Песнь о Гамаюне (СИ)

— Почему ты замер? — с легкой тревогой спросил Эрик, расстегивая застежку своей накидки. Чарльз и не заметил за своими мыслями, как король запер за ними дверь на засов.

— Нет, я просто… — Чарльз заставил себя благодарно улыбнуться, когда Леншерр подошел сзади и расстегнул застежку его накидки, медленно потянул тяжелую светлую ткань с его плеч. Его взгляд застыл на стене, в углу которой, начиная от пола и почти до потолка, висело множество изогнутых оленьих рогов. Они ползли по каменной стене и останавливались, так и не коснувшись выгнутого высокого потолка. Покои были настолько огромны, что за все это время Чарльз особо не обращал на них внимания, а теперь они словно отражали саму суть этого места.

— Тебе не стоит так переживать, — горячий шепот Эрика у самого уха заставил Чарльза забыть все свои мысли и прикрыть глаза. Юноша чуть запрокинул голову, чувствуя, как шершавые пальцы короля скользят по его обнаженной шее, как касание рук сменяется едва сдержанными поцелуями сухих губ и колкостью жесткой бороды, от которых начало приятно тянуть в паху. Эрик слегка прикусил кожу Чарльза и услышал тихий вздох юноши, который так и замер, не открывая глаз, ловя каждое прикосновение. Леншерр принялся расшнуровывать замысловатый пояс Чарльза, который стягивал его штаны, и едва не зарычал от нетерпения, мысленно проклиная Эмму, которая выбирала одежду для Чарльза. Он даже не представлял, как его голубоглазый демон вообще смог одеться в столь сложный наряд. И пусть в нем он смотрелся как какое-то светлое языческое божество, явившееся светом в серый мир, сейчас Эрик хотел разорвать этот образ в клочья и наконец-то увидеть своего, только своего Чарльза полностью обнаженным.

Наконец-то шнуровка поддалась, и Эрик смог сорвать ослабший ремень, отшвырнул его в сторону. Его дыхание сбилось, а поцелуи сменились требовательными собственническими укусами, от которых Чарльз вздрагивал, но только льнул к нему сильнее, прижавшись к королю спиной, и наклонил голову, открывая больше доступа к уже покрасневшей шее, а сам тем временем выпутывался из одежды. Вот только Эрик не заметил, какими напряженными были движения Чарльза, как торопливо и в то же время нервно они смотрелись со стороны. Шаг за шагом Эрик подталкивал Чарльза к кровати, и, к моменту, когда юноша рухнул поверх покрывала из светлых шкур, часть его одежды бесформенной кучей лежала на полу, и теперь лишь нижняя рубашка, да тонкие обтягивающие ноги штаны с легкими сапогами остались на его теле.

— Сиди, — приказал Эрик, опускаясь на колени, и Чарльз, который только собирался подняться, послушно остался на месте, сжимая пальцами короткий мех покрывала. Он смотрел, как Эрик, облаченный во все ту же простую черную одежду, словно ожившая часть тени, скользит по его ногам, расстегивая клепки на сапогах, стягивая их с худых ног, а за ними соскользнула и белая ткань штанов. Чарльз взволнованно вздохнул, чувствуя, как начинают гореть легкие, прося больше воздуха. Сердце билось так гулко, что его бой отдавался эхом в опустевшей голове. Эрик уже справился со своей обувью и теперь смотрел Чарльзу прямо в глаза. Его руки властно легли на колени юноши и медленно заскользили вверх к его бедрам, все еще скрытым легкой рубахой. Выше и выше, очень медленно. Достаточно медленно, чтобы Чарльз смог в полной мере прочувствовать эти прикосновения, чтобы дать ему возможность остановить Эрика, пока еще был шанс.

И он его упустил в то самое мгновение, когда Эрик взобрался к нему на кровать, все так же голодным волком глядя на замершего в предвкушении галчонка. Чарльз осторожно передвинулся ближе к центру кровати, и с губ его сорвался тихий вздох. Эрик крепко сжал его бедро, поглаживая большим пальцем выступающую косточку, все так же смотрел в глаза Чарльзу, когда запустил руку под ткань рубахи и сжал уже полувставший чуть влажный член юноши. Ксавьер издал сдавленный, лишь отдаленно похожий на стон вздох, и ощутил, как вспыхнули жаром его щеки, и подался вперед, положил руку на затылок Эрика, притягивая его ближе, и сам потянулся к королю, едва лишь почувствовав, что тот наклоняется, чтобы поцеловать его. Но на этот раз словно разорвались цепи, что сдерживали его прежде, заставляя быть осторожным и аккуратно нежным. В этом поцелуе чувствовался голод и страсть, которые накрыли Чарльза, подобно лавине, и все, что смог Ксавьер — так это вцепиться в короля и упасть на кровать, целуя его в ответ, стараясь не задохнуться, чувствуя, как по всему телу катятся волны наслаждения, и вздрагивая от его прикосновений. Поцелуи все чаще сменялись укусами, а теплый язык скользил по губам Чарльза, словно пытаясь сгладить легкую колкую и сводящую с ума боль. Юноша сам не заметил, как разомлел от этих чувств и начал в них теряться, все сильнее жался к Эрику, раскрывшись под ним, даже не замечая этого, сжимая его бедра своими ногами, и с тихими стонами двигался навстречу его прикосновениям, пытаясь поймать это ощущение, продлить касание сильных пальцев, кольцом сжимающих его твердый сочащийся смазкой член. Так близко, он уже чувствовал, как напряжение сжимается в плотный узел в его паху, дрожит в его члене и сводит судорогами его ноги и спину. Он впился в рубашку Эрика, комкая ее на сильной спине, и король хищно улыбнулся, еще раз прикусил припухшую красную нижнюю губу Ксавьера и сжал его член, прекращая ласку.

