Единственный принцип - 1 (СИ)

— Все, — в голосе собеседника появилось раздражение. — Иди уже.

Но крепыш по–прежнему оставался на месте. Только в его глазах появились озорные искорки.

— А ты можешь говорить моим голосом?

— Могу, — крикнул звонким мальчишеским голосом старик. — Ты уберешься, наконец, отсюда?

— Ну тогда так и говори, — не обращая внимания на его недовольство и надев колпак, сказал крепыш. Только теперь старик обнаружил подвох, но было уже поздно — мальчишка со всех ног бросился прочь.

— Забавный малый, — заметил вслух звонким голосом старик, провожая его задумчивым взглядом.

НЕОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ

Глеб был другом Анабель. Точнее для него она была Элен. Как Анабель ее знал его эльф по имени Сит, который был привязан к девушке даже больше, чем сам парень. Обычно эльф появлялся загодя, чтобы иметь возможность пообщаться с ней наедине. Когда же приходил Глеб, Сит становился безмолвным спутником двух молодых людей, куда бы они не отправились. Прислушиваясь к беседам двух друзей, арлем приходил иногда к довольно любопытным выводам и при первой же возможности делился ими со своей подругой.

Вообще Анабель считала, что человек и эльф очень органично дополняли друг друга, хотя один из них даже не догадывался о существовании другого. Оба они были довольно непоследовательными натурами и редко могли основательно заняться каким–либо делом. И если для эльфа, как существа впечатлительного и романтичного, это было вполне естественным и не создающим никому проблем, то необязательность и расхлябанность Глеба не всегда сдержанно воспринимались девушкой. Но связано это было в основном только с учебой или совместными планами, которые Анабель приходилось доводить до ума самостоятельно, хотя сами идеи обычно приходили в голову именно парню. В целом же ей было с ними очень даже интересно.

Вот и в тот день Глеб развлекал свою подругу пересказом очередной книги о тайнах человеческой цивилизации и прочих загадках. Каждую подобную беседу парень почти всегда начинал с одного и того же вопроса, — верит ли она в то, что люди не одиноки во вселенной. И каждый раз, глядя на крутящегося рядом эльфа, она лишь неопределенно пожимала плечами. Потом шло длинное изложение очередной теории или легенды, вычитанной в одной из многих расплодившихся книг по этой тематике. Девушка все это время не совсем внимательно слушала его рассказ, иногда задавая каверзные вопросы, заставлявшие Глеба возмущаться ее невежеством. Гораздо интереснее были выводы, которые Анабель потом слышала от Сита, что было вполне естественно, — ведь у эльфа было явное преимущество перед человеком в плане доступа к первоисточникам. Но, что обращало на себя внимание девушки, так это то, что Сит всегда избегал давать точные ответы на вопросы, возникавшие у Глеба. Арлем никогда не сказал того, что Анабель не могла узнать и без него. Он всего лишь очень логично и пространно указывал на некоторые самые занятные, по его мнению, моменты. Что касается общедоступной истории человечества, то, пожалуйста, эльф всегда готов поделиться своими соображениями, но как только разговор заходил о действительно непонятных страницах человеческой истории, — он сразу же начинал уклоняться от темы. Но на этот раз Сит сказал немного больше обычного. Возможно, причиной тому были рассуждения Глеба о пирамидах и их символическом значении или скучное изложение собственного видения проблемы вечного двигателя. А может, причина была в развлекающем посетителей летнего кафе клоуне, который периодически оказывался рядом с их столиком и несколько раз едва не наступил на эльфа. Анабель даже в определенный момент показалось, что делает он это вполне осознанно, но очередное возмущение Глеба по поводу высказанных ею замечаний заставило девушку забыть о бестактном шуте. Ее друг в тот день был почему–то через чур возбужденным и очень болезненно реагировал на любое проявление критики. Закончилось все, в конце концов, тем, что он пообещал девушке показаться ей в следующий раз на глаза только тогда, когда найдет действительно что–то стоящее, к чему она уже не сможет придраться. После этого он встал из–за столика и ушел. Сит не спешил за ним, — лишь с расстроенным видом проводил его взглядом и остался с Анабель. Учитывая присутствие эльфа, обещание парня воспринималось достаточно забавно, но у нее не было ни малейшего желания кого–то в чем–то убеждать. Тем более, что зная своего друга, она не сомневалась, что очень скоро он поостынет и забудет о своем глупом обещании. Вот только, в тот раз девушка недооценила парня и он действительно показался только тогда, когда нашел кое–что необычное. Пускай и не очень сравнимое по своей значимости с теми же пирамидами, как на тот момент это воспринималось.

