Змееныш

ся по лестнице вслед за Люгером, выглядела немного разочарованной. Слот понял, что вскоре может потерять ее безграничное доверие.

Впрочем, он все же испытал некоторое облегчение, когда увидел, что Гелла Ганглети тоже исчезла. Старуха-кормилица лежала на полу в той же позе, в какой он оставил ее ночью. Наклонившись, он дотронулся до ее шеи. Она уже почти остыла…

И снова Люгер ощутил нечто вроде благодарности за деликатность мертвых, избавивших его от будущих неудобств. А терпеть рядом полубезумную старуху, униженную и раздавленную Хоммусом или кем-то другим, действительно было большим неудобством.

Сегейла беззвучно заплакала за его спиной. Он не видел ее слез, но знал, что она плачет. Он подарил ей ночи ужаса и дом смерти. А кроме того – сомнительного наследника, который мог оказаться оборотнем…

Люгер подхватил мертвую старуху и вынес ее из дома. Она оказалась удивительно легкой. Он отнес ее на маленькое старое кладбище на северной границе парка и леса, где издавна хоронили слуг, и до полудня выкопал могилу.

Вместе с Сегейлой он недолго постоял возле холмика быстросохнущей земли, в который был воткнут знак Спасителя. Тогда Стервятник понял, что магия Земмура все же изменила его. Прошлое казалось извращенным, зыбким, подернутым туманом забвения. Он похоронил женщину, вскормившую его вместо матери, но не чувствовал настоящего горя, потому что по воле какого-то безжалостного и непостижимого хозяина судеб увидел ее в совершенно другом обличье.

Солнце висело над сонным парком… Стервятника вдруг объяло жуткое чувство: ему показалось, что мистерия продолжается, – несмотря на гибель Фруат-Гойма. Только теперь он остался в изоляции, один на один со злом, а Сегейла находилась рядом лишь затем, чтобы при случае послужить причиной новых мук.

Что-то вот-вот должно было произойти. И произошло тем же вечером. Это были преждевременные роды.

Люгеру предстояло сыграть обременительную роль повивальной бабки.

Вторую половину дня он посвятил сожжению вещей, принадлежавших Хоммусу и Ганглети, а также обследованию запасов пищи и вина. Оказалось, что длительное пребывание гостей нанесло погребам поместья значительный урон, хотя о ближайшем будущем Люгер мог не беспокоиться.

Предаваясь плебейским занятиям вроде уборки спальни, облюбованной Верчедом и его любовницей, Стервятник столкнулся с еще одной проблемой. Он вспомнил, как трудно найти в окрестных деревнях новую служанку. Поместье Люгеров и раньше пользовалось дурной славой, а появление Монаха Без Лица, кабана-убийцы и безумной голой парочки наверняка превратило его в проклятое место, куда ни один человек не согласится отправиться по своей воле.

Но худшее было впереди. С наступлением сумерек у Сегейлы начались схватки. Вот когда Слот испытал почти неведомые ему растерянность и отчаяние. При возвращении в поместье он весьма рассчитывал на помощь старой кормилицы, но теперь та уже стала пищей для червей. Ближайшая деревня находилась в часе езды, не говоря уже об Элизенваре. В любом случае