— Ох, нет, не сейчас… — запротестовал юноша, чувствуя, как без движений сладостное напряжение начинает отпускать, и Эрик довольно оскалился, отстраняясь от юноши, стянул с себя рубаху, и Чарльз, облизнув и без того влажные губы, немного нервно последовал его примеру, полностью обнажаясь перед своим господином и единственным другом. Чарльз тяжело дышал, все еще чувствуя возбуждение во всем теле, и всем своим существом хотел продолжения, новых прикосновений. И это читалось в его взгляде. Зрачки расползлись по яркой радужке, делая его глаза практически черными. Он тяжело дышал и выжидающе смотрел на Эрика, замер, когда тот положил руки на его колени и надавил на них, пытаясь развести ноги юноши шире. Чарльз издал тихий инстинктивный хрип и протестующе напрягся, желая свести ноги вместе, пусть даже член его все еще был твердый, а кровь горела, от взгляда и движений Эрика в нем проснулся холодный страх.

— Ты мой. Я не причиню тебе вреда, — напомнил Эрик, и Чарльз особенно отчетливо ощутил кулон, ремешок которого все еще мягко стягивал его шею, и, сглотнув, едва заметно кивнул, попытался расслабиться и откинулся на спину. Эрик развел его ноги, и Чарльз едва не задохнулся от страха, смущения и нового прилива возбуждения, когда ощутил дыхание Эрика на своих бедрах и члене. Горячее осторожное прикосновение губ заставило юношу вздрогнуть всем телом, и он не знал, куда деться от чувств, враз обострившихся до предела. Он широко распахнул свои темные глаза и задышал ртом. Казалось, воздуха в покоях становилось все меньше, ладони вспотели, и Чарльз крепче впился в мех, заскользил по покрывалу, когда Эрик потянул его на себя, приподнимая его бедра, устраиваясь ближе и удобнее.

Сухие губы касались его бедер, скользили по выступающим косточкам, легкие поцелуи ласкали нежную тонкую кожу низа живота совсем рядом со вставшим членом. Эрик, не сводя взгляда с Чарльза, крепче впился пальцами в его ногу, вновь чувствуя, что юноша пытается закрыться. Облизал пальцы и прикоснулся к напряженному колечку мышц, вновь припадая губами к бледной коже. Он медленно гладил Чарльза, растирая влагу по его бедрам. И юноша начал расслабляться, поддаваясь сладким волнам наслаждения, чувствуя, как поджимались пальцы ног, когда казалось, что он вот-вот готов достичь пика лишь от этих ласк, даже не касаясь своего твердого члена. От жара тело покрылось испариной и блестело в тусклом свете, словно было сделано из воска. Эрик никак не мог им насладиться, не мог остановиться, растворяясь в запахе, вкусе и ощущениях, теряя контроль от тихих тягучих стонов, таких искренних и пробирающих до глубины души. Его трясло от возбуждения, и он хотел лишь Чарльза. И прежде даже не представлял, что сможет желать кого-то столь яростно и бесконечно, что, в сравнении с этим чувством, все его королевство превращалось в пыль, а жизнь его принадлежала Чарльзу. Все лишь для его удовольствия, лишь бы он и дальше так же плавился в его руках, извиваясь от наслаждения. И Эрик хотел дать ему больше, всего себя без остатка. Он лишь слегка отстранился, и, прежде чем Чарльз смог это осознать, провел пальцами между его ягодиц, и ввел сразу два, одновременно склоняясь над Ксавьером, целуя и вылизывая его подрагивающий живот, свободной рукой прижимая его к кровати, словно боясь, что он попытается сбежать. Два пальца сменились тремя, и Чарльз на мгновение забыл, как дышать, но не мог не наслаждаться эти странным чувством. Такое сильное ощущение Чарльз прежде не испытывал никогда, и от него казалось, можно было потерять рассудок. Он запрокинул голову и тихо застонал, ощущая, как пальцы Эрика вновь и вновь проходятся по точке внутри него, заставляя все тело вздрагивать от наслаждения, и внутри все отчетливее нарастало жгучее желание почувствовать больше…