Портреты Пером (СИ)

– Он… был… – всё ещё дышать. Думать про брата. Сейчас бы встать, обнять младшего – ему, хоть не признается, надо, но двигаться нельзя. Только дышать. – Мёртв?

– Я не проверял пульс. Но он был очень изранен.

– Потому что спасал тебя, тварь, – Джек просипел снизу, показалось даже, из-под кровати. – Да, мне Лайза рассказала, вытряс… Только поздно.

– Джек, дай руку.

Рядом что-то зашуршало, и ладонь сжали сильные сухие пальцы.

– Если у тебя осталось хоть что-то человеческое… Джон Фолл… – прорычал Джек сквозь зубы, – то ты сдохнешь прямо сейчас и на месте.

– Сначала я отпущу вас. Через три дня, как и обещал. А потом да, Джек. Я сдохну.

Динамики щёлкают. Джим продолжает дышать, цепляясь за ладонь брата. Ладонь потеет, плохой признак, и приходится открыть глаза и цапнуть с табуретки последний оставшийся стандарт нитроглицерина.

– Джим, зачем он это сделал? – тихо спросил младший. Говорить ему было тяжело, поэтому он наполовину сипел, наполовину хрипел. – Зачем он взялся за этот портрет? Зачем ему понадобилось спасать маньяка?

– Потому что Джон казался ему достойным этого. – Сладковатая таблетка легла под язык, и Джим мысленно обозвал себя наркоманом. – И не нам решать, прав Арсень или нет. Наше дело, Джек, выйти отсюда. – И, уже тише, – даже если придётся идти по трупам.

– Я и пройду по трупу. По трупу этого чёртового урода! – просипел Джек, и Джим представил вдруг, как он оскалился на мгновение в сторону камеры. Зло и отчаянно. – Мне без разницы… – он совсем скатился на сипение и прокашлялся, только лучше не стало, – Арсень спасал Фолла, а я убью того, кто был Кукловодом. Клянусь, мразь, слышишь?!

Он снова попытался рявкнуть и закашлялся уже окончательно.

– Тогда получится, что Арсень умер зря.

Джим, наконец, открыл глаза полностью. Оглядел комнату.

Сердцу стало легче.

– Джон должен жить. – Тихо. – Хотя бы год. Чтобы смерть Арсеня не была напрасной. А потом я его убью. Буду медленно убивать, мучительно убивать. Я хирург, я умею. Но год он проживёт.

– Фигня какая-то… – обречённо просипел Джек. Замолчал.

Минуты через три в комнату ворвалась взлохмаченная Лайза.

– Это правда? – спросила с порога. – Арсень что, вместо портрета облил кислотой себя?! Что вообще, чёрт возьми, произошло?!

– Кукловод избил, – Джим бессильно откинулся на спинку кровати. Джек хмуро сверлил взглядом камеру. – Лайза, очень прошу… все подробности – потом.

Девушка, потрясённая, потерянная, прошла и села на кровать рядом с Джеком. Младший, всё ещё сжимавший ладонь Джима, неуверенно протянул руку и ей. Рыжая даже ругаться на стала, молча обхватила в ответ его пальцы.

– Там народ… в гостиной собрался, – негромко заговорила после то ли минуты, то ли получаса молчания. – Требуют у Фолла тело, чтоб похоронить. Он ведь не отдаст.

– Нечего отдавать, – выхрипел Джек. – Если верить всё тому же Фоллу, труп исчез.

– Гость из будущего… – Лайза встала. При этом заметно было, как она украдкой смахивает что-то с левой щеки. – Слушайте, они потом сюда будут ломиться, за подробностями. Пока все в гостиной, лучше перебраться в комнату Арсеня. Там дверь заблокировать можно. А то к утру здесь начнётся незнамо что.

– Поддерживаю. – Джим отпустил руку кивнувшего брата. Неловко сел, спустил ноги с кровати, привычно попал в ботинки. Великая константа из констант: что бы ни происходило в его жизни, ботинки всегда стоят на одном и том же месте. – Джек, сумку мою захватишь?

====== Открытка с видом Лондона ======

Осенний – особенно под конец сентября – Лондон напоминал Софи медленно кипящую серую грязь. Вяло шевелящуюся, тяжёлую… Особенно зонты. Лондон обращался в море тёмно-серых зонтов-пузырей, их были сотни, тысячи, они текли мимо по улицам, иногда лопаясь – когда человек, нёсший зонт, вдруг его сворачивал в смутной и глупой надежде на прекращение дождя. Вечерами «грязь» застывала, покрываясь блестящей коркой – это огни города отражались от гладкой поверхности зонтов – жёлтые, синеватые, смазанно-алые…

Даже в этом уголке Мейфера, примыкающем непосредственно к Гайд-парку, подальше от вечно кипящих Бонд-стрит и Оксфорд-стрит, зонтов было столько, что у Софи слегка закружилась голова. У входа она свернула свой зонт – синий, в отличие от окружающих серых, кивнула на пожелание доброго вечера от швейцара (крайне, кажется, удивлённого, тем фактом, что молодая леди Блекхэм пришла пешком) и вошла в пустой, мягко освещённый вестибюль. Тихо закрывшаяся за спиной дверь наконец-то отрезала звуки внешнего мира.

