Змееныш

е Люгер не мог оставить Сегейлу в одиночестве даже на несколько минут.

Пока Сегейла еще могла говорить, она рассказала ему все, что знала о родах сама. Впервые в жизни у него мелко дрожали руки… Когда взошла луна, схватки усилились. В жарком свете свечей мокрое лицо Сегейлы блестело, как стекло.

Люгеру еще повезло, что роды прошли сравнительно легко. Принцесса справилась с этим самостоятельно, как справляются самки животных, забиваясь в темные углы своих нор и пещер. Он почти не слышал ее крика и вообще не услышал голоса ребенка. Когда он увидел его голову, то испытал что-то вроде шока.

На голове младенца обнаружилась светлая поросль очень коротких волос с темной полосой, протянувшейся от лба к темени. Личико младенца было сморщенным и уродливым, а тело показалось Люгеру слишком большим для новорожденного. Но в общем внешне это был нормальный человеческий ребенок, возможно, несколько крупнее обычных размеров. Странным казалось только то, что он не издавал ни звука. Ужасное подозрение, что младенец мертв, вскоре рассеялось. Люгер, застыв, глядел на него, пока не убедился в том, что тот дышит.

Спохватившись, он перерезал пуповину и не поверил своим глазам. Ребенок пытался отползти от матери, оставляя на простынях влажный слизистый след. Его пока еще бессильные ручки схватились за пальцы отца, и Люгер подумал, что было бы жестоко пытаться их оторвать. Безмолвная и сосредоточенная настойчивость слепого младенца пугала его, да и смутила бы кого угодно. В ней было что-то неотвратимое и жуткое, как проявление чужой воли. Сегейла лежала с закрытыми глазами, и Слот был даже рад этому.

С кривой усмешкой Люгер наблюдал за своим ребенком. Если тому суждено вырасти, пусть его враги пожалеют о том, что появились на свет.

Если бы Стервятник знал, что его ожидает, он вряд ли улыбался бы.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЗИМА 3000

Глава пятая

НОЧЬ ОБОРОТНЯ

Наступил страшный для Люгера год. В лучшем случае ему оставалось прожить триста шестьдесят четыре дня, но каждый из них мог оказаться для него последним.

Задолго до этого Стервятник почувствовал на собственной шкуре, что знание может быть худшим врагом человека – лишающим сна, отравляющим любовь, изъедающим душу… Это ненужное ему и противоестественное знание было сосредоточено в одном маленьком, едва заметном знаке на ладони. Но все хироманты были единодушны в том, что знак заключает в себе почти непреодолимое проклятие.

Люгер менялся, но не замечал изменений. Вернее, ему не хотелось думать об этом. Он стал равнодушен ко многим радостям жизни, в последнее время почти не покидал поместья и постепенно сделал невыносимым пребывание Сегейлы в доме.

Этому предшествовали пять лет сползания в летаргию, пять долгих и очень быстро пролетевших лет, которые скрашивал только маленький Морт Люгер. К четырем годам он почти заставил Стервятника забыть о мрачных обстоятельствах, при которых ребенок был зачат, и о том влиянии, которому он, возможно, подвергся еще в материнской утробе.

Теперь это был игривый,