Сыны Всевышнего (СИ)

====== Глава 88. Странные гости ======

– Николай Николаевич! – Роман перемахнул через невысокий заборчик и преградил учителю путь. – Я думал, уже не догоню, – усмехнулся он, выравнивая дыхание.

– Да, Рома, я слушаю тебя, – слегка нахмурился Аверин и недоверчиво взглянул в ту сторону, откуда явился Роман.

– Где Бергер и почему я не подошёл к Вам в школе? – понимающе ухмыльнулся тот. – Докладываю: Бергер с каким-то там хором отбыл выступать на очередном православном фестивале – срочно понадобилась замена, и брат обратился к нему. Только что лично усадил его в автобус – так сказать, сдал ответственному лицу с рук на руки. А в школе не подошёл потому, что не хочу, чтобы Бергер знал.

– Многообещающее вступление… – обречённо вздохнул Николай Николаевич, тоскливо глядя в самоуверенные чёрные глаза. Он невольно отметил про себя, как сильно тот прибавил в росте – ещё немного, и придётся глядеть на него снизу вверх.

Роман как-то подозрительно счастливо расхохотался и, решительно забрав у Аверина портфель, сделал приглашающий жест рукой.

– Я Вас провожу?

Николай Николаевич неопределённо пожал плечами и молча двинулся вперёд. Серый ноябрьский день – такой, как положено: с резким холодным ветром, голыми чёрными ветками на фоне хмурого неба, с шуршанием проносящимися по асфальту ржавыми засохшими листьями – не располагал к неспешным прогулкам.

– Если никуда не торопишься, давай поговорим у меня дома, – красноречиво поёживаясь от ветра, предложил Николай Николаевич.

– Не тороплюсь, – лаконично ответил Роман и уверенно зашагал рядом.

– У тебя скоро день рождения? – не удержался от вопроса Аверин.

– Да, – равнодушно кивнул Роман. – Смешно, правда? Праздновать шестнадцатилетие, когда чувствуешь себя ровесником цивилизации… Я и в школу, честно говоря, за шиворот себя волоку – так вся эта дребедень меня достала! Если бы не Бергер…

– Вот поэтому никто из нас ничего и не помнит, – серьёзно взглянул на него Николай Николаевич. – Чтобы это не мешало жить. Не каждый способен вынести знание о своём прошлом. К сожалению, у тебя не было выхода…

– Согласен. Некоторых вещей лучше не помнить. Я ночью глаза закрываю, и у меня в голове начинает прокручиваться каждый день из тех, что Бергер прожил в моём доме. Всё, в мельчайших подробностях: с момента нашей первой встречи и до… Ну, Вы понимаете... – Взгляд Романа сделался крайне жёстким, а губы сжались в тонкую полоску. – И мне трудно от этого абстрагироваться. Он для меня теперь только тот самый ребёнок, который сделал для меня так много. А почему? Я пытался у него выяснить – в результате поскандалили… – Роман раздражённо махнул рукой. – Господи, как бы я хотел всё вернуть! Всё исправить. Чтобы он снова стал маленьким мальчиком, о котором я мог бы заботиться… Я ведь мог его усыновить! Представляете? Мог стать его Наставником… Да много чего мог для него сделать! Я бы и сейчас с радостью его усыновил, честное слово! Только теперь это никому, кроме меня, не нужно – хоть на стенку лезь! Я догадываюсь, как со стороны это странно выглядит, но ничего не могу с собой поделать. Знаете, у меня рефлекс сразу срабатывает, как только я его вижу – облизывать его, в зубах таскать, как котёнка, заботиться, опекать…

– Тебя это беспокоит? – осторожно спросил Николай Николаевич.

– Что? – удивился Роман. – Вы решили, что я жалуюсь? Нет, конечно. Бергер для меня – единственный свет в окошке, и я его никому не отдам. Даже не надейтесь. Мне просто кажется, что я никогда не смогу адекватно расплатиться с ним. Вот это по-настоящему угнетает…

– Ты можешь правильно использовать его подарок. Это и будет лучшая благодарность. Поверь мне.

– Верю, – сухо ответил Роман и до самой аверинской квартиры не проронил больше ни слова.

– Викентий Сигизмундович не обидится, что я пользуюсь его тапочками? – насмешливо поинтересовался Роман, разуваясь в маленькой прихожей.

– С чего ты взял, что это его тапочки? – выглянул из комнаты Аверин.

– Чувствую – с чего взял…

– А-а-а… Викентий и правда надел их пару раз, чтобы меня не обидеть. Так-то он предпочитает ходить босиком – ему всегда жарко.

