Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Со стороны могло показаться, что я требовала покаяния у прислужницы. Забавно, ведь обычно это люди приходят поплакаться о грехах духовным лицам, а не наоборот. Сайтроми сцепил руки за спиной, раздражённо скривив губы.

- Я и не рассчитывал скрывать тебя вечно, но как можно дольше. Поверь, тебе меньше всего захочется иметь с ними дело.

- Думаешь, они невзлюбят меня? Несмотря на то, что я… нетипична?

- Это оптимальный сценарий. В худшем случае они захотят тебя использовать. Цеткрохъев любит эксперименты. Цехтуу возненавидит тебя, но ненависть будет вытекать из зависти ко мне, и лично твоей вины в этом нет. У Хат’ндо злое чувство юмора. Едва ли его шутки тебя вдохновят. Та, чьё имя мы сегодня избегаем, непредсказуема, эпатажна и эксцентрична. Единственная, кто относится к тебе благосклонно…

- Сат’Узунд, - закончила я. – А если бы ребёнок родился не у тебя, а у другого Короля, как бы ты отреагировал?

- Опять антимония. Нет смысла обсуждать несбыточное.

Верно. Отец был не из тех, кто любил обмусоливать нереализованные возможности, он жонглировал только теми событиями, которые уже случились или должны были проявиться в скором времени.

Вскоре в монастырь прибыла парочка Костюмеров, правда, у них не нашлось глаз того же цвета, что мои натуральные. На предложение воспользоваться служительницами как живыми манекенами Сайтроми, к моему вящему изумлению, ответил отказом. Король объяснил, что при всём презрении к людям он не может позволить себе халатное отношение с теми, кто раболепно преклонялся перед ним. Монахини и без того ходили пришибленными тенями и не простили бы призванному демону бесчеловечное обращение с сёстрами. Сайтроми лишился бы их уважения, и они бы вмиг предали его. Поэтому отец отправил Костюмеров за пределы обители, в город.

Васильковый глаз, который позже мне преподнесли на блюдечке, вызывал рвотные позывы. Кровь на рваных тканях долбилась мыслью о безвременной кончине матери чьего-нибудь семейства. Но в животе мутилось ещё сильнее, когда видела сияющие лица Костюмеров, и старательно ловила на лице светловолосой монахини намёк на дальнейшую судьбу этих услужливых Спустившихся.

- Выпей это, - незнакомая служительница вручила мне напиток. – Он поможет забыться.

Похоже, никто больше не собирался облегчать мою боль, и я с благодарностью приняла чашу. Удивительно, но эти монашки, ставшие совсем безликой серой массой в последние дни, когда я сконцентрировала всё внимание на отце, показывали свою доброту и дружелюбие. Вновь хотелось проникнуться симпатией к этим женщинам, но вспоминала, как они восстали против меня, и отвращение поднималось к горлу. А потом размышления о них вытеснялись переживаниями, связанными во многом с Сайтроми, и я окончательно забывала о служительницах, пока новое миловидное лицо не выныривало из омута померкшего мира.

Костюмеры проявили недюжинную аккуратность, а травы и магия облегчили страдания, но последствия операции мучили меня не один день. Голова с трудом отрывалась от подушки, как будто её залили жидкостью, новый глаз под бинтами щипало и жгло, хотя Спустившиеся обещали, что это временное явление. Костюмеры легкомысленно заверяли, что болезненная «щекотка» знакома им всем и обязательно проходит на вторые-третьи сутки.

- Мы думаем, со временем магия ослабнет, - говорили они, разводя руки в стороны. – Что поделать. Ты не совсем Спустившаяся, а потому на вечность красотульки-гляделки не рассчитывай. Но когда этот глаз начнёт отмирать, позови нас.

- Вставай на ноги скорее. Мне может понадобиться твоя помощь, - потребовал отец, возвышаясь над изголовьем кровати.

- Помощь? – с сомнением переспросила я. – В чём, например?

Костюмеры слиняли, и мы остались вдвоём. Опять. Я приподнялась на локтях, морщась от звона в ушах, и снизу вверх воззрилась на собеседника.

- Увидим, - был простой ответ. – Ты ведь на моей стороне, раз помогала людям призвать меня в этот мир. Соответственно, я могу требовать от тебя внести собственный вклад в моё дело. Я правильно рассуждаю?

