Портреты Пером (СИ)

– Тэн, всё, что вы говорите, замечательно ложится на теорию. – Ощутив прикосновение прохладных арсеньевских пальцев к губам, Джим послушно открывает рот и позволяет пропихнуть последний кусочек сахара. – Я практик. Мне удобнее воспринимать это не своей жизнью, а её вариантом. И я так и сделаю.

– Главное, воспринимать всерьёз, – заверила японка. – А слова – это лишь слова, как ни посмотри.

Четвёртый Перо, Ларри Брайт, был бизнесменом до мозга костей. Оказавшись в доме, предлагал Кукловоду выкуп за себя. Когда не получилось, принялся проходить испытания с целью нагрести побольше предметов, а после выменивал за них у обеих фракций жетоны или кроветворное на выгодных для себя условиях. Паззлы таким образом собирал с рекордной скоростью – один в три-четыре дня. Только двадцать четвёртых кусочков не хватало, потому что в тайники этот Перо соваться не рисковал. Однажды, задремав в подвале, проснулся от шума и увидел, как Билл тайком копает свой подкоп. Решил, что старик делает это только для того, чтобы сбежать самому, и пригрозил, что расскажет всё Кукловоду, если Гордон не возьмёт его в подельщики. Так они копали тоннель вместе ночами, и поиск ключей Ларри совсем забросил.

Он оказался ещё суевернее, чем был вор. Из каких-то пёрышек, монеток, веточек и спичек изготавливал талисманы, привязывал к ниткам и носил на шее либо обматывая вокруг запястья. Так привязался к своим фенечкам, что даже под подушку их подкладывал на ночь. Пока этот мусор был с ним, Перо был уверен, что ему чертовски везёт. Так оно и было. Стоило ему пройти одно испытание, как недостающий кусок паззла или ценная находка, которую по нескольку дней кряду не мог кто-нибудь найти, оказывалась в его руках. Ну а дальше барыга заламывал за неё нехилую цену. В ловушки не попадал, хотя особой грациозностью и реакцией не отличался. На драки не нарывался.

В тоннель, который становился всё глубже, Ларри тоже не лазил без оберега. Крохотный колокольчик с привязанным к нему пёрышком от подушки, на остриё пера были надеты две бусины. Эта деталь отчего-то всем бросилась в глаза, когда стояли у зева подкопа; Перо пришёл туда один, обмотал фенечку вокруг запястья, захватил лопатку и фонарик и полез в тоннель.

Кто знает, чего не рассчитал далеко не инженерный ум Билла; сам старик в эту ночь бухал в своей комнате и на «копательные работы» не явился. Ларри забрался в тоннель, как всегда с усердием принимаясь за работу, а обратно уже не выбрался: сломав одну из деревянных подпорок, на Перо обвалился крупный участок земляного свода.

Из чего Энди, пронаблюдав всю картину дважды, гнусаво (даже в Сиде!) заявил:

– Ну теперь-то, молодые люди, вы понимаете всю опасность суеверных заблуждений?

Призрак «откопали» Джек и Исами. Последняя даже не удосужилась объяснить, что делает в подвале в три часа ночи с лидером Подполья, бросив «это не ваше дело, мистер Брайт». Убедив Ларри, что ему опять несказанно повезло – откопали до того, как успел задохнуться – призрака отпустили с миром.

Точка была поставлена, а Арсений иронично пообещал сам себе никогда не лазить в тоннели, обмотав вокруг запястья какую-то хренотень с перьями и бусинками.

Пятым был тот самый докучающий Энди призрак. Дневник его нашли, но ни имени, ни фамилии, только возраст: сорок девять. Райана при выборе Перьев явно бросало из крайности в крайность. Этот унылый и вечно чем-то недовольный тощий тип практически не проходил испытаний, сваливался раза три с простудой, видел призраков, ненавидел Леонарда и ныл. Часто, оставшись наедине, вслух костерил оставшуюся на воле супругу, утверждая, что это из-за неё всю жизнь горбатился бухгалтером в захудалой фирмишке и в конечном счёте, в апофеозе всех своих бед, угодил в какой-то сырой дом с маньяком. После чего – удивительно – тосковал по детям, тоже вслух. Называл их имена и рассуждал, что они сейчас могут делать, скучают ли по своему папке. Заканчивал короткой молитвой и просьбой к небу беречь весь выводок. Он собрал три ключа, а однажды ночью, никому ничего не сказав, повесился у себя в комнатке. Сначала пытался на дверце шкафа, потом всё-таки обратил внимание на люстру. Люстра оказалась крепкой, а Кукловод не вмешался: он никогда не любил нытиков.

