Единственный принцип - 1 (СИ)

НЭБЭЛИТ

— Мне достался самый прекрасный мир. Но я все равно хочу, чтобы он стал немного другим, — сказала Нэбэлит, и воспоминания о сотворенном Улфом тут же всплыли в сознании Вэлэвина.

— Зачем? — с болью в голосе задал он уже опостылевший вопрос. Но женщина как будто только этого и ждала.

— Об этом нужно было спрашивать в Мороке, еще тогда, когда старик дал каждому из нас свой дар, — холодно ответила ему Нэбэлит.

— Мы были детьми, — возразил ей Вэлэвин, и она даже не попыталась скрыть ироничную ухмылку.

— Надеюсь, ты не думаешь, что старик подарил нам всего лишь детские игрушки, которые мы теперь должны вернуть на место? — спросила его женщина, приблизившись к нему вплотную и заглядывая снизу вверх в его глаза.

Он не стал ей ответить и отвел в сторону взгляд. Вэлэвин поступал так каждый раз, когда она проделывала свой излюбленный номер. Он будто боялся запутаться в глубине ее карих глаз и окончательно признать ее власть над собой. В детстве ее превосходство казалось вполне естественным и не доставляло ему особых хлопот. Но теперь ее поведение пугало Вэлэвина. Хотя не столько сама ее манера вести себя с ним, сколько то, что он при этом испытывал. Нэбэлит прекрасно знала об этом и не упускала ни одной возможности подразнить его. И отведенный взгляд ее никогда не останавливал.

Женщина сняла подарок старика и надела его на шею не сопротивлявшегося мужчины.

— Пускай побудет у тебя, — сказала она при этом и пошла в сторону моря, на ходу избавляясь от просторных одежд.

Вэлэвину не оставалось ничего другого, как присесть на горячий песок и наблюдать за тем как, она медленно входила в воду, а потом долго играла с накатывавшимися волнами, не слишком настойчиво пытавшимися вытолкнуть ее на берег. В этот момент ему в голову вдруг пришла мысль о том, что Нэбэлит здесь и Нэбэлит на Алэнте — это две совершенно разные личности. «Ей тесно в этом мире», — вспомнил он слова Флодина об отношении Нэбэлит к Алэнту и в который уже раз убедился в правоте своего наставника. Зато здесь, на Земле, возникало впечатление, что весь окружающий мир создан специально для нее. Наверное, именно жизни не хватало ей на Алэнте, той жизни, которая, по сути, и составляла сущность Земли.

Нэбэлит выбралась на берег и, одевшись, присела рядом с Вэлэвином. Потом она неожиданно для него склонила голову ему на плечо и стала молча смотреть за морской горизонт. Мужчина же за все это время ни разу не шелохнулся, боясь разрушить ее идиллию.

— Вэлэвин, давай останемся здесь навсегда, — вдруг заявила она и еще сильнее прижалась к нему. — Когда я прихожу в этот мир, у меня возникает такое ощущение, что он был бы просто идеален, будь в нем ты.

Вэлэвину стоило огромных усилий спокойно воспринять ее предложение и подобрать подходящие слова для ответа.

— Значит, Алэнт и есть идеальный мир. Ведь чаще всего я именно там и нахожусь, — попытался отделаться шуткой мужчина, но лишь разозлил Нэбэлит.

— Алэнт, — с раздражением начала она уже в общих чертах известную ее спутнику речь. — Что хорошего на этой изуродованной аголами планете? Ты разве не обратил внимания, что все ее обитатели не упускают случая подольше побыть в одном из нетронутых этими всемогущими гениями миров. Мне нет никакого дела до того, чем живут аголы, потому что я хочу жить так, как сама считаю нужным.

— И как же? — перебил ее собеседник.

— С тобой, — не задумываясь, ответила ему женщина и замерла в ожидании ответа.

— Нэбэлит, ты сейчас, кажется, говоришь о том, что уже давно отброшено аголами. Кроме проблем, ничего другого из этого никогда не получалось. Так ты только восстановишь против себя всех обитателей Алэнта, — попробовал предостеречь ее мужчина.

— И тебя тоже? — с вызовом поинтересовалась она, и заставила своего друга надолго задуматься над ответом.

— Нет, — наконец ответил он, и женщина торжествующе хмыкнула. Но собеседник тут же опустил ее на землю. — Но ты тоже должна понять меня, — у тебя есть Земля, у меня — Эйлеф. А еще у нас есть Алэнт. И мне тоже не все в нем нравиться, но я не собираюсь бежать от этого в другой мир, а хочу попробовать хоть что–то изменить в нашем собственном мире.

— Глупец, — жестко прокомментировала его слова Нэбэлит. — Когда я сказала, что хочу, чтобы этот мир стал немного другим, я имела в виду, что вижу нас двоих его неотъемлемой частью. И все, понимаешь. Но ты задал мне свой дурацкий вопрос. Почему же ты себе не задаешь его, когда говоришь о том, что хочешь изменить сам Алэнт? Аголы создали его задолго до твоего появления и не для того, чтобы пришел ты и все разрушил. Если тебя что–то в нем не устраивает, не лучше ли просто уйти?

