестью стеклянные дверцы. Панарин едва успел отскочить в сторону, но всё-таки запрыгал на одной ноге, потирая ушибленную толстенным фолиантом голень.

– Факты, идиот! Факты!!! – не выдержал Андрей Константинович.

– Факты тебе нужны? – разозлился Панарин. – Пожалуйста! Я живу в полной уверенности, что раскаялся – понимаешь? Я расслабился и тихо умиляюсь на свой духовный подвиг. А тут такой облом!!! Каждый раз, засыпая, я теперь погружаюсь в тот самый мрак, из которого вынырнул когда-то. И я чувствую себя там своим! И снова из меня вылезает всё то, от чего, мне казалось, я избавился навсегда. Я понимаю, что могу убить безо всякого сожаления, что мне нравиться манипулировать людьми, что меня это развлекает!.. И опять вернулось то постоянное ощущение скуки, которое угнетало меня тогда – скуки и невероятной силы, которая распирает тебя изнутри и которую не знаешь, куда приложить. Так и тянет покуролесить!.. Как будто не было всех этих лет. Как будто всё было напрасно. Тут не только напиться, тут, знаешь, застрелиться хочется!..

Женечка резко замолчал, словно подавился словами, и со злостью пнул попавшуюся под ноги медицинскую энциклопедию.

– Киса, ты так и не сказал ничего конкретного, – трезво заметил Андрей Константинович. Он встал и быстро подошёл вплотную к Панарину. – Жень, ты никогда не был бандитом, – негромко, но твёрдо сказал он. – Тебе не наплевать было на людей. Ты просто был …как пьяный, и не отвечал за свои действия. Но когда ты понимал, что натворил, тебя мутило, тебе было плохо, тебе не нравилось зло само по себе. Зачем ты сейчас на себя наговариваешь? И что бы там ни мучило тебя сейчас по ночам – Жень, это морок, это обман. Поверь, это пройдёт. А отчего так получилось – это второй вопрос. Мы, разберёмся, Жень. И всё будет хорошо. – Руднев шагнул в сторону, схватился за горлышко бутылки и красноречиво протянул коньяк Женечке. – Только учти: я без закуски не буду…

Женечка, открыв рот, изумлённо таращился на бутылку, но почему-то не делал попытки её забрать. А потом и вовсе – судорожно вздохнул и порывисто Руднева обнял.

– Хорошо, что ты вернулся. Знаешь, мне всё равно – плохой ты, хороший, колдун или добрый волшебник. Ты всё равно самый близкий мне человек на свете. Я это сразу понял – тогда, когда мы встретились. Вот. Давно хотел сказать…

Андрей Константинович, усмехаясь, обнял Женечку в ответ и тихо фыркнул в панаринские кудри:

– Кому ты это говоришь! Со мной было то же самое…

====== Глава 94. Отпуск за свой счёт ======

Роман с неподдельным интересом разглядывал сморщенное личико новорождённой сестры.

– Странно, – недоверчиво пробормотал он. – Невозможно однозначно зафиксировать внешность…

– Ты тоже заметил? – с восторгом шепнул Бергер, который сиял так, будто ребёнок родился лично у него, а не в семье одноклассника. – Удивительно текучий образ… Это потому, что она ещё не полностью здесь. Чувствуешь, какие тонкие и светлые вибрации от неё исходят?

Роман вдруг решительно подсунул одну руку под спинку младенца, а другую так, что голова оказалась на сгибе его локтя, и ловко вынул ребёнка из кроватки.

– Т-с-с… – возмущённо зашипел Бергер. – А если она вдруг заплачет?

– Тогда я отдам её тебе, и она сразу успокоится, – усмехнулся Роман.

– Ты мне льстишь, – покачал светловолосой головой Кирилл, с замиранием сердца наблюдая, как Роман уверенно держит сестру на руках.

– Просто лавина информации, – пробормотал тот, прищуриваясь куда-то в пространство. – Жаль, что этот канал потом закроется…

– А ты бы, Шойфет, поменьше перестановкой букв занимался и не пропадал бы у Мюнцера круглые сутки, тогда, глядишь, этот канал для тебя и не закрылся бы! – укоризненно прошептал Кирилл, бесстрашно глядя Роману в глаза.

Роман прищурился зло и осторожно опустил малышку в кроватку. Снова повернувшись к Бергеру, он смерил его мрачным взглядом и быстро приблизился к нему почти вплотную.

– С каких пор это стало проблемой? Я что: чёрной магией балуюсь? Разве не Радзинский сосватал мне Мюнцера? Чем плоха Каббала?

– Каббала всем хороша, но она не решит твоих проблем. Ты задумал креститься, но даже не заметил, что до сих пор не покинул того слоя, который предшествует христианству. Ты вообще превратил Карту в средство для своих каббалистических штудий. Спроси у Панарина, почему он бросил йогу? Тоже ведь – знание – полезное во всех отношениях и к чёрной магии отношения не имеющее.

– Что ты хочешь этим сказать? – раздражённо процедил Роман.

– Ты не изменился. Ты по-прежнему не понимаешь никаких других методов, кроме магических. Манипуляции с материей и энергией, сложные ритуалы – отличный способ показать, кто сильнее, кто круче. Утверждаешь, что готов на всё, чтобы получить результат? Христианство – самый прямой, самый короткий путь. Он ведёт туда, куда другие дорожки даже не доходят. Но он требует смирения. Попробуй стать таким, как этот младенец – доверять не себе любимому, ни своей силе и знаниям, какими бы значительными они ни были, а Богу, для которого ты – предмет любви и заботы.

– Это просто слова, Лапуля, – надменно процедил Роман.

– Не смей так говорить! – вдруг гневно крикнул Кирилл, заставляя Романа отступить от него удивлённо. – Хочешь проверить?! Давай, померяемся силой – кто из нас может больше! Николай Николаевич в состоянии свободно подняться туда, куда ты можешь только одним глазком заглядывать и то только потому, что для тебя временно открылся этот канал. Панарин вытащил Андрея Константиновича оттуда, где он застрял бы на века, и вся твоя хвалёная магия не стоит ломаного гроша, потому что её не хватило бы для этого! Всё! Надоело! – Бергер обеими руками оттолкнул Романа с дороги и решительным шагом направился в прихожую. – Надоело лбом стенку прошибать! – возмущённо бормотал он, ожесточённо натягивая на себя куртку. – Надоело изображать трогательного домашнего питомца! Убирайся к дьяволу!!! – заорал он, когда растерянный Роман попытался схватить его за плечо. Сунув ноги в ботинки, он резко развернулся – во взгляде его сверкала сталь – и тихо, отчётливо произнёс, глядя Роману прямо в глаза, – Ты забудешь меня. Забудешь весь последний год. У тебя есть Карта, есть Аверин, Радзинский, Ливанов и Мюнцер, есть твой босс, но у тебя больше нет Ключа. Одноклассник по фамилии Бергер тебя совсем не интересует: он ботаник – ничего стоящего. Как только дверь за мной закроется, ты забудешь обо мне. Мазаль тов (1), Шойфет!..