Портреты Пером (СИ)

Позади скрежетнула цепь, заставив всех разом обернуться. Джек выругался. Клетка, качаясь, поднялась на пару дюймов выше, заставив девушку навалиться на шипы. Самое страшное – она уже не старалась держаться подальше от них.

– А шипы, к слову, ржавые железные гвозди, – пояснил мимоходом Джон, направляясь к полкам за книгами, которые вовсю требовал Джек.

Собрал штук восемь самых толстых и тяжеленных томов, вернулся и изящным жестом вручил их крысу в руки. Под тяжестью книжек Джека слегка пригнуло к земле.

– Так не интересно, куклы, – объявил Трикстер. – Чуточку повыше?

Клетку дёрнуло ещё раз.

It must have been love

but it’s over now…**

Лайза продолжала петь. Тихо, хрипло, навалившись грудью на шипы.

– Теперь тебе надо четыре книжки вместо двух, – меланхолично хмыкнул Рой. – Но у тебя их восемь, так что всё в порядке.

Джек кое-как допёр книги до лестницы и плюхнул их на верхнюю площадку с явным облегчением.

– Стопка нифига не устойчивая, обложки корявые от старости, – выдал озадаченно. – Только если кому-то придерживать ещё и её…

– Да давайте я слажу, и всё, – Арсений опустил фотоаппарат. – По крайней мере, обойдёмся на сегодня без переломов шеи.

– Птичка, – перебил голос из динамиков, – у тебя рядышком, чуть повыше шипов, кнопка, включающая микрофон. А то за галдежом этих неблагодарных слушателей я тебя не слышу. Вытяни шейку, нажми-ка носом, ну…

Шуршание, громкий треск. Впрочем, он быстро смолк, и голос Лайзы стал куда громче. Точнее, полухрипящий шелест. Теперь он разносился по библиотеке и даже, казалось, сопровождался лёгким эхом.

Арсений полез на стремянку. Меньше всего сейчас хотелось что-то делать, а больше всего – приткнуться к Файрвуду под тёплый бок и продолжать смотреть свои кошмары. Во время них хотя бы есть не хочется.

Фолл опять держал стремянку, а остальные, кое-как уместившись вокруг лестницы, держали его самого. Джим подал наверх колбу с кислотой.

– Лей на замок у стыка, – подсказал Фолл.

Арсений дотянулся до клетки и перехватился за прутья левой рукой. Хотел уже плеснуть кислотой на коробку замка, но Лайза внутри неожиданно дёрнулась сама, с силой покачнув клетку. Перо едва не упал на неустойчивых книжках, вовремя успел отцепиться и присесть и только чудом не выронил колбу на свою «группу поддержки».

Девушку инерцией опять бросило на шипы, но петь она перестала разве что на несколько секунд.

Арсений перевёл дух, глядя на раскачивающееся вверху днище клетки. Сердце колотилось.

А будь на моём месте Джек точно перелом шеи

– Лайза, не верь этому удодку, – громко, но не переходя на крик (хотя хотелось покрыть её нехилым русским трёхэтажным, и пофиг, что не поймёт). – Ничего он тебе не даст, даже если ты свои связки наружу через горло вытащишь. Это игрушка его очередная, слышишь ты?

Лайза хрипела.

Джек и Рой внизу ругались, и сквозь маты Арсению показалось, что он услышал тихое фолловское «марионетка». Но это мог быть глюк.

– Это наша модифицированная мартышка её так запугала? – Обратился Арсений к «нижним», взглядом тем временем примеряясь к клетке. Лайза продолжала её раскачивать.

– Ну, решила, что таблетки не отдадут, если она оперу свою недотянет. Дурная девка, – отозвался Рой. Судя по голосу, он был нехило зол.

Арсений обернулся.

Внизу – сосредоточенный Джим, скрестив руки на груди, наблюдает за его движениями. Разве что взглядом не поддерживает. Хотя, кажется, хотел бы – вон как впивается.

– Мэтт, а птичка обязательно должна петь в клетке? – интересуется Файрвуд.

Трикстер отзывается сразу, в голосе – неприкрытое веселье.

– Птичка, клетка… я разрыва в логике не вижу. Не мешай человеку петь во имя любви, кукла. А если нечем заняться… – По ту сторону динамиков явственно что-то зашуршало, послышался стук. Будто что-то приземлилось на пульт перед носом маньяка. – Если нечем, Файрвуд, можешь пока представлять во всей красе, чем я мог смазать эти старые ржавые гвозди. Так много вариантов, влияющих на скорость заражения крови… К примеру, грязь со двора, или та же грязь, но с птичьим помётом. Но подсказок давать не буду, а то твоё воображение во всей красе не развернётся.

