В тот год ликорисы цвели пышнее (СИ)

Глаза Саске блеснули холодом, выражение его лица не изменилось, оставаясь во все том же холодном выражении.

— Да, именно туда.

Сай снова натянул на себя маску улыбки.

— Тогда собираемся?

***

Был ли в согласии Сая на временное сотрудничество какой-либо подвох или нет, Саске не волновало, он цеплялся за любую возможность свидания с братом. Во всяком случае, если предательство все же произойдет, Сая будет ждать один исход: смерть. Саске никогда не прощал тех, кто предал его.

Они собирались в путь недолго, запаслись лишь немногочисленной провизией, водой, лекарствами и оружием и вышли после полудня, когда солнце перевалило за другую сторону леса. Сай, сказав, что достаточно хорошо знает все окрестности, пообещал, что до пустыни они дойдут к концу этого дня, через два — выйдут к Тандзаку. Саске искренне удивился: он находился к дому ближе, чем мог себе представить.

Лес оказался почти непроходимым. Саске не один раз рвал свой плащ внизу и царапал руки, когда пытался обрезать кунаем лезущие в глаза разлапистые и острые ветви разросшихся кустов. Казалось, они хотели как кошки выцарапать ему глаза, разодрать лицо, крепко-накрепко схватить, спутать руки и ноги, чтобы больше нельзя было сделать ни шагу вперед, но, казалось, Сая не волновало то, что они шли почти по непроходимой дороге, которая все дальше и дальше погружалась в топкое болото. Бросив спокойное: «Иди за мной», Сай шел по заболоченной и вязкой земле, рискуя провалиться и утонуть в трясине. Саске, морщась и недовольно фыркая, безопасности ради ступал ровно на те места, где оставались влажные, наполненные водой следы его спутника, и то один раз все же пришлось судорожно схватиться рукой за первую попавшуюся ветвь, чтобы не упасть в провал, на который случайно наступила нога.

Тогда Саске показалось, что под его кожей разлили котел с кипящим маслом.

Болото булькало и хрипело, издавая странные звуки, похожие не то на рев животного, не то на человеческий стон. Походило на то, что Сай часто здесь ходил, он не проверял тростями место, куда собирался ступить ногой, просто шел и шел вперед, лишь отводя корявые и гибкие ветки и пригибаясь под листьями. Иногда он оборачивался, словно пастух следящий за своими подопечными: следуют ли за ним?

Когда, наконец, они, в грязи и с промокшими ногами, вышли из топи, и Саске недовольно сдвинул брови, осматривая себя, Сай улыбнулся:

— Поэтому я говорил: сбегать бесполезно.

Саске ругался про себя самыми грязными словами, кутаясь в плащ и отряхивая сандалии от грязи, но она уже успела присохнуть к бинтам на ногах и застыть на подошве.

Впрочем, ему, шиноби, не впервые бывать в таком виде, к тому же были ситуации и похуже, например, то задание, когда им с Наруто пришлось прыгать в стоячую воду с тиной, но Саске всегда ненавидел грязь. Он был чистоплотен.

Но его мучения длились недолго: в итоге они с Саем вышли на широкую тропу. Оба шли молча, почти игнорируя присутствие друг друга.

Как только лучи красного вечернего солнца пробились сквозь плотно сплетенные между собой кроны деревьев, недовольство и раздражение Саске отошло на второй план.

Он знал, зачем все это терпит и ради чего, он сам решил, что так должно быть, сам пошел на это.

Саске не видел Итачи около двух месяцев. Он не знал, как и что с ним, что он делает, что делает Изуна, насколько сильно все изменилось. Его тревожило то, что могло произойти в его отсутствие, а именно, нынешнее состояние и положение брата.

Пожалуй, за эти два месяца Саске задумывался о нем чаще, чем о своем здоровье и выздоровлении.

Сначала он предполагал, что что-то потребует от него самого, но его лишь продержали взаперти, ничего не говоря, вылечивая и постоянно повторяя, что видеться с Итачи теперь больше нельзя, стало быть, деревне был нужен только брат.

Саске мрачно сдвинул брови, чувствуя в себе закипающую злобу.