С этим пришлось повозиться. Наконец, Исами «случайно оказалась в коридоре, услышав шум» и провела с ним душещипательную беседу о том, что надежда умирает последней, а его дети, когда история с маньяком завершится, будут рады увидеть живого отца, а не узнать, что он повесился в плену.

Энди ходил туда-сюда за дверью, пока отпущенный призрак, обретший цель и смысл жизни, не растворился. А после «вышел из тумана», сказав, что с него прогулок по загробному миру на сегодня достаточно.

Может, так оно и было.

Девушка, за смертью которой Арсений постоянно наблюдал, когда застрял в Сиде после взрыва, была альпинисткой. И её звали Элис. Элисса, Элиза, как точно, они не нашли. Можно только догадываться, до какого отчаяния дошёл хвостатый, раз притащил на роль Пера женщину. Красивая, с сильным характером, подпольщица, она нашла семь ключей. А найденная Исами повязка, которой девушка во время испытаний перехватывала светлые кудрявые волосы, проецировала очень яркое воспоминание: ночь, подвал, и Джек прижимает к стене Перо. Они целуются.

На Джека было жалко смотреть. Новые предметы погружали их глубже в историю девушки. Дружба с Нэт и Дженни. Вражда с Алисой, доходящая до драк. Тёплые отношения с Закери – как у сестры с братом. И через всё это красной нитью – она и Джек. Держащиеся за руки, целующиеся в тёмных коридорах, растрёпанные с утра, проходящие вместе испытания, переглядывающиеся за обедом или подстраивающие пакость Алисе. Рваная перчатка даже рассказала троице о том, как Джек, альпинистка и Джим сидели вечером в библиотеке. Пили чай с очередным кулинарным шедевром Дженни. Разговаривали. Девушка сидела на подушке в ногах у Джека, расположившегося в кресле, и подзуживала старшего Файрвуда на тему овсянки.

Элис решила во что бы то ни стало прокопать путь на свободу для себя и Файрвуда (пара сломанных лазеров). Подбадривала его в тусклые осенние дни, когда надежды выбраться из дома не оставалось (игрушка и почему-то вязаные носки). Выкладывалась по полной, проходила испытания и выполняла задания Кукловода (сумка, бинты, перекись)… пока в гостиной в режиме «тайник» не напоролась на ловушку. И даже простреленная, продолжала ползти, оставляя за собой расплывающуюся кровавую дорожку.

Понятно, что при всём при этом отпускать Элис должен был её возлюбленный.

Джек завороженно смотрел, как в очередной раз она ползёт, умирающая, по полу. Протягивает руку куда-то вверх, к камерам. Одними губами шепчет: «Кукловод». Бедолага мрачнел с каждым просмотренным разом. Чтобы оторвать его, пришлось ощутимо дёрнуть за руку. И всё равно – глаза отводит, губы сжал.

– Джек, это нужно сделать. – Сжать его плечо.

– А может, не так уж и нужно? – вот теперь глаза поднял. Почти сумасшедшие. – Арсень… да что тебе, пусть будет.

– Она мёртвая, понимаешь ты? Она тут постоянно умирает.

Джек, психуя, вырывает руку и отворачивается.

– Я… даже подумать не мог. В голове не помещается. А тут… я любил её, оказывается, она меня любила. В этом самом чёртовом особняке. Не… не смогу, Арсень. Давай, раз отпускать, то без меня уж.

– Джек, нас она не услышит, – твёрдо произнесла Исами. В вечном синем полумраке Сида её глаза опять казались провалами тьмы, ресницы и передние пряди волос покрылись инеем. – Арсения она и вовсе не знает, а я для неё была всего лишь обитательницей особняка наравне с остальными. Мы даже не общались.

– С первым тоже не общались. С бухгалтером, с вором не общались.

Джек упрямо не смотрит на то, как исчезает белокурый призрак. Мерцает, подёргивается изображение, и – снова испытание в режиме тайник, а Элис носится от предмета к предмету, случайно задевает леску…

Убеждать нет времени. Они остывают, теряют силы. Пока Файрвуд мнётся на месте, весь из себя страдающий и решительный, Арсений резко толкает его к девушке – она как раз упала на ковёр, ещё не осознав боли.