Во время этого монолога Лайза продолжала раскачивать клетку, не давая никакой возможности для действий с кислотой.

– А может, ну её, а? – предложил Рой. – Сама выбрала тут болтаться.

– Поддерживаю, блин. – Джек кинул сердитый взгляд на клетку и заорал: – Лайза, дура рыжая, только дебил полный поверит, что маньяк выполнит сделку!

– Ты бы с ней помягче. Травма психики, всё-таки, – негромко и задумчиво сказал подпольщик. – От рёва она только сильней раскачиваться начнёт, из вредности. А если ПМС, то вообще финиш.

Джек помотал и без того лохматой головой.

– Сложно, знаешь ли, быть добрым и толерантным, когда на тебя чуть колба серной кислоты не вылилась!

– Не получится послать всё. – Арсений жестом показал, что можно его не держать, и крысы с явным облегчением опустили стопку книжек и его ноги. – Она одна из одиннадцати человек в этом особняке, кто не должен сдохнуть ни при каких обстоятельствах.

– Влипли.

– Я предлагаю верёвку. – Перо уселся на гору книжек, пристроив ступни на ступеньке ниже. – Зацеплю за один из прутьев, и кто-то один снизу будет удерживать. Да вот хоть Джон, точно справится. Она клетку раскачивать не сможет, тогда уже кислотой.

– Файрвуд, – заскрипели динамики, – ну, надумал насчёт гвоздей? Подскажу, это связано с недавними событиями.

– Не думал и не собираюсь, – Джим качает головой. – В данный момент это ничего не даст. Сейчас я думаю, как не дать ей раскачивать клетку.

– За верёвкой, – скомандовал Арсений, спрыгивая с лестницы. – А то комедия уже несмешная какая-то.

Трикстер покачивал перед собой карандаш, уравновесив его на подушечке пальца. В остальном он был неподвижен. На боковом мониторе марионетки в зимнем саду искали верёвку, в библиотеке Файрвуд о чём-то тихо разговаривал с Фоллом.

Временно звук отключен – и так ясно, что никуда Сазерленд не денется, будет петь.

Алиса-Элис всю ночь неспокойна. Тянет к монитору девочку, интересно посмотреть на представление. Это же для неё придумано, Трикстер постарался. А она всё держится, сдерживается. Иногда перегибается через его плечо, заглядывает, но – ненадолго. Чаще всего, едва перегнувшись, отшатывается и отходит в угол комнаты. Забирается на кровать. Но и долго высидеть не может: подходит к окну, смотрит наружу. Шуршит бумагами, шкрябает в импровизированном дневнике.

Трикстер наблюдает за ней исподволь, незаметно. Выжидает. Когда уже придёт его Элис?

Сейчас женщина снова стоит спиной к мониторам, сверлит взглядом небо за окном. Отстукивает тонкими бледными пальцами по подоконнику. И прислушивается – не включится ли звук из динамиков.

– Девочка, чаю хочешь? – обращается к ней Трикстер голосом Мэтта. Элис таким не проведешь, к слову. Только не её. – Я заварю.

– Чай, да? – Голос ласковый. Вкрадчивый. – К чёрту. Есть что покрепче?

Он шарит рукой под столом, где припрятана бутылка виски. Подтягивает к себе стакан, бегло осматривает: чистый. Плескает янтарную жидкость в посудину, подаёт ей.

– Льда нет, – щурится. Краем глаза – на мониторе, отображающем зимний сад, куклы выудили верёвку из-под тумбы с бывшим аквариумом и направились обратно в библиотеку.

Алиса и Элис различаются дыханием. Поверхностное, быстрое – у первой, глубокое и спокойное у второй. Сейчас она дышит неритмично. Это не сменяющие друг друга состояния, это – граница, на которой она еле держится.

– Лёд не помешал бы… – опрокидывает в себя половину стакана. Вдыхает глубоко, тут же закашливается. Шарит по столу в поисках закуски.

Трикстер подсовывает надкусанный ей же бутерброд с обеда, потом возвращает внимание мониторам.

– Я подниму клетку чуть выше, – размышляет в полголоса, набивая нужные комбинации. – Хочу, чтобы Перо поплясал на этой лесенке. До рассвета два часа, прекращать игру сейчас неинтересно.