Он не мог допустить того, чтобы Коноха после своего предательства вновь как ни в чем ни бывало впутала Итачи в свои дела. Его могли уговаривать, вынуждать, давить на былую — и былую ли? — преданности деревне, но что надо было Скрытому Листу именно от него среди тысяч других людей — Саске тщетно ломал голову, не находя ответа на этот вопрос.

Но одно он знал точно: он не боялся угроз Скрытого Листа.

Сай же думал о том, что не до конца понимает, почему спустя месяцы уговоров и споров он внезапно сделал то, что сделал. Испугался ли он того, что будет выброшен как сломанная вещь, если продолжит помогать Шимуре, понял ли Саске и его ситуацию, удивился ли его маниакальному стремлению к цели — он не знал, но что-то неустанно подталкивало его рискнуть, и Сай сделал так, как он считал нужным.

Только под поздний вечер, доходя почти до границы пустыни, Саске заметил, что у них нет с собой фляги с водой. Выпала ли она в пути и утонула в трясине или просто забыли где-то на недолгих привалах, но, тем не менее, вечерело, воды не было, неумолимо требовался отдых и хоть какое-то восстановление сил, поскольку предстоял двухдневный переход через пустыню, которая, увы, во все времена года славилась своей жестокостью. Оставалось лишь надеяться на скорые зимние дожди, которые посетят эту безжизненную местность.

Осознав, что дожидаться людей, которые могли бы подвезти, бесполезно, поскольку кроме как заброшенной хижины Сая в этих мертвых местах жилищ не было, они с Саске пошли на север, спускаясь по одной из засушливых полустепей. Здесь лесная полоса с трясинами обрывалась, и начинался тот самый ад, о котором слышал с детства Саске.

Взрослые говорили, что эта пустыня считалась непроходимой, и многие погибали там, недаром второе ее название было «смертоносная равнина». Эта была странная, самая необычная во всей стране зона: засушливая и мертвая пустыня Ханесени (3).

Ее пески начинались незаметно, осторожно подкрадываясь ближе, все больше и больше изгоняя из местности очертания травы и покрывая землю сухим пепельным налетом. Солнце окончательно село за горизонт, а Сай и Саске уже шли по пустыне без воды. Каждый из них понимал, что это значит и к чему на самом деле может привести, но, однако, значения этому прискорбному факту они не предали: мысль о смерти показалась смешной.

Саске был слишком сильно возбужден и ослеплен тем, что скоро встретится с Итачи и скажет ему многое, возможно, даже покончит со всем и со всеми, Сай же самонадеянно надеялся на свою выносливость, поэтому, опрометчиво забывая, что без воды в пустыне не прожить, они не стали останавливаться, чтобы хотя бы попробовать найти подземный источник.

Пустыня не любила таких смельчаков, окутывая их своим ночным холодом, пробирающим до костей, и не замечая преграды в качестве одежды.

Песок уже успел забиться в обувь, но никто не придал этому особого значения. Ступни покрывались набухшими крупными мозолями, которые лопались, ноги ныли, проваливаясь в песок, пришлось, наконец, сделать привал, дрожа от холода и терпеливо дожидаясь рассвета.

Перед взором простиралась огромная и грозная пустыня, кажущаяся бескрайней и далекой, как гладь воды на озере; Саске, зябко кутаясь в плащ и наблюдая темными глазами за тем, как Сай пытается развести костер, поджигая свои же рисунки, не находил в своей разболевшейся голове ни единой мысли, за которую можно было бы зацепиться, кроме беспокойного напряжения, но в то же время и приятного нетерпения.

***

В западной части Страны Огня, близ южной границы соседних земель Воздуха лежит небольшая, но самая страшная часть страны.

Пустынная равнина иногда сменялась небольшими выжженными участками потрескавшейся земли. После холодной осенней ночи днем снова стоит испепеляющий зной и в большей степени не оттого, что от палящего солнца некуда спрятаться, а потому что песок раскалялся как сковорода, поднимая в небо столб душного воздуха. В этом месте почти не росла даже самая неприхотливая растительность, изредка кое-где встречались кусты с редкими жесткими и плоскими листьями и шипами. Шипы были острыми, и горе тому, кто сунется туда: колющие твердые иглы разрывали кожу.