Ожидание

— Простите, я вас не знаю! — произнесла Ника, вставая со скамейки, и порываясь прой-ти мимо этого неприятного человека.

— Как-же так? Вы не помните меня? — огорченно спросил мужчина, следуя за ней. — А ведь совсем недавно у нас с вами состоялся очень смешной разговор!

Мужчина доверительно склонился в сторону Ники. Почему, но Ника вдруг почувствовала угрозу в этих словах.

— Послушайте! Вы говорите мне какими-то загадками. Я вас не знаю, и извините меня, я тороплюсь.

Она повернулась, чтобы уйти, но мужчина схватил её за руку.

— Как вы быстро забыли обо мне! А я вас не забыл, нет! Более того, я о вас помнил каж-дый час, каждую минуту, с той поры как вы… как вы отказали мне.

Мужчина, поперхнувшись, всё — же закончил свой диалог, который он произносил тороп-ливо, словно боясь, что его или остановят, или он забудет что-то сказать. Ника со страхом вглядывалась в полутемное лицо мужчины, скрытое наполовину ковбойской шляпой, пы-талась разглядеть за тёмными очками его глаза, и вдруг вспомнила, что это же тот самый чудак со своим неудавшимся сватовством. Ну да, конечно, это он! И даже шрамы теперь стали видны отчетливей, хотя заросшая щетина, да одутловатое лицо почти срав-няли изъяны на его лице, и словно превратили того странного человека в незнакомца… А собственно, не мудрено забыть то, что произошло почти два месяца назад, если тебе это совсем ни к чему. Но вот только, кажется, кто-то сказал тогда, что у этого человека не всё в порядке с головой…

— С той поры, как вы отказали мне, я о вас постоянно думал, справлялся о вас! Вы ска-зали мне тогда правду, у вас есть дети…

— У меня есть и дети, и муж! — перебивая его, быстро проговорила Ника.

Она старалась уйти от этого странного мужчины, но он не отставая, шел следом за ней.

— Дети есть, а муж…Сейчас вы просто обманываете меня! У вас нет мужа, он уехал! Тихо засмеялся мужчина, и Нике почудилось что-то зловещее в этом тихом смехе.

— Отойдите от меня! — она рванулась вперёд, но мужчина успел её схватить за руку, и, притянув к себе, глядя сквозь черноту очков ей прямо в глаза, ставшими огромными от ужаса и страха, прошептал:- Боишься?

Он вновь тихо засмеялся, обдавая Нику гнилостным запахом больных зубов и тела.

— Не бойся, я не кусаюсь.

— Пустите меня! — закричала Ника, и, изо всех сил толкнула от себя страшное, дурно пахнущее лицо мужчины.

Мужчина, зашатавшись, выпустил руку женщины, но, опять засмеявшись, крикнул вслед, бросившейся бежать от него Ники:

— Я приду к тебе! Жди меня, милая!

Ника бежала по улице, ведущей к её дому. Она оглядывалась, прижимая правую руку к животу, отчего-то бьющемуся у ней по ногам. Подбежав к воротам, она долго искала ключ в своей сумочке, затравленно оглядываясь по сторонам.

— Такое странное ощущение, что все вымерли в этот вечер на улице. Даже машины, и те не проезжают по дороге. — думала она, лихорадочно шаря в сумочке.

Наконец она нашла ключ, и торопливо вставив его в маленькое отверстие в воротах, с облегчением почувствовала, как щелкнул замок. Ника промчалась по двору так быстро, словно за ней и в самом деле кто-то гнался. А, открывая дверь в дом, она опять оглядыва-лась, словно вот-вот сейчас из густых зарослей малины должен был выскочить кто-то ди-кий и ужасный. Захлопнув двери, закрыла их на крючок, и только тогда Ника перевела дух и обессилено села на стул.

— Боже, как страшно! — думала она, потирая руку, но вдруг, вспомнив о том, что мужчи-на держал её именно за эту руку, она брезгливо поморщилась, и бросилась в ванную.

Набрав воды, она принялась с ожесточением тереть мочалкой руки, шею, плечи, словно пытаясь убрать с себя всё, чего могло коснуться зловонное дыхание этого человека. Поду — мав, она окунула в воду голову, и с силой стала втирать в мокрые волосы шампунь, под-нимая в ванне белое пушистое облако пены.

