Ожидание

— А в чем же? — с иронией спросила Ника.

— Гера рассказала мне о твоём муже, о том, что ты ждёшь ребёнка, и я решил уехать, так и не увидев тебя…

Мужчина замолчал, опять достав сигарету, закурил, и, отвернувшись к раскрытому окну, выпустил дым.

— Когда я решил уже уехать к себе, в Питер, в тот день я вдруг почувствовал, с тобой что-то случилось. Или нет, вернее должно случиться! Что-то жгло меня изнутри, и я, странное дело, безбожник и еретик, который даже в Афгане не поминал бога в своих сло-вах, я вдруг стал молиться о том, чтобы беда прошла мимо тебя…

— Ты, кажется, успел вовремя! — опустила голову Ника.

— Почти! Мне очень жаль, что ты потеряла ребенка. Но, ты ведь ещё молодая Ника, всё ещё впереди!

— Он хотел дочь! — Ника сглотнула комок в горле, и глаза её вдруг наполнились слезами.

Но она встряхнула головой, в длинных волосах которой застряли круглые колючие ежики чертополоха, и спросила:

— А у тебя есть дети?

— Пока никого нет! — нахмурившись, ответил мужчина.

Ника вопросительно глянула на него, но затем пожала плечами, и опять отвернулась, пере- бирая пряди волос, стараясь вырвать запутавшиеся в волосах колючки. Оба молчали. Но вдруг Ника вскрикнула, и замахала пальцем, на котором выступила капелька алой крови.

Володя молча взял её руку, поцеловал нежно палец, другой, ладонь, и, вдруг притянув к се-бе Нику, впился в её губы долгим поцелуем.

Она отвечала ему! Она целовала его так, как всегда желала этого, и поцелуи становились всё нетерпеливей и неистовей, пока, наконец, боль опять не резанула там, внизу живота.

— Нет! Не надо! — оттолкнула Ника Володю.

Он виновато погладил её по голове, волосам, провёл пальцем по черным дугам тонких бровей, пухлым губам, и сказал, слегка усмехаясь:

— Вот поэтому, я всегда боялся подходить к тебе!

Опять наступила тишина.

— У тебя есть нож? — спросила Ника.

— Есть! — удивленно ответил Володя.

Перехватив черные пряди волос рукой, она приподняла их и приказала:

— Режь!

— Но ведь ты…

— Режь, иначе я сама!

Острый нож отсекал прядь за прядью, и, наконец, перед мужчиной сидела молодая жен-щина с неровно остриженными короткими волосами, упавшими ей на лицо, и торчащи-ми в разные стороны концами. Женщина, похожая на девчонку!

— Стриж, мой милый Стриж! — проговорил мужчина, привлекая к себе эту смешную жен-щину с грустными глазами. — Всю жизнь я жду тебя, и встречи с тобой это самое сокровен-ное моё желание. Сколько нам суждено ждать опять новой встречи?

— Может быть, всю свою оставшуюся жизнь! — прошептала женщина, но мужчина, креп-ко прижав её к груди, лишь только качал головой, словно не соглашаясь с ней.

Солнце уже садилось. Его косые лучи проникали в салон автомобиля, переливаясь мяг- ким светом в тонких черных волосах женщины, и высвечивая седые пряди волос у муж- чины, склонившегося над ней…

Машина остановилась неподалёку от ворот её дома.

— Ну, вот и всё! Дома тебя ждёт Лена и дети. Теперь ты не будешь одна, и ничего не бойся!

— А тот мужчина? — робко произнесла Ника.

— Он больше не придёт!

— Ты убил его? — с ужасом глядя на Володю, спросила Ника.

Грустно улыбнувшись, Володя произнёс:

— Если бы это было в Афгане, я бы не пощадил его, но здесь другое… А впрочем, забу-дем об этой ночи, никто о ней не знает, и никто больше не вспомнит о ней.

— А ты?

— А я приду к тебе всегда, даже если ты меня не будешь звать.

Он уставился своим спокойным взглядом на Нику, но она отвела глаза в сторону, и про-шептала:

— До свидания!

— Следующего? — спросил Володя, усмехаясь.

Но Ника, выскочив из машины, хлопнула дверью и заскочила во двор. Она стояла за во-ротами и слушала, как сначала заурчал мотор автомобиля, а затем он плавно тронулся с места.

— Вот и всё! — произнесла Ника, и, смахнув что-то невидимое с лица, пошла к дому.

— Мама! Мама приехала! — послышался звонкий мальчишечий голосок, а вслед за ним высокий девичий: — Мама, где же ты потерялась?

