Портреты Пером (СИ)

– Так он и открыл этот двор только сегодня ночью! Подумал, с девятью ключами я не сбегу, а? Не дрейфь, друг.

Брэдли хохотнул и ударил его по плечу. Боли в собственных руках он будто и не чуял. Они по пристроенной лесенке влезли на конёк крыши. Арсений здесь уступил ему влезть первым. Когда сам забрался на узкую плоскую полосу и выпрямился во весь рост, дух невольно захватило. Сид постарался нарисовать картинку. Лежащий под холмом город тонул в утреннем (или вечернем) тумане. Из него проступали, как из небытия, чёрные верхушки крыш и облетевшие кроны деревьев. В синей пустоте над городом кружили тёмные точки ворон.

– Ключи, ключи… ага. – Турист извлёк из сумки девять ключей. Их призрачные копии медленно таяли в его ладонях. Крепко сжав их в перебинтованном кулаке, Перо размахнулся и запустил все девять в туманную пустоту. – Порядок, – отряхнул руки, якобы от грязи. – Дальше полезешь?

– Не рискну. – Арсений поглядел вниз, изображая на лице опасение, граничащее с испугом. – Дождь же, камни скользкие.

– Ну, тогда Джеку передай, что подмога скоро. К утру ждите.

Брэдли махнул ему на прощание и стал осторожно спускаться с крыши по другую сторону. При этом он воодушевлённо ухмылялся и медленно таял, как клок тумана под солнцем. Всё прозрачнее, прозрачнее… пока не исчез.

– Покойся с миром, – сказал Перо, бросая последний взгляд на тонущий в тумане город. Ему надо было обратно.

Джек всё никак не мог отбросить этот случай. Хмурился, сделался рассеянным.

– Это же часть нашей жизни. А мы её никогда не проживали, – сказал в ответ на вопрос Арсения. – Не понимаю…

– И не пытайся. Серьёзно, забей. Здесь вообще лучше ничего не осмысливать – свихнуться можно.

Второй Перо был связан с Райаном. Хвостатый на этот раз притащил в особняк вора-домушника. На чердаке «охотники за привидениями» нашли набор отмычек, удобный вещмешок и перчатки. Отмычки он как-то протащил с собой в особняк, остальное нашёл в первый же свой день в доме. Перчатки и после частенько надевал даже в том случае, если делал что-то вполне мирное – например, гладил Табурета. Разговаривал только с Райаном, Тэн избегал и старался сделать так, чтобы реже с ней пересекаться. Говорил, что она «навлечёт беду». Был суеверен, хотя и скрывал.

Хвостатый допустил его на свой чердак и даже, как показалось экстрасенсам, начал доверять.

Энди долго искал его дневник, но вынужден был признать, что его просто нет. Вор записок не оставлял. Исами и Арсений в это время спокойно читали память предметов.

Питер Вайзер был низкого роста, худощавый. Волосы какие-то серые, собраны в пучок на затылке. Лицо неприметное. Держался он всегда в тени, ни с кем отношений не завязывал. От предложений вступить во фракции отказался сразу, Пером тоже быть отказывался. Ключи не искал, ловушек умело избегал, периодически и вовсе их обезвреживая, да так ловко, что уследить за ним не всегда мог даже Кукловод. После двух месяцев пребывания в особняке собрал всё необходимое для побега, вскрыл пару тайников с драгоценностями в доме (Арсений вообще не подумал бы, что в этих местах в доме тайники, да и Фолл, скорей всего, о них не знал) и решил в отсутствие Райана сбежать через окошко на чердаке. Логика была примерно следующая: если Форс помощник Кукловода, значит, нет смысла блокировать наглухо и узкое окно над столом на закрытом от остальных марионеток чердаке, где Райан обитает. А решётка… Любая решётка рано или поздно поддаётся напильнику либо кислоте. Как раз при попытке перепилить прутья сработала ловушка. Разряд тока не оставил Питеру шансов на выживание.

Найденный Джеком под окном на чердаке провод сохранил память о том, что ловушку ставил Райан.

Арсению опять пришлось притворяться – на сей раз подручным Форса, который тоже жаждет выбраться из особняка. Ему не то чтобы поверили, но решётку перепилить вдвоём удалось.

Так и этот призрак оказался отпущенным с миром.