Ника вышла из ванной, закутавшись, в свой любимый нежно-розовый халат, подарок Ана-толия. На голове её наверчена башня из полотенца. Неспеша она прошла на кухню, и вспомнила, что до сих пор ещё ничего не ела. А ведь за окном уже ночь, и в это время она обычно старается не кушать. Но сегодня она выбилась из графика, так что хотя бы чай, но надо выпить. Взяв чайник, она прошла на веранду, где стояла газовая плита. Зажгла кам-форку, поставила на огонь чайник, повернулась уходить, но вдруг что-то мелькнуло у неё перед глазами, и, обратив взор на темное окно, Ника закричала от ужаса. В окно веран-ды, расплющив о стекло, нос и губы, смотрел на неё тот самый, странный и страшный че-ловек.

— Ну, ты ждёшь меня? — услышала Ника вдруг хриплый голос.

— Нет, нет! Уходите! А иначе… — она отступала, с ужасом вглядываясь в окно.

— Что иначе? Ты позовешь милицию? — засмеялся мужчина, и постучал ногтем по стек-лу: — Вероника! Открой двери, я же люблю тебя!

— Нет! Убирайтесь отсюда, проваливайте вон! — завизжала женщина, и, заскочив с ве-ранды в прихожую, закрылась на задвижку.

Она прижалась к стене, прислушалась.

Было тихо, очень тихо! Только ребёнок в животе вдруг стукнулся головкой под самое её сердце, и мелко — мелко застучал, где-то сбоку, своей ножкой.

— Тише милый! Тише! — уговаривала Ника ребенка, и тот словно послушавшись её, утих.

— Неужели ушёл? — с надеждой подумала Ника.

И словно в ответ, вдруг на веранде раздался звон выбитого стекла и через стеклянную дверь, ведущую в коридор, Ника увидела, как в проёме окна показалось страшное ух-мыляющееся лицо мужчины. Ника побледнела, сердце её застучало громко, отдавая уда-ры прямо в живот, да так, что ребёнок, словно опять подскочил, и изо всех силы уперся головой в стенку её живота.

— Открой милая! — послышался вкрадчивый голос, а через секунду дверь в коридоре мелко задрожала.

— О, Боже, помоги! Господи, спаси и сохрани! — побелевшими губами шептала Ника, вжимаясь в стену, и обратив куда-то вверх глаза полные мольбы, страха и слёз.

Но затем, вдруг подняв ко лбу пальцы сложенные вместе, она осенила себя крестным зна-мением. И тут сильный удар потряс дверь. Но, качнувшись, тонкое дерево выдержало удар. Ника застыла с поднятой вверх рукой. Ужас происходящего отразился в её глазах. В них появилась обреченность и покорность затравленного и загнанного в угол животно-го, когда более сильный удар опять прошелся по двери, и она увидела, как тонкая дос-ка лопнула в месте замка.

— Нет! О, Боже, нет! — шептала женщина, отступая в зал, натыкаясь на углы дверей и косяков, спотыкаясь о ковёр, постеленный на полу, цепляясь халатом за журнальный сто-лик, на который она наткнулась в темноте комнаты.

Звон разбитого стекла, треск ломающейся доски, словно привёл её в чувство. Она остано-вилась и стала оглядываться, в надежде найти хоть какое — то укрытие в зале. За окном загудела машина, и Ника, вспомнив о форточке, рванулась к окну, распахнула настежь маленькую створку, и закричала, что было сил, обращаясь в жуткую темноту ночи:

— Помогите! Люди! Помогите!

Треск упавшей двери, и смех, дикий, леденящий душу, и руки, тянущиеся к ней, словно из преисподней, и, тут — же, яркая вспышка света с дороги, вырвавшая из темноты двор за окном, деревья, часть комнаты, и страшный оскал лица, толи человека, толи демона, надвигающегося на неё. Вот что было последнее в памяти Ники, прежде чем страшная боль прошлась по её животу, а затем наступила тьма.

ГЛАВА 20.

Что-то качало, убаюкивало её, ласково гладило её волосы, лицо, руки, тихо шептало что-то ей. Что? Ника ещё не понимала, но уже знала, что это совсем не больно и не страш-но. Что всё жуткое уже позади. И если это что-то, похоже на руки её любимого, шепот по-хож на шепот её любимого, так пусть же! Она согласна! Значит, умереть это совсем не страшно, это даже приятно, если знать, что там, на небесах она встретится с любимым! С её Володей! Она знает, только его глаза могут быть такого пронзительно голубого цве-та, цвета голубого неба, в которых застыла нежность…