Ожидание

— Счастье возможно лишь в таких дешевых романах, да в кино! — думала Ника, пере-варивая на второй полке плотный обед, да заодно любовную драму двух героев, из ря-дом лежащего романа.

— Ведь самая красивая любовь порой чахнет, и становится настоящим порождением зла и ненависти, когда, казалось бы, воссоединившись, два любящих сердца должны пожи-нать прекрасные плоды этого чувства. Но, увы! Порой всё происходит иначе. И может оттого, любовь похожая на зелёный оазис, со временем становится сродни безжизненной пустыни. Не оттого ли это происходит, что эти двое забывают о главном! Нельзя брать, ни-чего не отдавая взамен! И может быть, оттого, жизнь так часто преподносит нам сюрпри-зы, и именно там, где мы их совершенно не ждём!

А её любовь? Её и Володи? Что это? Да и любовь ли это? Скорее всего, трагедия! Трагедия души и тела, где на всё наложен запрет! Своего рода табу на всё, что связано с ними, с их чувствами и желаниями. Табу на всё! И даже на их дочь!

— Ты не должна, не имеешь права скрывать от дочери настоящего отца! — выговаривала сердито Лена, узнав, что Володя был в городе у Ники.

— Это и его дочь, я не спорю! Но для дочери отец погиб много лет тому назад. Она виде-ла его могилу, и знает, что на сегодня, её отец — Анатолий. Так зачем же тревожить ра-зум этой ещё глупой девчонки. Пусть будет всё как есть! — отвечала Ника сестре.

— А ты? Неужели тебе не нужна его помощь? Особенно сейчас, в такое тяжелое время…

Ника тогда не сразу поняла, о чем идёт речь, о какой помощи? Поэтому она, наверное, так удивленно и уставилась на Ленусю, что та, пожав плечами, невозмутимо добавила:

— Такое высокопоставленное лицо, и такое высокооплачиваемое, могло бы, и выделить что-то для единственной дочери, да и для тебя!

Кажется, Ника тогда чуть не задохнулась от гнева и стыда. Но она лишь выскочила из квартиры на лестничную площадку, демонстративно громко хлопнув входной дверью.

Что могло смутить её тогда? Ведь по сути дела Лена была права. Но разве Нике нуж-ны были Володины деньги? Нет, никогда! И если бы он их предложил, она бы отказалась, потому что деньги, и их чувства несовместимы. Кажется, это знает и Володя! Она это чувствует!

К счастью, Лена больше не заводила разговор о Володе, а Ника ни о чем её не спраши-вала. Да! Всю жизнь она боялась что-то спросить о Володе, чтобы не дай Бог, кто-то не узнал об их любви. А в итоге? Она ничего, практически ничего не знает о нём, да и хо-чет ли знать, кроме того, что он жив, любит её, и любим. Любим тайной, запретной любо-вью. И если судьба разводит их по разные стороны дороги, то, что из этого? Биться го-ловой об асфальт, или " бросать камни в судьбу", дразня её? Не лучше ли идти своей дорогой, не делая больно никому, а, просто ожидая, что ещё за фокус подкинет ей жизнь, или всё та же судьба, которая очевидно делает всё для того, чтобы насладиться единствен-ным — безграничной властью над человеком!

— Мама, ты не спишь? Скоро большая станция! — услышала Ника голос сына.

Значит надо подниматься! Она обещала детям прогулку по перрону. Третьи сутки пош-ли, как они едут в поезде. Конечно, дети просто уже устали от дороги.

— Елки, мама, елки настоящие! Зелёные, зелёные! — закричал восторженно Данилка, тыча пальцем в окно, за которым сплошной зеленой стеной проплывали высокие мох-натые ели.

— Да сынок, это уже Россия — матушка!

Пожилая женщина, сидевшая напротив, ласково улыбнулась малышу:

— Знаешь сколько грибов в лесу сейчас! Ты любишь грибы?

— Не знаю? — пожал плечами Данил, и Ника смутилась.

В Казахстане очень мало грибных мест, и лишь однажды с друзьями, они всей семьёй ез- дили за грибами далеко в горы. Но это было так давно, что дети, навряд ли, запомни-ли ту поездку.

Видя смущение Ники, женщина ободряюще кивнула головой:

— Ничего, тут грибов много в лесах. Привыкнете и полюбите! А собирать их одно удо-вольствие! — уверенно закончила женщина, подтягивая к себе тяжелую сумку.

— Вы уже приехали? — спросила Гера, с любопытством глядя на женщину.

