Шаман-гора (СИ)

— Всякая беда не ко времени, — горестно, по-бабьи, вздохнув, рассудительно вымолвила девушка.

Я улыбнулся её серьёзности.

— Но если сестрой милосердия будет такой ангелочек, то я готов болеть хоть до зимы.

— Не говори так, — кокетливо потупилась девушка.

Было видно, что она рада моим словам. Она нежно провела рукой по моей щеке. Я поймал её руку и прижал ладонью к губам.

Луиза не противилась. Она лишь бросила по сторонам настороженный взгляд. Никто не видит? А затем вновь расслабилась.

— А меня отец прислал, — сообщила она. — Когда ты две ночи назад стал кричать во сне и говорить всякие непонятные слова, наши бабы и говорят: «Это лихоманка его скрутила».

А папаня сказал: «Давайте, девки, уважьте солдатика. Спас он вас от судьбинушки лютой. Теперь ваша пора приспела. Вот мы с Катериной по очереди около тебя и сидим, — закончила Луиза и почему-то покраснела.

«Что-то здесь не то», — подумал я, но вслух спросил.

— Так я что, уже трое суток пролежал? — мой голос прозвучал чуть громче, чем следовало.

— Тс-с, — прижала пальчик к моим губам Луиза. — Трое, трое. Лежи тихо, заполошный. Всех перебудишь. Я с тобой до самого утра буду, а после меня Катерина придёт.

— А сейчас, получается, ночь?

— Полночь уже, — утвердительно кивнула девушка.

— О, так у нас с тобой целый вагон времени. И что мы будем делать?

Мой взгляд был красноречивее всяких слов. Луиза беспомощно отвела глаза в сторону. Её щёки стали пунцовыми.

— Больной будет спать. А я буду рядом, — ответила она еле слышно.

— В смысле спать рядом со мной? — спросил я невинно.

— Господин поручик, не смущайте бедную девушку. Ради тебя я готова на всё. Но ты ведь знаешь, что вокруг нас люди, — вдруг решительно ответила она и посмотрела мне прямо в глаза.

Отметая всякие попытки сопротивления, я рывком притянул её к себе.

— Как же я по тебе истосковался, — прошептал я, задыхаясь.

— Каждый день видеть тебя и не иметь возможности даже прикоснуться. Боже, какая это мука!

Я приник к её губам. Луиза сначала робко, а затем всё жарче и жарче отвечала на мои поцелуи.

— Нет, нет, — неожиданно её ладони упёрлись в мою грудь.

— Я, наверное, заразный, — обидчиво протянул я. Но затем понял, что девушка права, а я просто застоявшийся кобель.

— Дурачок ты, хоть и ваше благородие, — с тоской произнесла девушка.

Я приподнялся и сел. Спина опёрлась о податливую стенку брезентовой палатки.

— Где мы? — спросил я.

— Мужики тебе отдельную палатку на плоту поставили, чтобы никто не беспокоил, пока ты хворый. Поначалу тебя хотели солдатики, которым ты командир, к себе забрать. Но мы всем миром отстояли, — обстоятельно поведала мне Луиза.

— А вообще, где мы? — спросил я снова.

Девушка поняла и ответила: — Ой, Мишенька, оказывается здесь столько много гольдских сёл, просто диву даёшься. Но народу там мало проживает. Детей вроде бы много, но до взрослой поры доживают единицы. А сейчас мы стоим рядом с их селом Челачи.

Это название мне ничего не говорило. Но, судя по времени, что мы отошли от Хабаровки, и по тому, сколько я провалялся, мы должны быть примерно посредине между Хабаровском и Комсомольском. То есть где-то в районе озера Болонь.

— Ладно, — махнул я рукой, — завтра разберёмся. А что поселенцы?

— Вот глупая, — шлёпнула себя ладонью по лбу Луиза. — Главного-то и не сказала. Вятских и воронежских уже всех по берегам расселили. Остались только мы да пермские.

— Ну вот, — огорчился я, — столько вместе пройдено, а самого главного и не увидел.

— Не переживай, родненький, — успокоила меня девушка.

— Которые тебе знакомыми были, кланяться велели. А так всё по-старому. Степан все пороги обтоптал да Алонка всё тебя караулит. День и ночь от палатки не отходит.

На душе стало приятно. Всё-таки я нашёл в этих временах настоящих друзей. Но тут вдруг до меня дошло.