Софи не стала дожидаться лифта, свернула под слегка недоумённым взглядом ночного консьержа на лестницу. Стук каблуков громко разносился на ступенях, каждый шаг усталой болью отдавался в ступнях; шуршал отсыревший плащ.

Целый день на ногах, в павильоне, по поводу оформления выставки, после – встреча с частным детективом. Встреча с Джейкобом Стивенсоном, раздобывшим копии архивов судебных дел. Старик был сам не свой после пропажи протеже. Кажется, Саймил заменил ему погибшего сына. Это Джейк первый понял, где искать Арсения, сам провёл в Вичбридже несколько дней, пока шёл обыск особняка и прилегающей рощи.

После полудня Софи пришлось выдержать визит брата. Семейство крайне волновало, какую тень на их репутацию бросит история с пропажей русского. Дело начинало принимать скверный оборот, потому что зашевелилось консульство. Но полиция на несколько раз обшаривала заброшенный особняк Фоллов, в котором около десяти лет назад маньяк по кличке Кукловод держал в плену и по одному изводил полсотни человек – и ничего.

Кукловодом и вообще всей этой историей Софи заинтересовалась недавно. Дело в том, что маньяк, признанный самым страшным преступником Лондона начала двадцать первого века, так и не был пойман. Выжившие жертвы в голос утверждали, что он просто исчез, подробности обросли паутиной догадок, та налипла на сплетни. В итоге правда оказалась похоронена под тектоническими слоями вымысла, а многие из жертв после окончания судебных разбирательств покинули не то что Лондон – Англию.

Кукловода никто не видел. Никто не знал, куда он делся.

Дело, конечно, давным-давно закрыли за недостаточностью данных.

Но – и нахождение этой информации было заслугой нанятого ей детектива, поднявшего неизвестно уж какие источники – в особняке на протяжении последних десяти лет продолжали пропадать люди. История была та же, что и с Саймилом – человек случайно попадал в окрестности проклятого поместья Фоллов и назад уже не возвращался. Жертвы пропадали не часто, раз в полтора-два года, но ни тел, ни следов – вообще ничего.

От прессы – и, соответственно, от широкой общественности – эти исчезновения скрывались. История Вичбриджского Кукловода оказалась слишком большой язвой, чтобы зажить до конца. Достаточно было одного прикосновения, чтобы о ней снова начали говорить, и этого кто-то очень и очень не хотел.

А двадцать лет назад, как выяснил поднявший архивы через своих знакомых Джейк, в этом же особняке некая женщина убила Уильяма Фолла, потомственного аристократа и держателя одной из крупнейших лондонских типографий, вместе со всей его семьёй.

Софи так же спрашивала и у матери, знавшей, казалось, всё обо всех. По крайней мере, в том, что касалось «высшего общества». Леди Блекхэм в своей светлой гостиной полушёпотом поведала ей скандальную историю двадцатилетней давности, случившуюся, когда Софи была ещё маленькой девочкой. Тогда в убийстве четы Фолл и их младшего сына обвинили старшего, Джона Фолла. Потом было доказано, что его подставили, но за Джоном всё равно числился побег из тюрьмы и несколько убийств (признанных самозащитой). Кроме того, он мог в 1998 держать в плену и подвергать издевательствам людей, среди которых подозревал убийцу своей семьи. Но доказать этого не удалось.

Софи вообще жалела, что влезла в историю старого особняка. Жалела, но отступать не собиралась. Детектив, помимо списка жертв Кукловода, оставшихся жить в Лондоне или окрестностях, нашёл информацию и о теперешнем пребывании Джона Фолла. Тот вместе с девятилетней дочерью обосновался на северо-западном побережье, графство Мерсисайд, в нескольких милях от Ливерпуля, в каком-то удалённом и закрытом поместье, и в столице показывался раз в три-четыре месяца, проверить дела доставшейся ему по наследству типографии. Если теперь кто-то и мог знать о Вичбридже и Кукловоде хоть какую-то правду, так это он. Скрывающийся ото всех, тянущий за собой шлейф слухов лорд Фолл.