Портреты Пером (СИ)

– Всё бы ничего, молодые люди, – загнусавил Энди на весь коридор, пока Джек пыхтел под грудой масок, – но бедных животных он несказанно пугает! К тому же, каким непроходимым глупцом надо быть, чтобы попытаться свести счёты с жизнью таким сложным и неудобным способом, как попытка зацепить верёвку с петлёй за дверцу шкафа!

Джек уставился на него, как на вконец спятившего, но, к счастью, ничего не сказал, и обошлось без получасовой лекции о дурных нравах молодёжи.

В комнате Исами уже разложила на тумбочке и столе пучки сухих трав – это было привычно, – расставила те самые ритуальные свечки и зажгла какое-то благовоние. Запах даже не раздражал, еле заметный, смолистый и тёплый. На секунду показалось, что он мягко мерцает в воздухе, как бархат.

Косые лучи солнца, проникающие сквозь доски, чертили комнату светлыми полосами. Хотелось спать.

Маски повесили быстро, и теперь лупоглазые морды духов пялились изо всех четырёх углов комнаты, а одна – с центральной балки прямо над кроватью. Над каждой был прикреплён пучок сухих трав.

– Сахар есть, – Джек, успевший слазить в нижний люк, шлёпнул коробку рафинада в кусках на кровать. – Дженни нас убьёт, я из коробки с НЗ на случай обескрова спёр.

– Станем ближе к Сиду, что. – Арсений поставил на стул чайник с тёплой водой. Им предстояло провести здесь весь день, о чём обитатели верхней комнаты были заранее извещены. За Джима только сердце неспокойно было: не Кукловод, так Сид, но и то, и другое ему одинаково не нравилось. Разве что Кукловод чуточку сильнее.

– Восемь реальностей напоминают очертания лепестков цветка, – слегка нараспев проговорила Исами, поджигая одну за другой четыре свечи, – каждый из них начинался от центра четырнадцатого августа, когда в дом попадало новое Перо, и, описав петлю, возвращался в исходную точку. Мы должны разомкнуть петли, обратив их в прямые, устремлённые от центра в вечность…

Джек послал Перу многозначительный взгляд, тот слегка развёл руками.

Припёрся Энди, шурша перелистываемым на ходу блокнотом, за ним в дверь прошмыгнул старина Табурет. Как пояснил профессор, животное вертелось у двери и просилось внутрь, и даже странно, что они этого не слышали.

Усевшись на стул в углу комнаты, он сказал, что будет наблюдать и при случае попытается помочь медиумам.

Джек ещё повозился, видно было, что не по себе, так и подмывает уйти. Но не ушёл, а через минуту было поздно: Исами, покончив со свечами, скинула туфли и с ногами забралась на кровать.

– Приступим, – неожиданно чётко прозвучал в пронизанной солнцем комнате её прохладный голос.

Арсений отстранённо подумал, что они не с того начали; им требовалось знать хотя бы имена и последовательность жертв хвостатого, чтобы выискивать их среди сотен шатающихся по дому призраков.

Так они были обречены блуждать среди них безо всякого результата: спросить-то было не у кого.

Всё это походило на дурной сон без конца и края, а где-то рядом готово было взорваться проклятие. Только позже он снова вспомнил умирающую на ковре девушку.

Она была не первой. Нет. Не первой. Самое первое воспоминание будет самым блёклым. А всего их восемь – тех призраков, что раз за разом возвращаются на места своей смерти и переживают её.

Восемь. Хвостатый притащил в дом восемь Перьев.

Он молча подхватил Исами и Джека под руки (Энди, самый сильный экстрасенс в доме, в транспортировке не нуждался), протягивая за собой по комнатам. Не прихожая, не гостиная. Не коридор…

Внутренний двор. Здесь ступеньки обрывались в темноту. Первое воспоминание, самое блёклое, о Пере, который упал с крыши.

Ищите предметы. Так говорил ещё Друид. Отпечатки предметов хранят память.

Исами нашла в ворохе листвы неподалёку от дуба старые часы. Когда их открыли, выяснилось, что это компас. Джек отыскал – там же, только у корней – сумку с бинтами, таблетками, ножом и флягой воды. Во внутреннем кармане обнаружились призрачные копии девяти ключей.

