Портреты Пером (СИ)

А ещё, – это леди сказала совсем тихим шёпотом, склонившись к уху дочери, – с десяти лет Джон Фолл был неофициально помолвлен с Агнией. То есть, с давно уже вышедшей замуж старшей сестрой Софи. Разумеется, сразу же после тех событий, ни о каких обязательствах не могло идти и речи. Леди Блэкхэм сожалела, что когда-то её ныне покойного мужа угораздило связаться с Фоллами, и до сих пор боялась, что эта история может выплыть наружу, повредив репутации Агнии или всего семейства.

– Отец Джона тоже святым не был, моя дорогая, – мать, сомкнув пальцы сложенных на коленях рук, окинула Софи строгим взглядом и слегка поджала губы. – Взял в жёны какую-то вульгарную актрису… Было столько шума, такой удар по репутации его несчастных родителей… Но Уилл никого не пожелал слушать. И напрасно. Эта женщина не интересовалась семьёй, мимолётные интрижки на съёмочных площадках были ей дороже собственных детей… Каких только слухов ни ходило о её романах!

Софи только покачала головой. Намёк ей был прекрасно понят. Правильно, репутация, честь, слепящая, белоснежная чистота имени Блэкхэмов. И она, сначала заводившая интрижки среди лондонской богемы, а после и вовсе – влюбившаяся в какого-то «совершенно лишённого чувства такта нищего русского». Мать, конечно, тут же воспользовалась случаем и снова ей об этом напомнила, хотя они уже успели поссориться по тому же поводу несколькими днями ранее.

Софи уезжала от матери, ощущая, что сил не осталось совершенно никаких. А ведь было всего четыре пополудни.

И всё же… Надо же было так случиться, что через десять лет после всей истории с Вичбриджским маньяком, в этом чёртовом городке у подножия холма оказался Саймил. Остановился в местной крошечной гостинице, выкупил номер на два дня, оставил вещи… и исчез. Кто-то из местных видел, как он искал дорогу к холму, после – глухо. В самом обветшалом, давно заброшенном здании ни одного следа найти не удалось, на дороге грязь размыло дождями.

Софи позволила себе опереться на перила и закрыла глаза.

От дыма чужих сигарет, запаха кофе и целого дня выслушивания самой разной информации болела голова.

Хотелось прийти, как раньше, не снимая плаща и туфель, пройти в спальню, бросить сумку к столу и забраться в кровать, к Саймилу. Прижаться прямо так, чуть влажными волосами и сырой тканью. Положить голову на его плечо, почувствовать, как он обнимает, слегка прижимает к себе в ответ. Закрыть глаза.

Сейчас это особенно могло бы успокоить, помочь собраться с мыслями.

Но с ним всегда хорошо было отдыхать.

Софи поднялась на четвёртый и вытащила ключи из сумочки. На глаза против воли сами собой навернулись слёзы – то ли от бессильной злости, то от усталости, то ли от всего и сразу.

Саймил, я тебя из ада вытащу. Вытащу, клянусь, а потом…

Руки слегка дрожали, она никак не могла попасть ключом в замочную скважину.

– Добрый вечер, – поздоровались с ней приятным низким голосом. Софи обернулась. На верхней ступеньке лестничного пролёта стоял мужчина, новый жилец, переехавший в купленную здесь квартиру буквально на днях.

Он, видимо, как и она, только что зашёл с улицы – ткань дорогого тёмно-серого плаща на плечах потемнела от дождевых капель, в волосах – густых, забранных в хвост, поблёскивала мелкая водяная пыль. В опущенной руке покоился свёрнутый зонт-трость. В другой раз Софи непременно бы вступила в разговор с новым соседом, да ещё и таким интересным… да ещё и заговорившим первым. Или хотя бы для начала знакомства узнала его имя.

Но не сегодня.

– Позволите вам помочь? – осведомился он тем временем.

Не дожидаясь ответа, мягко забрал ключи из её ладони. Два щелчка, и дверь послушно открылась.

– Я могла бы расценить это, как попытку ограбления, – произнесла Софи медленно и против своей воли шмыгнула носом.

– Но не расценили, – незнакомец мягко улыбнулся и вложил ключи обратно в её руку. – Выходит, моё желание помочь пришлось к месту. О, простите, я и не заметил… – он наклонился, подняв что-то с пола, протянул ей. Софи, глянув мельком, поняла, что сосед протягивает ей небольшую прямоугольную открытку. Взяла молча.

