Змееныш

факелами, с ножом в руке и хищным оскалом на лице выглядел как демон мщения, явившийся с того света. От него и пахло могилой. В его серо-стальных, глубоко посаженных глазах читалось нечто большее, чем ненависть…

Палач был существом, давно потерянным для мира, но даже у него внутри екнуло сердце, когда он встретился взглядом со своей недавней жертвой. Его челюсть отвалилась, а в расширенных зрачках отразился суеверный ужас. Однако он все же предпринял слабую попытку сопротивляться, ткнув горящим факелом в лицо Стервятнику. Но тот подготовился к схватке гораздо лучше.

Отступив на шаг, Люгер отбил факел рукой и даже не стал убирать голову из-под посыпавшегося на него дождя искр. Пальцы палача безвольно разжались, и факел упал на пол. Теперь, освещенный снизу, Люгер выглядел еще более жутко. Его глаза исчезли в глубоких тенях, и ярко засверкал нож в руке, которая должна была лежать в мусорной корзине…

Палач хотел закричать, но вместо крика издал лишь сдавленный хрип. Его горло превратилось в черный колодец, сведенный судорогой. Наслаждаясь каждым мгновением мести, Стервятник глубоко погрузил нож в тело палача и рванул клинок вверх, распарывая живот до самой груди.

Одежда, пропитанная кровью, рвалась с треском, как пергамент. Разрез, вначале узкий, стал расширяться, как будто чьи-то пальцы раздвигали кожу внутри. Края раны разошлись, и из нее вывалился спутанный клубок кишок. Палач зашатался, его руки судорожно задергались. Люгер вытащил окровавленный нож и провел лезвием по стекленеющим глазам экзекутора.

В эту секунду что-то произошло в его сознании. После мгновенного «затемнения» он ощутил зов мокши, почувствовал его присутствие и болезненное давление. Оно мешало Люгеру изуродовать своего мучителя, пока тот еще не умер. Казалось, череп затопила густая липкая жидкость, в которой вязли мысли и побуждения. В ней растворялась даже ярость… Движения Стервятника стали замедленными и затрудненными, как будто он был мухой, попавшей в паутину. Темное существо трепетало в нем, пробиваясь к свету воплощения…

Потом в его мозгу вспыхнула жуткая догадка: мокши хотел занять тело палача. Более того, он требовал этого, и Слот не мог сопротивляться его натиску.

Люгер оттолкнул от себя экзекутора, и тот рухнул на спину, увлекая за собой окровавленные кишки. Нельзя было терять ни минуты, и Стервятник прекрасно понимал это, но мокши цепко держал его сознание. Он заставил Люгера склониться над жертвой и убедиться в том, что тот испустил дух.

В мертвых зрачках плясали отблески факелов. Тонкая струйка крови сочилась из уголка рта. Пальцы были сведены предсмертной судорогой. От трупа исходило такое зловоние, что у Люгера закружилась голова, а рот наполнился желчью. Но Стервятник уже не принадлежал себе.

Не в состоянии сопротивляться внутренней силе, он улегся на мертвеца и ощутил своей кожей нечто липкое, теплое и податливое, как рыхлая земля. Спазмы нестерпимого отвращения душили его, но вызванное мокши сокращение мышц приближало его голову к голове