— Ты не права, — остановил ее Вэлэвин, — многие из аголов поддерживают меня. Мы должны попытаться что–то сделать, и только если остальные нас не поддержат, мы уйдем.

— Куда?

— На Эйлеф. У меня есть идея, как это сделать, — объяснил он после некоторых колебаний.

— Надеясь, что к числу этих многих ты, по крайней мере, не причисляешь Улфа? — с грустью спросила женщина.

— Если бы ты видела, во что он превратил Флар, то не стала бы задавать этот вопрос, — ответил ей Вэлэвин, не став вдаваться в подробности. Но и Нэбэлит не собиралась продолжать разговор. Увидев, что она собирается уйти, мужчина все же решил оставить ей надежду. — Когда все будет решено, мы сможем вернуться к нашему разговору.

Нэбэлит сделала уже несколько шагов, но все же остановилась и повернулась к своему другу.

— Вэлэвин, хочешь, я скажу, что тебя ждет впереди? — спросила она мужчину и не стала дожидаться его ответа. — Ты никогда не станешь одним из аголов, даже тех, которые поддерживают тебя. И если большинство отвергнет тебя, то своих сторонников ты оставишь сам. Одиночество, — вот твой удел. Я — единственная, кто мог бы его с тобой разделить, потому что ты тоже единственный, единственный, кто нужен мне.

Вэлэвин еще долго в задумчивости сидел на берегу моря, пытаясь привести свои мысли в порядок. Но, когда, наконец, он решил вернуться на Алэнт, его все еще продолжали грызть сомнения.

Укрывшийся на почтительном расстоянии Улф, ставший случайным свидетелем происходившего, проводил его недобрым взглядом. Когда Вэлэвин исчез из виду, он обратился к своему спутнику.

— Можешь выходить, Крум. Они уже ушли.

Маленькое уродливое существо, тяжело пыхтя, выбралось из узкой расщелины и тут же с важным видом стало приводить в порядок свой пестрый несуразный наряд. Когда он стал пристально рассматривать свои черные ботинки с белыми носками, Улф не смог удержаться от ехидной ухмылки.

ТО, ЧТО НУЖНО ПРИНЯТЬ

Флодин шел туннелем, ведущим в мир людей. Он мог попасть туда намного быстрее, но сейчас предпочел более длительный путь, так как находился в довольно редком для волунов состоянии. Его одолевали сомнения в правильности того, что он задумал. «Не слишком ли тяжелую ношу он пытается возложить на плечи хрупкой молодой девушки, пускай и с уникальными для людей способностями?» — вопрос, к которому он снова и снова возвращался, в каком бы направлении не пытался размышлять. И каждый раз приходил к выводу, что у него просто нет другого выхода. И главная причина состояла вовсе не в том, что волун так уж сильно переживал за судьбу человечества. В конце концов, каждый почти всегда самостоятельно выбирает свой путь. И это касается не только отдельных людей. Проблема состояла в том, что Флодин предвидел нарушение равновесия среди различных миров, благодаря которому они и существовали до сих пор. В принципе, и раньше происходило нечто подобное, после чего восстанавливался определенный баланс сил. Но в этот раз должно произойти нечто совершенно особенное. А, кроме того, во всех предыдущих случаях с самого начала существовала возможность сохранения равновесия. В этот же раз ничего подобного при всем своем старании Флодин обнаружить не мог. Кто–то должен будет навсегда исчезнуть. И, скорее всего это будут «новые» люди, которые по большому счету еще даже не успели заявить о себе. Произойдет это потому, что именно они, а не кто–либо другой имеют наибольшие шансы дойти до конца и получить «главный приз». И вот тут и начинаются самые серьезные противоречия. По сути, этот «приз» больше никому и не нужен. Арлемов, крэторнов, «старых» людей и прочих устраивает и то, что у них уже есть. По–другому свое существование они уже и не мыслят, их и так все устраивает. И в этом смысле «новые» представляют угрозу для них всех в равной степени. Их стремление к чему–то иному разрушает то, что составляет основы существования остальных. Что касается волунов, то для них «приз» просто не предназначался. Их задача состояла только в том, чтобы указать путь к нему наиболее достойным. Не более того, но и не менее. Вот в этом, пожалуй, и состоял наилучший ответ тем сомнениям, которые одолевали Флодина. Он просто указывал путь, по его мнению, самому достойному. И не его вина, что из–за недостатка времени ему приходится нарушать определенные правила. В конце концов, он знает, что ему придется за это ответить, и не собирался избегать этой ответственности. Была еще одна причина, почему Флодин взялся за это дело. И этой причиной был кристалл, излучавший мягкий зеленый свет у него на груди. Слишком долго волун был его хранителем, чтобы вот так просто с ним расстаться, да и еще и отдав в недостойные такой ноши руки. Он понимал, что шансы воспрепятствовать этому слишком мизерны, поэтому и стремился сделать все возможное, чтобы камень как можно скорее приобрел достойного владельца. Тогда у «новых» появиться пускай и очень маленький, но все же шанс устоять в неравной борьбе и добраться до заветной цели, о которой никто из них, включая Анабель, пока даже не подозревает. Воспользуются они им или нет, от Флодина практически не зависит.