– Кажется, это было в вашей двери. Хорошего вечера вам, мисс… – быстрый взгляд на дверную табличку, – Блекхэм.

Он чуть склонил голову на прощание. Миновал лестничную площадку и свернул на следующий пролёт, слегка покачивая зонтиком в опущенной руке.

Софи осталась стоять перед открытой дверью с ключами и прямоугольником открытки в руках.

Взгляд невольно потянулся за незнакомцем, но того уже поглотил следующий лестничный пролёт. Вскоре и шаги смолкли, где-то вверху негромко хлопнула дверь.

Она зашла в прихожую, машинально закрыла за собой двери. Включила свет. Бросила ключи на тумбочку, почти с ненавистью избавилась от надоевших туфель и, чуть морщась, прошла в ванную. Положив открытку на столик у зеркала, стянула плащ, пустила воду и принялась умываться. Раз, на ладонях остались потёки туши. Два – стали гуще, расплывались по коже чёрными кляксами. Софи подставила ладони под воду; чёрные разводы мгновенно смыло, будто и не было. Умывшись и не закрывая кран, она зачем-то потянулась за открыткой. Она не имела ни малейшего представления, кто мог подсунуть ей открытку, тем более в доме, где почту оставляли обычно внизу, у консьержа.

Но это сейчас тоже занимало мало.

Софи без интереса глянула лицевую сторону. Туристическая открытка, вид Лондона.

Она чуть нахмурилась.

Однако, не привычное Вестминстерское аббатство, Бруклинский мост или Трафальгарская площадь, и даже не королевский универмаг на Бонд-стрит, а просто вид города через Темзу. Поздние сумерки, зажигающиеся на той стороне огни, край моста – Софи не могла сказать, что это за мост, наверно, не самый известный. В чугунных цепях влажно блестят отсветы фонарей, они же дробятся, мерцают на чёрной ледяной воде. Вода неспокойна, ветер. Небо не серое, а словно… поверх серости его покрывает лёгкая плёнка розоватой, с лёгким сиреневым оттенком, изморози. Дождь и ветер ощутимы настолько, что чудится – вот-вот разошедшаяся ветром волна плеснёт на берег и обдаст тебя мелкой сетью холодных брызг…

У сердца ёкнуло. Она помнила эту фотографию.

Саймил по приглашению одного издательства выполнял заказ на серию открыток с видами Лондона.

Софи едва не выронила открытку, торопливо перевернула её на другую сторону.

На обороте изящным, – чужим – почти каллиграфическим почерком несколько строк.

28 сентября, Вичбридж.

Лучше Вам приехать не одной.

Открытка выпала из разжавшихся пальцев. Под грохот дробящейся о ванну воды Софи медленно закрыла лицо ладонями.

====== Граница ======

Мать твою, опять я умер.

Мысль была меланхоличной. Вокруг осыпалось облако пепла. Сквозь него Арсений заметил Аластриону. Дева колыхалась у тусклой стены (ранее там обретался холодильник, а теперь зияли кривые дыры отвалившейся штукатурки).

– Холодный человек каждый раз умирает, чтобы пройти сквозь проклятие к дням, когда оно ослабело. Но тьма вне времени, как и души в Сиде. А по проклятию нанёс удар ты.

– Я? – Арсений только сейчас сообразил, что лежит на спине, на полу. Да ещё и в чём-то липком. Но подниматься совершенно не хотелось. – Я ж, как ни крути, убийца. А разве в сказках злые чары побеждает не добрый, милый и до задницы симпатичный главгерой?

Дева опустилась рядом с ним на колени. Призрачное платье не шуршало о пол, хотя должно было.

– Не трать силы, горячий. Это и не победа, лишь начало битвы. Но тем, кто пойдёт за тобой, будет легче. Тяжелей всего нанести первую рану, когда враг ещё силён и уверен в своём могуществе.

– Я чего-то не понимаю…

Дева приложила к его губам ледяную ладонь. Жест был символический – они говорили на языке мёртвых, не размыкая губ. Но Арсений умолк. За спиной знахарки из ничего соткался Леонард, скользнул ближе. Вдвоём с Девой они вцепились в Перо. Крепко, надо признать. В реальности синяки бы остались.

– На тебе останется много швов, – услышал он шелестящую мысль Аластрионы. – Ты – словно ветхая ткань плаща, которую зашивают умелые руки. А я только и смогла, что залечить несколько шрамов на твоих ладонях. – Она покачала головой и с горькой иронией добавила: – любимица фейри.