Вклад в его дело, да? Захват территорий, развязывание новой войны и убийства, убийства, убийства? Я не была святой, сама отнимала жизнь, не чувствуя раскаянья в некоторых случаях, а духовников в большинстве своём попросту ненавидела, но всё же… Насмотрелась на ужасы войны, пока шла в этот монастырь. А ведь это была обычная потасовка среди людей, но и она вызывала отвращение всеми фибрами души. Какой кошмар начнётся на землях, когда короли пойдут зверствовать? Человеческие сказки о прошлых сражениях полны преувеличений, но доля правды в них имелась, и она рассказывала главное – насколько чудовищна любая война, особенно с представителями чужой расы.

- Я не говорю «нет», но мне неизвестно, что ты планируешь сделать, - поторопилась заверить его, так как вселять ненужные сомнения совсем не хотелось. – Я… против войны и не стремлюсь потворствовать ей. Это выше моих сил…

- Зачем война? Оставь её полководцам. Ты можешь другое.

Сайтроми потянул меня за локоть, выдёргивая из постели, обхватил сзади за плечи и провёл к окну. Горячие пальцы впились в кожу, и я ощущала яростное дыхание у самого уха. В висках стучало, а перед здоровым глазом через раз вставала полупрозрачная пелена.

- Например, - он указал на улицу, где с клумбами возились маленькие фигурки монахинь. Набожные работяги не подозревали, что за ними наблюдали с третьего этажа. – Когда мы покинем это место, нам нужно будет замести следы. Сжечь его вместе со всеми людьми, которые нас видели. Ты хочешь их сжечь, Нахиирдо?

Я сглотнула ком, судорожно подыскивая правильный ответ. Внезапная перемена в меланхоличном настроении Короля пугала и в то же время наводила на мысль, что он пытался добиться от меня конкретной реакции. Я задела опасную струну, вызвавшую целый каскад волн, и чем дольше медлила, тем вероятнее тонула в них. Вот она, знаменитая вспышка гнева Сайтроми, опалившая меня после неудачного поворота в разговоре.

Моё замешательство распаляло нетерпение Короля.

- Посмотри! – прошипел отец, толкая меня к стеклу. Я упёрлась животом в подоконник и резко развернулась, но тут же приложила ладони ко лбу. Головокружение не позволяло двигаться проворно, однако на меня никто не нападал. Сайтроми со злостью взирал на меня, но не торопился проявлять насилие.

- И что ты хочешь услышать? – выдавила я. – Могу ли я убить этих женщин? Да, я жаждала этого, когда они гонялись за мной, но тогда я была напугана. Теперь же не уверена, что желаю им смерти. У меня есть принципы… я не стану нарушать их, чтобы помочь тебе. И ты не заставишь меня.

От него веяло немой яростью, и меня начинало потряхивать от безумия момента. Как много будет стоить неправильный ответ?

- Именно. Тебе давно пора уяснить, что я не могу заставить тебя, - Сайтроми потёр переносицу, возвращая спокойствие. – До чего же глупое дитя… Почему ты никак не выучишь, что с тобой я не могу быть диктатором, потому что… я отец, Нахиирдо! – он всплеснул руками и придвинулся. – Я отец, который не станет требовать от тебя аморальных поступков! Какие у нас тогда сложатся отношения? Хозяина и раба? К чему мне твоя сервильность?! Это не то, что я хочу от тебя, это не…

К счастью, в дверь постучали, прерывая мои страдания. Я вздохнула с облегчением, когда отец разрешил войти, отступая на шаг. Служительница впорхнула в комнату и тут же смущённо потупилась.

- Извините, я принесла еду по просьбе старшей наставницы, - прощебетала она, а затем поспешно поклонилась, не выпуская поднос из рук.

- Поставь на стол. И забери весь мусор.

Сайтроми кивнул в сторону тряпок, бинтов и таза с водой, что Костюмеры не удосужились забрать с собой. Монахиня бодро кивнула и принялась выполнять приказ, а Король прошествовал в центр комнаты. Девушка, стройная и невинная, словно проросшая возле пруда ива, проворно переставляла тарелки на стол и убирала с него всё лишнее. Я перенесла внимание на ровную спину вместилища отца, гадая, что он вознамерится делать дальше. Тело взмокло от напряжения, и только сейчас стало заметно, с какой неистовой силой впилась пальцами в подоконник. Я разжала их и поморщилась от боли. Наездник, бывший необычайно тихим и покорным последние несколько дней, звал сбежать из комнаты. Но его мнение меня не волновало.