Та улыбнулась, качнула утвердительно головой и в свою очередь спросила, обращаясь к Данилу:

— Вам ещё долго ехать?

— Не знаю! — Данил пожал плечами, а Гера ответила:

— Мы в Орле выходим.

— Так это через пять часов! Ещё немного, и ваше путешествие закончится.

И помолчав, добавила, обращаясь к Нике:

— Вы переселенцы?

— Да! — ответила та. — С Казахстана.

— Эхо-хо! — тяжко вздохнула женщина, и, поднявшись со своего места, проговорила:

— Бедные люди, сколько таких мыкается по России, а ждет ли кто их и где, неизвестно!

— А мы едем к папке! — гордо произнес Данил, глядя серьезными глазами на жен-щину: — Он у нас большой дом делает!

— Молодец твой папка! — потрепала женщина мальчика по голове, и, подхватив свою сумку, проговорила, обращаясь к Нике:

— Ну, счастливо вам всем оставаться и жить с удовольствием на новом месте!

— Спасибо! — улыбнулась Ника, но сердце её болезненно сжалось от этих слов, и стало так тяжело на душе, что она засуетилась, беспокойно поправляя смятую простынь на постели сына.

Ника не сразу узнала в заросшем щетиной, неопрятно одетом мужчине своего Ана-толия. Она с детьми уже вытащили сумки и чемоданы из вагона, перенесли их с пло-щадки третьего пути на перрон, поближе к зданию вокзала. Ника, волоча тяжелую сум-ку с банками варенья, переложенными детской одеждой, отчего-то вдруг вспомнила Кер-кен, ту далёкую ночь, когда её не встретил Игорь… И странное, давно забытое чувст- во, похожее на обиду опять вернуло её в далёкие времена. Но, упрямо тряхнув головой, Ника отогнала от себя воспоминания, которым уже более десяти лет…

— Почему нет Анатолия? — настойчиво билась в мозгу одна- единственная мысль, ког-да вдруг Данил громко взвизгнув, закричал: — Папка! — и повис на шее высокого худо-щавого мужчины.

Ника, вместе с Герой тащившая тяжелую сумку, остановилась. Анатолий, торопливо пос-тавив сына на землю, устремился бегом к Нике, и, подхватив её, расцеловал в щеки, звон-ко и смешно причмокивая губами. Ника вдруг почувствовала, как от её мужа разит ед-ким водочным перегаром, и как жестко колется его небритый подбородок.

— Несомненно, он пьян! — думала Ника глядя на Анатолия как-бы со стороны, и, ста-раясь не думать и не расстраиваться, видя как он изменился и постарел за эти два с поло-виной месяца разлуки. В грязных пятнах костюм, засаленные длинные волосы, мешки под глазами, глубокие морщины на лбу и щеках — всё это было ново, и совсем не краси-ло её мужа.

— Я вас жду давно! — приговаривал Толик, суетливо укладывая чемоданы и сумки в багажник легковой машины, и усаживая Нику с детьми на заднее сиденье.

Белобрысый голубоглазый парень, сидевший за рулём негромко поздоровался и с нескры-ваемым интересом посмотрел на Нику. Анатолий с шумом плюхнулся рядом с водите-лем на сидение, и весело воскликнул, бесшабашно и как-то залихватски взмахнув рукой:

— Вези Никола нас домой!

Парень весело подмигнул в зеркало детям, и произнес, явно обращаясь к Нике:

— Эх, и прокачу я вас, да с ветерком!

Автомобиль, резко дернувшись, рванул с места, дети со смехом взвизгнули, а у Ники тре-вожно заныло сердце. Дорога была ровная, гладкая. По обе стороны дороги тянулись ог-ромные мохнатые ели, и, солнце, постепенно склоняясь к западу, словно уходило прямо в лес, придавая ему чарующую, и вместе с тем строгую, пугающую красоту.

— Видите детки, какие здесь леса замечательные…

— Дремучие леса, да мам? — подхватил тут-же Данил, а белобрысый водитель весело и громко рассмеялся, поворачиваясь и подмигивая Анатолию.

— Конечно дремучие! — тут-же отозвался Толик, запрокидывая голову, как-то совсем незнакомо для Ники.

А может, за эти два с половиной месяца она многое забыла о нём, забыла его манеру разговаривать, смеяться, шутить, смотреть, прищурив правый глаз, словно оценивая со-беседника. И может быть поэтому, поведение её мужа кажется странным, чужим и не-знакомым. Оказывается, как быстро мы всё забываем…