— Мангрены до сих пор плывут с нами?

— С нами, с нами. Говорят, что пока командира не выздоровеет, они корни бросать не будут. Шибко удачливый командира. Без его благословения удачи не будет, — передразнила она ехидно.

— Вот черти! — я улыбнулся. За тонкой брезентовой стеной слышался плеск набегавших на прибрежные камни волн.

— Приоткрой вход, — попросил я.

Луиза выполнила мою просьбу и присела рядом. Я прижал её к себе, и мы замолчали. Девушка искоса бросала на меня испытывающие взгляды. Я делал вид, что чертовски заинтересован панорамой звёздного неба.

— Ну, хватит, да, — первой нарушила тишину девушка.

— А, что? — словно только сейчас заметив её, вздрогнул я.

Луиза ткнула меня в бок кулачком.

— Нехороший.

Я перехватил её руку и поднёс к губам. Девушка не сопротивлялась. Словно умудрённая долгим жизненным опытом женщина, она снисходительно смотрела на меня.

«Не заводись», — сказал я себе.

— Миша, расскажи мне что-нибудь о себе, — попросила она, вновь прижавшись ко мне.

— Чур, ты первая. Я уже и так о себе много чего понарассказывал. Аж самому страшно. А о тебе, кроме того, что ты обучалась с хозяйскими детьми, ничего не знаю.

— А ничего больше и не было, — задумчиво произнесла Луиза. — Я вот сейчас вспоминаю свою прошлую жизнь, и мне кажется, что я, пока тебя не встретила, и не жила вовсе. Словно вся моя предыдущая жизнь была подготовкой для встречи с тобой.

Нахлынувшая нежность заполнила грудь. Дыхание перехватило. Меня любят, и любят без дураков, по-настоящему, как может любить только русская женщина. Где-то в глубине души ворохнулся самовлюблённый червячок: «Вот он я какой! Сумел влюбить в себя такую раскрасавицу. Небось, вокруг их хаты парни все заборы пообломали».

Но, загнав эгоиста-червячка куда подальше, я спросил: — Всё равно расскажи. Как вы здесь оказались? Какие из вас переселенцы, пять девок? Что вы будете делать?

— Ой, и глупый ты, Миша, — улыбнувшись, покачала она головой. — Оглянись вокруг. Кругом одни мужики. Небось, в девках никто не засидится. Замуж заберут безо всякого приданого. А что молодой девушке надо?

— Ах, вот, значит, как! Замуж, значит, выскочить собралась?

— Я всегда знала, что не такая, как все, — горестно вздохнула девушка. — Дома, на Тамбовщине, меня даже белой вороной называли. Видно, судьба мне уготована иная. Чует моё сердце, не кончится добром наша любовь.

— Ну что, ты, глупенькая, — я ещё крепче обнял девушку. — Всё будет хорошо.

А сам подумал, что каждое человеческое существо, из живущих на планете Земля, несметное количество раз повторяло три простеньких слова: «Всё будет хорошо» и верило в эти слова, словно в молитву. Однако жизнь постоянно распоряжается по-своему.

Мы снова замолчали. За тонкими стенами уже вовсю занималось утро. Из распадков потянуло туманом.

— Ой! — опомнилась Луиза. — А ну, больной, немедленно спать. Вам необходимо соблюдать режим, — строгим голосом добавила она.

Я попытался поймать её за руку, но она, крутанув подолом юбки, ужом выскользнула из палатки.

«Да, брат, — подумал я, — совсем ты ловкость потерял. Наверное, действительно больной».

И, повернувшись на бок, моментально уснул. Но во сне я уже не видел своих погибших товарищей. Мне снилось совершенно иное.

Когда я открыл глаза во второй раз, рядом никого не было.

Наверное, Луиза поделилась своей радостью и рассказала всем о том, что я пришёл в себя, поэтому круглосуточный пост был снят.

За брезентовыми стенками слышались мужские и женские голоса. По лёгкому покачиванию плота я понял, что мы плывём.

— Эй, есть там кто живой? — негромко окликнул я.

Полог палатки мгновенно раздвинулся, и появилась улыбающаяся физиономия мангрена.

— Алонка, однако, живой. А ты совсем плохой был. Почти что мёртвый. Камлала на тебя Менгри. Странное духи сказали ей. Сказали, что не можешь умереть ты, потому что нет тебя среди живых. Зачем они так сказали? Вот он ведь ты, живой и здоровый.