Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

И в середине этого великолепия стояла светловолосая служительница, а вокруг - разномастные Спустившиеся, штук этак семь. Они тоже напоминали выходцев из сказок или сбежавшие со страниц книг иллюстрации. Одни сгибались в три погибели, вторые были прямые, как палка. Некоторые походили на людей, а другие – на неведомых существ причудливого телосложения. У ближайшего ко мне Спустившегося в заплатанном сером плаще руки выглядели, как куриные лапы, только значительно большего размера. Из-под шляпы с широкими полями торчало подобие изогнутого клюва. Он замысловато кренился на один бок, покачивая сморщенными конечностями, и часто облизывал края клюва блестящим языком. Как же мне хотелось поздороваться с этим восхитительным созданием, описание которого не встретишь ни в одном бестиарии. Да и остальные собратья смотрелись не менее удивительно. Особенно поразительным казался длиннющий «демон», чьё лицо напоминало переплетённые сучки, торчавшие в разные стороны.

Я беззвучно разглядывала переговорщиков, пока моё внимательное изучение их тел и жестов не стало излишне навязчивым. Не глядя в мою сторону, Сайтроми выставил ладонь, требуя подождать. Не желая смущать гостей с Нижнего этажа, я юркнула за колону и уже оттуда наблюдала за ними. Они не вызывали отвращения или неприятия, даже самые уродливые (в сравнении с человеческими телами), лишь любопытство.

- Идём, - позвал отец, окончив беседу и, вероятно, раздав Спустившимся какие-то указания, потому что все они остались возбуждённо обсуждать слова Короля.

К моему разочарованию, мы покинули зал и, если я правильно угадывала повороты, направились к выходу из монастыря. Давно заметила, что в этих коридорах легко заблудиться.

- Возьми, - Сайтроми сорвал с плеч благоговейно поклонившейся служительницы шаль и протянул мне. Почтительное приветствие монашки он проигнорировал, как если бы снял вещь с вешалки. – Не хочу, чтобы ты убежала на второй минуте разговора.

Я кивнула растерявшейся женщине и закуталась в шаль. Ливень закончился недавно, и теперь на улице стоял, как выражались деревенские мальчишки, «злой дубак». Близилась зима, но в этой климатической зоне снег выпадал редко, максимум – смешанные с дождём сырые хлопья. Однако холодный ветер вызывал мурашки, покусывал оголённую шею, щёки и пальцы.

Лавочек во дворе не ставили: мол, монахини и постоять могут, а когда ноги устанут, пусть присядут на колени и помолятся заодно. Вот и пришлось замереть нелепой статуей в паре шагов от светловолосой служительницы.

- Мне теперь тебя мамой называть? – решила я разрядить напряжение. Сайтроми, как обычно, не помогал мне собраться с мыслями, и вообще был как будто не здесь. Смотрел куда-то мимо, на клумбы, словно там вместо увядавших цветов высилась сцена со скакавшими по ней актёрами. – Мне даже как-то неуютно…

- Потому что я в теле женщины?

- Потому что ты в теле молодой женщины. То, что мы выглядим почти как ровесницы, немного сбивает с толку… - я указала рукой на ворота. – В городе, наверняка, полно мужчин…

- Гендерное несоответствие не доставляет мне неудобств, - бесстрастно промолвил отец, а потом вдруг почти в упор глянул на меня.

Горло сдавило, и в висках застучало с утроенной силой. Я почувствовала, как наездник мечется на месте, хотя это было упрощённое определение той части пространства, в которой он обыкновенно прятался от любопытных взглядов. На этот раз попутчику было не просто страшно, ему сделалось… больно. Я почти слышала беззвучный вопль, согнувшись пополам и обхватив голову руками.

- Хватит! Это невыносимо!

Болезненный спазм в груди отступил так же быстро, как начался, а в сознании прояснилось. Наездник притих, зашуганный и прибитый мощью Короля.

- Тебя оседлали, словно неповоротливую кобылу, - осудил отец. – Ты слабая, иначе давно бы уже прогнала его. Однако и я не стану гнать паразита. Он послужит платой в дальнейшем, так что придётся ещё покатать его на горбу. А сейчас я тебе кое-что объясню. Это поможет прийти к консенсусу. Но помни, что меня всё равно задевает твоё неблагодарное отношение. Оно подвергает опасности твою лояльность и, соответственно, мою безопасность. Грамотным решением стало бы отослать тебя подальше.