– Ну, тогда никаких проблем, – весело согласился Роман. – Куда теперь?

– Умывайся и на кухню иди, – отозвался из комнаты Николай Николаевич. – Можешь смело там хозяйничать…

Роман кивнул и послушно отправился, куда ему велели.

– Вот интересно, когда Викентий Сигизмундович успел обед приготовить? – восхищённо воскликнул он, погромыхав на кухне кастрюлями.

– С утра был здесь, вот и приготовил, – пожал плечами Аверин, показываясь на пороге.

– Я полагаю, – вкрадчиво заметил Роман, – он будет мне очень благодарен, если я прослежу, чтобы Вы всё это съели.

– Не забывайся! – возмутился учитель. – Я не Бергер и не нуждаюсь в твоей опеке!

Зазвонил телефон. Николай Николаевич, ещё раз гневно блеснув своими стальными глазами, протянул руку к стоящему на подоконнике аппарату и снял трубку.

– Да. Слушаю тебя, Кеш… Да, всё нашёл. Спасибо… Непременно, Кешенька, непременно… Что? Кому передать? – Аверин мрачно протянул трубку Роману. – Викентий хочет с тобой поговорить.

С довольной усмешкой Роман взял у учителя трубку.

– Здравствуйте, Викентий Сигизмундович, – гипнотизируя Аверина насмешливым взглядом, почтительно произнёс он. – Конечно, понимаю… Прослежу, можете не беспокоиться… Согласен – шантаж и подкуп самые действенные методы в подобной ситуации. Надеюсь, что до этого не дойдёт. Ведь Николай Николаевич взрослый, здравомыслящий человек…

Глаза учителя с каждой репликой распахивались всё шире. На его интеллигентном лице отразилось беспредельное возмущение. Но он всё ещё держал себя в руках. Поэтому, когда Роман положил трубку, любезно ему улыбнулся:

– Суп будешь?

Роман расхохотался:

– Вы не обиделись?

– Пока нет. Пока ты не перешёл определённую грань, – вежливо уточнил Николай Николаевич, мысленно обещая Радзинскому пару неприятных минут этим вечером.

После обеда учитель пригласил Романа в гостиную, которая одновременно служила ему кабинетом.

– Так что за тайны Мадридского двора? – устраиваясь в кресле с коробкой конфет на коленях, полюбопытствовал он. – Угощайся, – Аверин спохватился и с улыбкой протянул коробку Роману.

– Спасибо, но к сладкому я как-то равнодушен, – рассеянно отмахнулся тот. – Хотя теперь у меня всегда припасена пара шоколадок. Для Бергера, разумеется. Как приучить его к чему-нибудь более полезному, вроде сухофруктов – ума не приложу… – Под звонкий смех Аверина он взял с журнального столика книгу и с интересом её пролистал. – Вы это даёте ему читать?

– И это тоже, – кивнул Николай Николаевич, внимательно изучая своего незваного гостя. – Но разговор-то ведь не о нём пойдёт? Верно?

– Верно. – Роман тяжело вздохнул, откладывая книгу. – Речь пойдёт обо мне.

Николай Николаевич мгновенно отставил конфеты в сторону и напряжённо выпрямился в кресле.

– Что случилось?

Роман неожиданно вскочил и принялся нервно расхаживать по комнате. Толстый ковёр скрадывал звук его шагов, а серые сумерки, подкрашенные приглушённым светом настольной лампы, укрытой разноцветным – наподобие витража – стеклянным абажуром, смазывали резкость его движений. Наконец он остановился перед книжным шкафом и, казалось, задал свой вопрос именно ему.

– Как Вы считаете – Карта меня защищает?

– Конечно, – насторожился Аверин. – А что именно тебя беспокоит?

Роман переместился к окну, по-прежнему избегая поворачиваться к учителю лицом.

– После того, как я уничтожил фантом, ко мне стали приходить странные гости.

– В каком смысле – странные? – забеспокоился Николай Николаевич.

– Вам бы не понравились, – мрачно ответил Роман, сверля взглядом тюлевую занавеску.

– Та-ак. Ну-ка, иди сюда. – Аверин пересел на диван и поманил к себе Романа. – Садись. – Взяв подростка за руки, он пристально посмотрел ему в глаза. – Расслабься, расслабься, – шептал он, слегка встряхивая кисти его рук. Потом надолго погрузился в созерцание сверкающих чёрных романовых глаз. – Это живые люди. Не фантомы. Не сущности, – пробормотал он, наконец, продолжая гипнотизировать его взглядом. И вдруг с облегчением рассмеялся. – Всё. Я понял.