Змееныш

шаяся в нем, была подобна блуждающим огням на болотах – лживым, холодным, бледным… Черный меч стал постоянным спутником Слота. Это было хуже, чем измена. Люгер был раздавлен будущим, забыв о том, что для человека существует только настоящее…

Все больше времени Сегейла стала проводить в Элизенваре, у людей, с которыми сблизилась тогда, когда Люгер еще не пренебрегал светскими развлечениями. Так как большинство семей не могло похвастаться абсолютной чистотой крови и большинство состояний имело неправедное происхождение, супруга Стервятника не была отвергнута никем из его старых друзей. Все привыкли и к тому, что ее происхождение оставалось тайной. Правда, дом советника Гагиуса был закрыт для нее, однако этот пробел с лихвой восполняли вдова Тревардос и супруги Тротус, опекавшие Сегейлу, сражаясь с собственной скукой…

Все приходит не вовремя или слишком поздно. Теперь у Стервятника появились деньги, но они могли дать ему лишь телесный комфорт. Люгер мог позволить себе нанять двоих слуг, которых не без труда отыскал в Элизенваре. В конце концов он остановился на пожилой чете Баклусов, лучшими рекомендациями которой послужили флегматичность и безразличие ко всему, кроме денег.

Эльда Баклус оказалась неплохой кухаркой, а ее муж Густав устраивал Слота тем, что питал глубочайшее презрение к всевозможной нечисти. Он тайно помогал хозяину бороться с излишками винных запасов, зато Люгер мог быть уверен в том, что не останется без слуги только потому, что у кого-либо из местных жителей вдруг развяжется язык.

Трех лет, прожитых в поместье, оказалось достаточно, чтобы Эльда и Густав стали понимать Стервятника с полуслова; поэтому супруги старались как можно реже попадаться ему на глаза. Это устраивало всех, за исключением Сегейлы. Морт был еще слишком мал, чтобы замечать гнетущую атмосферу старого дома, а Люгер слишком погружен в Книгу Судеб, написанную пылающими буквами в адском хаосе мозга, чтобы обратить внимание на страдания единственного любившего его существа.

Третий день второго месяца 3000 года от Рождества Господнего ничем не отличался от семи предыдущих. Конец зимы, тусклое негреющее солнце, мертвая природа вокруг. Хорошее время для смерти…

Люгер редко выходил из дома и уже полгода, как не покидал его ночью. Он провел этот день в библиотеке, возле жарко натопленного камина, среди свечей, которые отодвигали внешний мир за пределы своего пылающего круга. Тогда время суток становилось неразличимым, а вино – янтарным. Иногда до Люгера доносился лай резвящихся молодых псов из своры, появившейся в поместье вскоре после рождения Морта.

Когда раздался голос Густава, выпускавшего собак из вольера, Стервятник выбрался из глубокого кресла и подошел к окну. Он долго смотрел на заснеженный лес в сумерках, остекленевшие деревья парка, призрак луны, плывущий по льду замерзшего пруда… Внезапно два черных птичьих силуэта пронеслись мимо окна, и Слот мгновенно отшатнулся. Глухо захлопали крылья.

Он снова уселся в кресло и наполнил бокал вином. Сегейла