ГЛАВА 21.

Лена смотрела на Нику глазами полными слёз, и всё твердила последние, никому уже не нужные наставления:

— Ты не забыла, что писать должна постоянно, и не лениться!

— Нет, не забыла! — отвечала Ника, озираясь по сторонам в поисках Данилки и Геры, ушедших с Ильёй, мужем Лены, за газировкой в буфет.

— Знаю я тебя! С письмами у тебя всегда дела плохи были! — отвечала утвердительно Лена, как- бы самой себе.

Подбежал Данилка с бутылкой газводы, а следом подошли Илья и Гера. Хриплый репродуктор объявил о том, что поезд прибывает на первый путь. Пассажиры засуетились, подтягивая ближе к себе огромные баулы и сумки. Ника глянула на свои вещи. Сумки большие. Даже не верится, что за десять лет у них с Толиком накопилось столько вещей. Благодаря связям, Лена достала второй трёхтонник, и два контейнера ушли в Россию.

— Неужели, так много людей уезжает в Россию, что даже контейнер по знакомству дос- тать почти невозможно? — спрашивала изумленно Ника у Ленуси, и та, приводила такую огромную цифру, что Нике становилось страшно. Неужели такая масса народу выедет из этих земель, и оставит почти пустынными цветущие города, сёла и деревни…

— Кто же тогда здесь будет жить, работать?

— Господи, о чем ты беспокоишься, наивная душа! — возмущалась Лена, нервно подер-гивая веком правого глаза. — Радуйся, что быстро дом продали, да контейнера достали, а она горюет о каких- то глобальных проблемах массового психоза людей…

— Значит и я, и муж, мы оба психи? — спрашивала Ника, но Ленуся с досадой махнув рукой, отвечала:

— Отвяжись! Без тебя тошно!

Но, помолчав, она добавляла:

— А впрочем, вы правильно делаете, что уезжаете!

— Почему? — опять удивлялась Ника.

— Пусть дети ваши растут там, в России, где говорят и есть наша Родина. Этническая! — подняв палец вверх, торжественно говорила Лена, с иронией поглядывая на Нику.

— А я хочу жить тут, где родилась! — отвечала упрямо Ника. — Я хочу жить там, где хочу!

— Мало ли ты чего хочешь! — сердито отвечала Лена, но, видя, что у младшей её сест-ры наливаются глаза слезами, добавляла примиряющее: — Ладно, не переживай. Как уст-роишься, напишешь, а потом и мы переберемся туда, к вам поближе.

А теперь вот и Ленуся еле сдерживает слёзы, и Ника понимает её. Она сама не лю-бит расставания, тем более, если кто-то уезжает навсегда.

Беспокойная погрузка, наконец, закончилась, дети сидят на своих местах, а Ника, на-половину высунувшись в раскрытое окно, слушает последние наставления, грустно и ви-новато улыбаясь сестре. Лена молча идет следом за движущимся поездом, прибавляя шаг, и почти начиная бежать, и уже не стесняясь, плачет навзрыд, прижимая маленький платочек к губам. Но вдруг она останавливается, и, махнув рукой, резко поворачивается и идёт обратно к мужу, который остался где-то далеко позади. Ника жадно смотрит на-зад, словно старается навсегда запечатлеть в своей памяти эти последние картины род-ного края, где она родилась и выросла, где познала радость первой любви, и где роди-лись её дети. И теперь она уже плачет сама, не замечая проходящих мимо пассажиров, задевающих её локтями. Горячий воздух, залетая в раскрытое окно, торопливо обдувает её лицо, словно хочет сделать ей напоследок что-то приятное и доброе. Но, наконец, Ни-ка успокаивается, и идёт к детям, которые её ждут.

Она всегда любила поезда. Не только за романтику, и новизну постоянно сменяющихся декораций за окном, а за то, сколько разных людей пройдёт у тебя перед глазами за од-ни сутки. Насытившись этим мельтешением лиц, и бесконечными разговорами с попут-чиками, ты, наконец, почувствуешь такую дикую усталость во всем теле, что, завалившись на вторую полку, готова проспать рекордное количество часов, не думая о том, полезен или нет, этот многочасовой сон. А ещё хорошо, завалившись на полку, читать до одуре-ния какой-нибудь любовный романчик, смахивая украдкой сентиментальную слезу, в на-иболее душещипательных моментах, и вздыхая от любовных сцен двух героев. А затем, познав секреты чужих страстей, помучиться тайной завистью к тем счастливчикам, у ко-торых все преграды на пути к их счастью преодолены, и любовь торжествующе воспевает победу.