У Джека, вытащившего их, на лице отобразилась сложная гамма чувств.

– В шаге от выхода, как ты, – сказал, кладя ключи в подставленные ладони Арсения. – Собрал девять ключей и полез на крышу.

– Через крышу, – Перо поднял голову, глядя на упрямо карабкающийся по стене призрак. Вот достигает крыши, вот перелезает через ажурный бортик. Делает два шага. Покачнувшись в первый раз, выпрямляется. Ещё шаг, его ведёт в сторону как пьяного, неуверенных полшага назад, попытка удержать равновесие… Тело беззвучно – Сид не помнит звуков – падает на землю. Некоторое время Перо номер один дёргается в конвульсиях, потом затихает и исчезает.

– Тут его дневник, молодые люди, – Энди извлёк из сумки потрёпанную разлинованную тетрадку и принялся перелистывать, как ни в чём не бывало, на фоне дёргающегося трупа. – Реальный документ, в отличие от ваших домыслов.

Арсений книжицу помнил. Именно эту старую тетрадку дал ему Кукловод в первое утро в особняке. Дневник для записей. Он свою изрисовал в первые два месяца, а этот, видимо, протоколировал пребывание в особняке.

– Брэдли О’Коннол. Профессиональный турист, 38 лет. Навыки альпиниста. Фракция – подполье, – выдавал Энди дробью, пролистывая страницы и вычленяя из них самую необходимую информацию. – Дружен с мистером Файрвудом, младшим, разумеется…

На этих словах Джек поднялся и даже сделал два шага к Энди, кажется, сам плохо понимая, что творит. Остановился.

– Обладал крайне вспыльчивым нравом, но быстро отходил. Душа компании, любил рассказывать истории. Ненавидел замкнутые пространства, – тягуче вклинилась в его монолог Исами. Она сидела под деревом, сжимая в руках компас. Читала память предмета. – Считал, что его долг – выиграть личное противостояние с Кукловодом…

– Двадцать восьмого октября нашёл первый ключ, с тех пор раз в две-три недели открывал замки, – загундосил Энди дальше, бросив на Тэн недовольный взгляд. – Собрал девять ключей к февралю две тысячи первого года. Последняя запись: решил доказать Кукловоду, что его учение о свободе не имеет смысла, для чего собрался влезть на крышу, чтобы увидеть, «какой прекрасный вид отсюда открывается», и сбросить все девять ключей, как он пишет, «на волю», на ту сторону. После чего планировал перелезть сам и добраться до местного отделения полиции.

Профессор захлопнул дневник.

– Они там что, не знали о системе подачи ядовитого газа? – раздражённо поинтересовался Джек. В Сид от его слов, произнесённых не на языке мёртвых, выкинуло целый фонтан пепла, но крыс не обратил на него внимания.

– Тут написано, – важно пояснил Энди, – Кукловод открыл Перу внутренний двор в награду за нахождение девятого ключа. Той же ночью была сделана последняя запись. Идея показать несостоятельность учения родилась спонтанно, так сказать.

Вопросов больше не было. Немного посовещавшись, к призраку направили Арсения. Во-первых, он мог отпускать, во-вторых, ему было проще представить себе процесс лазания по стенам домов.

Пришлось назвать себя новой марионеткой, которую Джек послал найти свою «правую руку» и вообще изображать всяческую растерянность. Призрак его услышал и даже поверил. Улыбнулся широко и сообщил, что новичку повезло – только попал сюда, а вот-вот уже выйдет. Арсений выслушал его план, покивал, сказал, что тоже умеет лазить по стенам.

Он влез первым, в Сиде не было никакого ядовитого газа, спокойно забрался на крышу и приглашающе махнул рукой. За руками этого Пера, обмотанными потрёпанными бинтами, оставались на камнях кровавые следы. Эти чёртовы стены впитали слишком много крови. Пусть её смывал дождь.

Он накрапывал сверху, мелкий. Арсений подал собрату руку, втянул его на крышу. Память о ядовитом газе не сработала, протокол смерти призрака был нарушен.

Протокол смерти. Хорошо сказано

Мысль обошлась в несколько хлопьев пепла.

– Маньяк у нас какой-то… тормознутый, – пробурчал Арсений, продолжная имитировать растерянность. – Что, не знал, что так тоже можно вылезти?