Адмирал Арсений Головко

Милютин В

Адмирал Арсений Головко

В. МИЛЮТИН

АДМИРАЛ АРСЕНИЙ ГОЛОВКО

В его дневнике есть такие строки:

"Когда было получено официальное сообщение о начале войны, в моем кабинете находились член Военного совета А. А. Николаев, начальник штаба флота С. Г. Кучеров, начальник политуправления Н. А. Торик. Не помню, кому пришла мысль спросить о возрасте присутствующих. Выяснилось, что среди нас нет никого старше 35 лет и ни один из нас не имеет опыта управления флотом в военное время на таком обширном и трудном морском театре".

Молодым флотом командовали молодые руководители. В июле 1940 года Арсения Григорьевича Головко вызвали с Амура, где он командовал флотилией, в Москву.

- Едем в Кремль, - сказал тогдашний нарком Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов.

Их ждали. Головко впервые так близко увидел Сталина и членов Политбюро. Под пытливыми, изучающими взглядами смутился, стал выглядеть еще моложе. Внимательнее всех всматривался в этого невысокого, коренастого моряка с юношеским румянцем на загорелом лице нарком обороны К. Е. Ворошилов. Он же и заговорил первым, стал расспрашивать об Амуре: как дела на флотилии, в порядке ли корабли, как живут и учатся командиры и краснофлотцы. Когда Головко ответил, в разговор вступил Сталин;

- Послушаем товарища Кузнецова.

Нарком флота рассказал о Головко. Хотя ему всего 34 года, моряк он опытный. На флоте прослужил 13 лет. Служил матросом, младшим командиром, штурманом, минером, помощником командира миноносца, командиром дивизиона торпедных катеров, начальником штаба бригады, командиром дивизиона миноносцев, начальником штаба флота, командовал флотилией. Побывал за это время на Балтике и Черном море, Каспии и Тихом океане, на Севере и на Амуре. За плечами училище и академия.

Имеет и кое-какой боевой опыт: добровольцем сражался в Испании, был там советником командира республиканской военно-морской базы. Думающий, инициативный и волевой командир.

Только после этого речь пошла о Севере.

- Предложено назначить вас командующим Северным флотом, - сказал Сталин. Театр важный, очень сложный, открытый, по-настоящему океанский театр, не в пример Балтике или Черному морю. И не надо забывать, что во время различных войн в западных и южных европейских водах связь между западными государствами и Россией была более обеспеченной по северному направлению, нежели через балтийские порты...

Сталин подошел поближе, спросил, глядя прямо в глаза:

- Так что же, значит, товарищ Головко берется за это дело?

- Буду стараться, - отозвался Головко. - Но не знаю, как у меня выйдет...

- Должно выйти. Вы отвечаете перед страной, перед партией.

И вот он снова в Полярном, с которым расстался два года назад. На стене кабинета большая карта Северного Ледовитого океана и его побережья. Когда выдается свободная минута, командующий подходит к ней, вглядываясь в каждую извилину береговой черты, или сидит за столом, поджав под себя ногу, - детская привычка осталась на всю жизнь, - и изучает лоции северных морей. Однако таких минут выдавалось не так уж много, в кабинете командующего Северным флотом видели редко. Его флаг взвивался на мачте то одного, то другого корабля. В любую погоду корабль выходил в море. На крыле мостика часами стоял коренастый человек в широком матросском бушлате, и только фуражка с золотым шитьем на козырьке выдавала адмирала. Много позже, уже после войны, когда Арсений Головко поведет корабли в дальние плавания с дружескими визитами в разные страны, он будет вот так же стоять на крыле мостика в простом матросском бушлате - иной одежды в походе он не признавал.

Баренцево море. Оно почти не бывает тихим. Даже в безветрие перекатываются по нему свинцовые волны. Тяжелые, медлительные на просторе, они, приближаясь к берегу, как бы убыстряют свой бег, становятся выше, круче и с яростью набрасываются на черные скалы. Холмами вздымается ослепительно белая пена, словно брызги мгновенно замерзают на лету и превращаются в снег, тот самый, что даже в разгар лета заполняет лощины обомшелых коричневых сопок.