Но Сайтроми этого не делает, потому что даёт мне шанс, закончила я мысленно. Он не стал это озвучивать, потому что целью слов было не хвастовство собственным великодушием, а разъяснение ситуации. Хотя, вероятно, всё ещё тривиальнее.

- Теперь, когда мне известно, что Король Спустившихся прячется в стенах этого монастыря, ты ни за что не отпустишь меня от себя, - сказала я, и отец никак не прокомментировал мои догадки.

- Давай сделаем вид – просто притворимся, - что я такой, каким ты меня видишь.

- Я больше не… - он приложил палец к моим губам, велев помолчать. Движения служительницы при этом выглядели весьма изящно, как будто её с детства учили следить за каждым своим жестом. Сайтроми пошло бы быть женщиной.

- Представим, что я аморален и единственное, что движет мною, - это позиция выгоды. Даже если бы меня не сдерживали принципы, использовать твоё тело было бы непозволительным расточительством. Понимаешь, Нахиирдо? Если бы я был способен убить тебя, не сделал бы этого – невыгодно.

- Разве?

Я мало что знала о привычке отца занимать человеческие тела. Вроде бы никто из его сородичей не прибегал к подобным методам маскировки, но Сайтроми приспособился. Он мирился с ролью наглого жильца, который вместо просторного дома забрался в коробку и вынужден сложиться пополам, дабы уместиться в ней. Само собой, что со временем края начинали трещать по швам, и вот уже временное обиталище ни на что не годно. Приходилось искать новое. Но оно того стоило, думаю, поскольку Зрячие служители Lux Veritatis почти не ощущали в болванчике притаившегося хищника. Попросту не видели его, если не приглядывались.

Моё тело по многим параметрам походило на человеческое, но также брало истоки от Спустившихся. Зиллои верила, что в нём Король просидит дольше, что снизит хлопоты поиска другого носителя. Да и регион, в котором периодически пропадают люди, привлекает внимание церковников, а так сидел бы Сайтроми лишь в моей тушке, не беспокоя местный люд.

Всё это легко раскладывалось по полочкам в моей голове, но мне не хватало ни смелости, ни слов, чтобы расписать аргументы отцу.

- В моём теле тебе было бы удобнее, чем в любом другом, - вот и всё, что вылезло из моего рта. Сама красноречивость. К счастью, Сайтроми и без объяснений знал мою позицию.

- Ты не видишь в перспективе и страдаешь тягой к преувеличению. Я вселяюсь в твоё тело по своим меркантильным притязаниям, и что дальше? – он мрачно взирал на меня, а я наблюдала, как ветер колышет одежду служительницы, и удивлялась, что отцу не холодно. – А потом всё равно вернусь к своему первоначальному облику. И получилось бы, что я умертвил редчайшее существо в мире ради короткой отсрочки. Безалаберное отношение к ценным индивидам не свойственно моей натуре, знаешь ли.

- Но разве ради победы в войне с людьми не все средства хороши?

- Зачем прибегать к крайним мерам, когда того же результата можно добиться меньшей кровью? – монахиня прищурилась. – Видишь, Нахиирдо, я рассуждаю, как эгоист, но ты всё равно не убедила меня, для чего мне твоё тело.

Я отвела взгляд, так как сносить его неотрывную слежку за каждой чёрточкой на моём лице становилось невыносимо. Волей-неволей, Сайтроми давил на меня, но так он поступал со всеми, чьи души принимался «прочитывать».

- Тогда такой вопрос, – выпалила я. – Только не злись, - к удивлению, он улыбнулся краешком губ. – Ладно, эм… брать моё тело невыгодно. Но, возможно, я нужна тебе для другого. Например, ты мог бы желать… использовать моё тело с иной целью. Если я такое редкое и ценное существо, тебе наверняка захочется… я не знаю… преумножить эту ценность за счёт меня.

- Как многословно. Скажи прямо: ты ждёшь, что я надругаюсь над тобой.

- Когда появится мужское тело…