Ожидание

Затуманенный, полупьяный взгляд Толика останавливался на Нике, но она спешила пройти быстрее мимо мужа, да заняться своими извечными женскими делами на кухне, исподтишка наблюдая, как, махнув безнадежно рукой, Анатолий замолкал, и долго так сидел, уставясь куда-то в глубь комнаты.

Видимо, все-же какие-то думы тревожили её мужа, потому-что, в конце концов он опять пьяно взмахивал рукой, и обращаясь к своему невидимому собеседнику, убежден-но говорил:

— Ай, ну да бог с ней, с Родиной! Её на кусок хлеба не намажешь! А то, что работы нет, и не предвидится, вот, что самое страшное!

Ника молча смотрела на Анатолия, и не узнавала его. Седьмой год пошел, как они по-женились, и если раньше он не позволял себе выпить лишнего, считая пьянство пороком, то теперь почти каждый день он приходил именно в таком состоянии, от которого, Нике хотелось взашей вытолкать мужа из дома, и даже близко не подпускать его к себе в постели.

— Неужели начальство не видит, как вы пьёте на работе? — возмущенно спрашивала она Анатолия, и он, глядя на Нику наивными сонными глазами, пожимал плечами и отве-чал: — А, что тут такого? Мы пьем после работы. Никому не мешаем! Да и пьем мы, на "левые" заработанные, и своё не пропиваем…ни-ни…

Ника в отчаянии бросала:

— Увольняйся! Сиди дома, или иди работать куда — нибудь в кооператив.

— Там без меня хватает работяг! — отвечал Анатолий, и сонно хлопая глазами, брёл в спальню.

А однажды он пришёл с работы трезвый, и, бросив на стол пачку денег, сказал, зло ус-мехнувшись:

— Ну, вот и всё! Расчет по полной программе!

— Что случилось? — спросила Ника спокойно.

— Сократили! Триста шестьдесят человек. И это не всё!

— Ну что же, будешь сидеть дома! — весело произнесла Ника, обращаясь к сынишке, ко-торый за столом собирал конструктор. — Будешь заниматься детьми, школой, хозяйством…

— Я тебе что, баба разве? — зло прошептал Толик, и, хлопнув дверью, выскочил в ко-ридор.

Ника растерянно посмотрела на Данилку, погладила его по голове. Мальчик смотрел на мать круглыми черными глазами, и в них она читала вопрос.

— Ничего! Всё хорошо, мой милый! Всё хорошо!

Она тяжело села на стул. Что-т о ей не здоровится последнее время. Чувство какое-то нехорошее, словно она устала от всей этой жизни. И ещё тошнота! Она выворачивает её тело наизнанку, и, кажется, у неё просто нет сил, чтобы терпеть это состояние. Но Ника знает, отчего всё это, ведь у неё уже четыре месяца беременности, пошел пятый. Она не хотела её оставлять, но Толик уговорил. Он так хотел дочь. Да и Нике почему-то стало жалко…

Да, она знает, каким нежным и заботливым отцом был её муж. Он сам купал сына, пе-ленал его не хуже любой женщины. И когда встал вопрос об аборте, Анатолий твёрдо зая-вил, что ему нужна дочь, его родная дочь.

Ника понимала его. У его родителей было всего два сына. Девочки в их семье не води-лись. Вздохнув, Ника потерла ладонью поясницу. Уже становится тяжело! И это, в трид-цать два года. А что будет, когда ей исполнится пятьдесят лет, шестьдесят?

— Ах, дожить бы до этих дней! Посчитала бы за счастье! — подумала Ника, направляясь в зал.

На веранде громко хлопнула входная дверь, и в прихожую кто-то вошел. По времени это должна быть Гера, хотя только она умудряется так закрывать двери, что после неё долго звенит маленький колокольчик на дверях, а стёкла в окнах веранды поют долго и жалобно, словно тоже жалуясь на эту несносную девчонку. Но сегодня дверной колоколь-чик не срывается с двери, и не захлебывается в истеричной трели. Значит Гера не одна! Слышен её весёлый смех, и негромкий разговор.

— Мама, а я с Сашей пришла! — послышался, наконец, её звонкий веселый голос из прихожей.