Бушует море в полярный день, продолжающийся несколько месяцев, когда солнце ни на минуту не прячется за горизонт, и еще неистовее в столь же долгую беспросветную полярную ночь. В любое время года здесь туманы и ветры. Чуть прояснится небо, моряки улыбнутся слабо греющему, никогда высоко не поднимающемуся солнцу, и вдруг налетит снежный буран. Все скроется в белой мути, настолько густой, что матросы на палубе натыкаются друг на друга. И так же внезапно снова проглянет солнце, как будто и не было слепящей метели. Поморы эти неожиданные бураны метко прозвали зарядами: накопит небо меру ледяной дроби, пальнет ею по табуну гривастых волн и опять притаится, как охотник, заряжающий свой дробовик.

Даже многоопытные синоптики не могут предсказать, какую проделку выкинет Баренцево море через пару часов. Штиль сменяется ураганом, ясное небо дождем, снегом, туманом. Шеф-повар этой адской кухни - Гольфстрим - теплое течение из Атлантики. Его могучий поток находится в вечной борьбе с вечной стужей Ледовитого океана. Беспокойный атлантический гость доставляет уйму хлопот морякам. Но они не в обиде. Ведь это Гольфстрим с его теплом растапливает полярные льды и делает Баренцево море и его заливы судоходными круглый год.

Адмирал стряхивает снег с густых бровей, вытирает платком мокрое лицо. Оборачивается к матросу-сигнальщику. Тот в меховой ушанке, тесемки завязаны под подбородком - североморцы и летом в поход одеваются потеплее. На шапке и шинели матроса искрится снег.

- Как самочувствие?

- Порядок, товарищ адмирал. Такая погода на пользу - освежает.

Да, народ здесь привыкший ко всему. Тысячи парней на боевых кораблях. Приехали сюда со всех концов страны. Иной до этого и не видел моря, а о суровом Севере знал только из школьного учебника географий. А послужит год-два, и не отличишь его от потомственного помора.

В борьбе с трудностями люди закаляются и мужают быстро.

Ведь и сам Арсений Головко ни в детстве, ни в юности о море и не думал. Родился в казачьей станице Прохладной на Северном Кавказе, мечтал растить сады. Потому и рабфак закончил и в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию поступил. Но в 1925 году комсомол обратился к молодежи с призывом идти на флот. И вот паренек из казачьей станицы, оказавшись на палубе боевого корабля, навсегда связал свою жизнь с морем.

С отцовской любовью смотрит адмирал на матросов. Способные, развитые ребята. Адмирал по опыту своему знает; из таких выйдут первоклассные моряки. Главное, чтобы они больше бывали в море. На берегу человека моряком не сделаешь, сколько его ни учи. Моряки рождаются в походах. А плавать здесь есть где. От Шпицбергена до бухты Тикси - б тысяч километров - вот на каком пространстве действуют корабли Северного флота. Огромный театр. Жаль, что кораблей маловато. Беден пока флот. Баз не хватает. На бескрайном пространстве побережье не обжито. Посылаешь корабли и высчитываешь, останется ли у них топлива на обратный путь - пополнить запасы негде.

Адмирал приглядывается к командирам кораблей, к офицерам, вникает в ход учения, старается побеседовать с каждым. Командир обязан учиться постоянно, неустанно. Ведь от его знаний зависят судьбы корабля и людей. И учиться в море в любую погоду, в сложнейших условиях, как бы это ни было трудно и опасно. А что со здешним морем шутки плохи, нельзя забывать ни на минуту.

Головко четвертый месяц командовал флотом, когда случилась беда с подводной лодкой Д-1. Она выполняла учебные задачи в Мотовском заливе. Береговые посты наблюдали, как лодка погрузилась. Несколько минут был виден ее перископ, потом он исчез. Прошли сутки - о лодке никаких вестей. Миновали все сроки пребывания под водой кораблей этого типа, а лодки все нет. Запросы по радио оставались без ответа. Береговые посты непрерывно освещали залив прожекторами (надвигалась уже полярная ночь) - тщетно.