Зато Джек после этого случая стал не таким мрачным. Очевидно, этот Перо у него симпатии не вызвал.

Третий призрак они нашли на лестнице. Он шёл, осторожно неся на подносе какие-то склянки. Поскальзывался на верхней ступеньке, ронял поднос, скатывался невнятной грудой к подножию и там распластывался у нижней, похожий на большую изломанную куклу. Шея, вывернутая под неестественным углом, криво запрокинутая голова, разметавшиеся чёрные волосы. Тёмные глаза невидяще глядели в потолок, из приоткрытых губ стекала струйка чёрной крови.

Это так напомнило работу в хронике, что Арсения сквозь все слои реальности слегка замутило. Отголоском.

Но хуже было то, что этот Перо оказался связанным с Джимом: в гостиной они нашли кучу предметов, которых касались эти двое. Джек выудил из шкафа набор химических склянок-колб-пробирок, Энди (к вящему своему счастью) отыскал целых три не дневника даже – журнала с записями, где чередовался красивый летящий почерк Джима с ровным и тяжёлым почерком незнакомого химика.

– Исследования, – Джеку хватило минуты, заглядывать через плечо Энди. – Они вместе что-то разрабатывали. Тут и схемы, и реакции, и аппаратура...

Исами нашла на столике у дивана две чашки чая и маленький заварочный чайник. Потом – целый выводок сделанных из бумаги журавликов. Оказывается, Адам Рихтер любил их сворачивать, чтобы собраться с мыслями. Пытался научить Джима. Часть журавликов, самые кривые, были попытками доктора освоить древнее искусство оригами.

Но главное – они были друзьями. Настоящими. Вместе с азартом разгадывали историю Кукловода, вместе искали ключи, вместе осаживали Алису, если она начинала совсем уж доставать обитателей. Джим, вовсе не выглядящий замученным или измотанным, как в начале второго акта, называл Рихтера своим заместителем по делам фракции. Адам был первым Пером, кому Кукловод начал подкидывать свои дневники.

Погиб восемнадцатого мая совсем недавно при правлении Кукловода (в этой реальности Мэтт где-то запоздал или его и вовсе убил Форс). Перо нёс из верхней комнаты поднос с реактивами и не знал, что Дженни вымыла полы в коридоре и лестницы. Поскользнулся, скатился с лестницы. Сломал шею. Смерть была быстрой.

– Мы его не отпустим, – Исами покачала головой, глядя на старое воспоминание, где двое друзей после трудного дня сидели на диване в гостиной. Рядом на подносе исходили паром чашки с чаем, Джим перематывал Перу руки, и попутно они, изредка скатываясь на незлобное переругивание, обсуждали возможные способы очистки в этих условиях кустарно полученного пенициллина. – Даже не поймём, что было нужно мистеру Рихтеру от жизни и этого особняка, и что именно отняла у него смерть.

– Да. – Арсений присел рядом с ножкой стола, опустив голову. Вспомнилась некстати та фраза Джима «у меня не было друзей, да и не нужны они были». А вот судя по этим картинкам, что сейчас рисует разбуженной памятью предметов туман, очень даже нужны. Пусть не друзья, друг. Один, кто понимает.

Японка подошла, присела рядом.

– У тебя будут силы это сделать? Протянуть сюда Джеймса?

Арсений поднял голову. Позади маячил хмурый Джек, а Энди ушёл куда-то в туман и там шелестел памятью лабораторных журналов.

– У нас выбора нет. Заодно сахара поедим. А то самих нас вытаскивать отсюда точно некому.

Джим выслушал Арсения. Потрогал его выше запястья. Еле теплится.

Отказываться не стал. Глупо. Поднялся вместе с ним и младшим в комнату, где сидела Тэн и в углу что-то записывал в блокнот Энди. Троица Джек-Арсений-Исами уже привыкла погружаться в кельтский мир мёртвых. А каково придётся ему?

Джим сел на кровать, где были разложены пучки сухих трав. Они поредели. Часть запасов теперь уходит на чай.

Джек переминается с ноги на ногу.

Исами водит пальцами над огоньком свечи.

Арсений присаживается рядом, берёт за руку. В этом прикосновении нет тепла. Потому что у Арсения на любое тепло – будь оно метафорическое или настоящее – сил нет.

– Я не протяну троих. Джек или Исами… Пусть кто-то из вас останется.