А вскоре дочь появляется вместе со своим другом в зале. Для одиннадцатилетней де-вочки она несколько высоковата, но Ника знает, она сама выросла сразу, ещё в пятом классе. И это не беда, что Гера кажется совсем худой и хрупкой. Придет время, всё нарас-тет. Хотя, дочь ещё едва ли что понимает в девичьей красоте. Она совсем по-детски тя-нет за руку высокого, худенького паренька, который, смущаясь, здоровается с Никой. Она с удивлением смотрит на паренька, и, улыбнувшись, спрашивает:

— Саша, ты что же, не по дням, а по часам стал расти? В прошлый раз со мной на-равне был, а теперь на целую голову выше…

— А он дядей Стёпой- великаном решил стать! — проговорила Гера с набитым ртом.

Она уже сбегала на кухню, и теперь появилась в зале с банкой клубничного варенья, в ко-торую пыталась затолкать большой ломоть хлеба.

— Да, что же ты делаешь? — воскликнула Ника, отбирая банку с вареньем у дочери. — Всё ведь прокиснет!

— А я и Саша кушать хотим! Целый час со стадиона пешком топали. — заканючила Гера,

но Саша, опять смутившись, произнёс:

— Нет, нет! Гера, пожалуйста, перестань. Я не хочу есть!

— А ну, живо за стол! — скомандовала Ника, подталкивая детей к кухне. Саша, громко вздохнув, уселся нехотя на стул, глядя с укоризной на Геру. А она, хитро подмигнув ему, уже металась по кухне.

Дети кушали и о чем-то болтали между собой. Ника с Данилкой разбирали в зале оче-редную модель конструктора, когда в комнате вдруг раздался Сашин голос.

— Спасибо за обед!

Ника улыбнулась:

— Пожалуйста! Поправляйся на здоровье!

— Мама! Саша тебя хочет о чем-то попросить!

Гера подошла, и встала рядом с мальчиком, загадочно улыбаясь.

— О чем-же эта просьба?

Саша смущенно произнес:

— Через неделю мы уезжаем в Германию. Можно я буду писать вашей Гере письма.

Ника смотрела на мальчика, обещавшего стать красивым, высоким и стройным пар-нем, а потом мужчиной через какие-то три — четыре года, и ей вдруг стало страшно. Неу-жели всё повторяется в этой жизни? Круг за кругом, виток за витком. Она и Володя, а те-перь их дочь и этот мальчик…

— Ну, мама, ты, почему не отвечаешь? — Гера, обиженно поджав губы, смотрела на неё.

— Конечно, Саша пиши! Думаю, что Гера тебе обязательно ответит! — тихо ответила Ни-ка, глядя с грустью на этих двоих, по сути дела ещё совсем детишек, внезапно выросших, но ещё не осознавших, что детство уже уходит от них, оставляя их на пороге новой стра-ницы жизни.

Мальчик серьёзно посмотрел на Нику и вежливо произнёс:

— Спасибо!

— Пожалуйста! — улыбнулась устало в ответ женщина.

— Ешьте на здоровье! — весело добавила Гера, и, схватив Сашу за руку, потащила его во двор.

Ника тоже подошла к окну и стала смотреть на них, девочку и мальчика, о чем-то ожив-ленно беседующих друг с другом. Гера, подпрыгивая, что-то объясняла Саше, а он смотрел на неё сверху вниз добродушно, с интересом, изредка улыбаясь чему-то. А иногда, он что-то говорил ей, этой шумной, весёлой девчонке, с копной темно-русых волос, непокор-ными волнистыми прядями выбивающихся из-под легкой шапочки. А она смотрела на не-го огромными ярко-голубыми глазами, а затем, запрокинув голову, смеялась чему-то гром-ко и весело.

Женщина вздохнула.

Да! Всё повторяется в этой жизни, всё повторяется! Как двадцать лет назад, как сто, и даже тысячу лет назад! И, наверное, через сто тысяч лет, вот также будет стоять худень-кая тоненькая девочка с копной непокорных волос перед высоким красивым мальчиком, и ничто не будет их волновать в этом мире, ничто! Кроме той глупой болтовни, которая была и будет самой важной и главной в данный момент их жизни!

ГЛАВА 19.

Ника взглянула на ручные часы и подумала:

— Рано, дети ещё только лишь стали просыпаться!

Она пошла медленней, ступая осторожно на мокрый асфальт. Прошел дождь, он хоть немного прибил пыль, обмыл зеленую листву на деревьях, и внёс в воздух свежесть и прохладу, которая скоро опять превратиться в раскаленный поток жары…

Как ей тяжело! Эта беременность совсем измотала её, и, кажется, что каждый день, каж-дая минута дается ей с огромным и великим трудом. А может, за давностью лет, она за-была о том времени, когда ходила беременной Герой и Данилкой? Конечно, забыла, ведь прошло столько лет!