Когда Анабель направилась к выходу, ее окликнул клоун, оказавшийся рядом.

— Это не вы обронили? — спросил он, подняв с пола сложенный лист бумаги.

— Нет, — рассеянно ответила ему девушка.

— А я уверен, что это ваше, — настойчиво заявил ей шут и всунул лист ей в руки. Встретившись с его колючим, не соответствующим дурацкой раскраске лица, взглядом, Анабель решила не спорить с ним, а поскорее удалиться.

— Что ты думаешь по поводу сегодняшнего спора? — спросила она по дороге домой провожавшего ее Сита. Эльф был явно расстроен поведением своего друга, поэтому не очень задумывался над своими ответами.

— Может он в чем–то и прав, — привычно неопределенно начал он и уточнил. — Я имею в виду пирамиды. Люди всегда были достаточно странными существами, но не настолько же, чтобы на пустом месте при тех возможностях взять и сотворить такое без веских на то причин.

— Гробницы фараонов ты вескими причинами не считаешь? — с улыбкой поинтересовалась у него девушка.

— Нет, — серьезным тоном ответил ей эльф, даже не заметив иронии. — Почему–то никто больше до такого не додумался.

— А вечный двигатель? — сменила тему Анабель, понимая, что ничего более существенного из арлема не вытянет.

— Вполне возможен, — в голосе эльфа было значительно больше уверенности, чем при ответе на предыдущие вопросы. — Только не понимаю, зачем он нужен людям?

— В каком смысле? — удивилась девушка.

— Я хотел сказать, что не понимаю, зачем тогда будут нужны сами люди, — исправился Сит, и еще больше озадачил свою собеседницу. Но на этом его желание делиться своими мыслями иссякло, и до самого дома он уже не сказал ни единого слова, переживая за Глеба.

Придя домой, Анабель еще долго переваривала услышанное, потом снова вспомнила странного клоуна и лист бумаги, самым что ни на есть нахальным образом подсунутый ей. Она нашла этот странный листок и развернула его. На нем была изображена шестиконечная звезда, состоящая из двух одинаковых правильных треугольников. Девушка какое–то время думала над тем, зачем клоун подсунул ей изображение этого символа, но в результате пришла к выводу, что это не более, чем случайность. Положив лист на стол, Анабель подошла к окну, и посмотрев вниз, тут же отпрянула от него. Знакомый клоун, скорчив рожицу, приветственно помахал рукой, глядя в ее окно. Когда девушка снова посмотрела в окно, то увидела шута лишь со спины, глупой танцующей походкой он уходил прочь от ее дома. До поздней ночи Анабель не могла избавиться от неприятных и необъяснимых ощущений. Первое же, что она сделала утром, — это брезгливо выбросила подсунутый ей листок. А потом долго и безуспешно пыталась выбросить из своей головы и клоуна.

ВСЕМУ ПРИХОДИТ КОНЕЦ

Когда Нэбэлит и Вэлэвин вышли из Морока со своими дарами, аголы осознали, что наступает время перемен. Когда же вслед за ними появился, тяжело дышащий после быстрого бега, Улф в спадающем на глаза колпаке, стало ясно, что эти перемены привнесут в жизнь аголов массу неведомых до сих пор проблем. Старик сыграл с ними жестокую шутку, доверив детям то, что старейшины безуспешно пытались получить от него с того самого момента, когда он покинул Алэнт. Теперь оставалось только ждать, когда трое детей достигнут зрелости и вступят в свои законные права. Но уже сразу после возвращения из Морока вокруг них стали формироваться внушительные группы советников, пытавшихся втолковать, как лучше распорядиться предоставленными возможностями. Большинство склоняло детей к мысли, что прежде чем использовать данную им власть над мирами, стоит очень серьезно подумать над тем, не навредят ли они этим своему собственному миру. Но чем старше становилась троица, тем меньше она прислушивалась ко всем этим советам. Особенно это касалось Улфа, который при каждом разговоре на подобную тему лишь иронично ухмылялся, не упуская возможности поиздеваться над собеседником. В конце концов, аголы вынуждены были смириться с неминуемым, и просто дожидаться момента, когда Нэбэлит, Вэлэвин и Улф сами сообщат о своих намерениях. Иногда, правда, в головы самых недовольных из них закрадывалась мысль отнять дары, но слишком велика была власть старика, чтобы кто–то действительно попытался воплотить ее в жизнь.