В тот год ликорисы цвели пышнее (СИ)

Сай, обратив внимание на слишком громкий в безмолвии удар о пол, лениво обернулся, оставляя тяжелые капли красной туши срываться вниз с тонкой кисти на татами, заливая и пачкая пол подобно крови. Саске не успел ничего сделать, только когда заметил, как взгляд Сая быстро скользит вниз, прикрылся найденной льняной рубашкой, отрывисто сказав:

— Занимайся своими делами.

Сай улыбнулся, все так же сжимая хрупкую кисть в руке и даже не обращая внимания на то, как она пачкает уже и его одежду в туши.

— Ты что-то искал? Тебе помочь? — выражение лица источало саму доброжелательность. Саске едва ли не передернуло; он, придавая голосу оттенок небрежности, ответил:

— Я всего лишь хотел сменить белье. Я же сказал, продолжай заниматься своими делами.

— А, — Сай, кажется, пропустил последнее мимо ушей, — я думаю, тебе стоит взять другую рубашку, на этой остались бурые пятна…

— Отстань, — раздраженно прошипел Саске, проходя к себе.

«Идиот».

Но Сай, кажется, находил эту ситуацию ужасно забавной и интересной. Он медленно отложил свою кисть, наконец увидев, что она пропитала тушью татами, и подпер руками острый подбородок, все так же улыбаясь и безотрывно наблюдая за тем, как Саске судорожно одевается, рывком запахивая ткань белья на бедрах.

— Да ладно, ты стесняешься? Ты же уже делал с кем-то то самое? Ну, то самое, ты понимаешь.

Саске промолчал. Серую хлопковую рубашку, которой прикрылся, он оставил в стороне, натягивая выцветшее повседневное косодэ и запахивая его на своей груди.

— Я думаю… нет, даже знаю, что да, — продолжил Сай говорить как будто сам с собой, — конечно, у тебя хороший член, тебе будет…

— Я сказал, чтобы ты заткнулся.

— Я бы даже добавил, что…

Саске обернулся через плечо, и Сай тут же замолчал, перестав улыбаться.

Взгляд Саске говорил достаточно красноречиво, и продолжать сейчас подшучивать вряд ли бы было хорошей идеей, поэтому Сай только лишь коротко пожал печами, возвращаясь к своей неоконченной картине. Но кисть в руки он сегодня так больше и не взял. Смотря на полотно безотрывно и долго, как будто пытался с него прочесть что-то понятное лишь ему, он встал с татами, подхватил дощечку и прошел к сундуку, опускаясь рядом с ним на колени.

Еще одно полотно осталось на дне на долгие года, а может и на целую вечность: создатель картин никогда не просматривал их дважды.

Сай, секунду помедлив, закрыл крышку сундука, но не спешил вставать, теперь прожигая стеклянным взглядом длинную, загораживающую собственную тень на стене перед собой. Наклонив голову на бок, он сухо поинтересовался:

— Что такое, Саске-кун?

Тот, самонадеянно хмыкнув, по-прежнему остался стоять за спиной Сая, все так же подставляя острый кунай к шее того.

— Ты меня бесишь, — холодно отрезал Саске. — Но выбора у меня нет. Я хотел бы с тобой поговорить еще раз.

Сай обернулся, снова улыбаясь и дружелюбно усмехаясь, невероятно фамильярно и непозволительно раскованно. Глаза его сузились до милых щелочек, на щеках от улыбки появились неглубокие ямочки.

— Саске-кун, я внимательно слушаю.

Тот сжал кулак.

— Ты меня раздражаешь своей улыбкой. Ты можешь перестать улыбаться как слабоумный? Хватит валять дурака, — Саске поморщился, отводя кунай от шеи Сая, на которой все так же медленно билась жилка. На всякий случай Саске оставил оружие у себя, спрятав за пояс.

Пока он присаживался рядом на татами, по-видимому желая начать спокойный и серьезный разговор уже без язвительности, шуток, угроз и недвусмысленных предупреждений, как-то, с кунаем, Сай задумался, приложив ладонь к губам и темными глазами наблюдая за тем, как на лице Саске вспыхивают блики горящего рядом очага, и вдруг сказал:

— А я читал, что улыбка — это лучший способ мирно разрешить любой конфликт. Ею можно одурачить кого угодно.

Саске даже бровью не повел.

— Я не знаю, кем может быть тот, кто написал такой бред. Может, кого угодно и можно, и не только улыбкой, открою тебе секрет, многим другим так же нужно уметь пользоваться, но я к этой категории не отношусь, — спокойно ответил Саске, недолго помолчав. Он сидел, скрестив ноги в позе лотоса и сложив руки на мерно поднимающейся груди, в этой позе он неосознанно копировал своего покойного отца, когда тот так же сидел перед сыновьями на своем месте в их доме. — И все же, — продолжил Саске, — я хочу, чтобы ты мне подсобил в одном деле.

На сей раз Сай смотрел уже внимательно и серьезно, без улыбки или беспечно-дружелюбного выражения лица. Без напрягающей маски лжедоброжелательности он выглядел так, каким должен был быть: безразличным, со стеклянным взглядом. Но так Саске было намного уютнее.

— Я слушаю.

— Мы ведь должны с тобой покинуть это место, так? — не дождавшись ответа, Саске продолжил, распрямляя руки и сцепляя пальцы в крепком замке. — Ты один из Корня, помоги мне увидеть Итачи. Не более минуты, мне надо сказать ему лишь несколько слов.

Повисло напряженное молчание.

— Зачем я должен это делать? У меня другой приказ, но даже если бы я хотел предать Корень, — наконец-то Сай сухо усмехнулся, — то какой в этом смысл?

Саске смотрел в глаза напротив долгим пронизывающим взглядом, молчал и подбирал в голове слова, пока не произнес:

— Ты ведь все знаешь о нас с Итачи, да?

Сай кивнул головой.

— Да.

— Тогда ты должен понять, как для меня важно это свидание.

— Я не понимаю.

— Но ты же должен понимать, что я чувствую, что чувствовал бы каждый на моем месте! — крикнул Саске, сотрясая стены хижины всплеснувшейся яростью. Но Сай смотрел в пол.

— А я ничего не чувствую. Ничего.

Саске раздосадовано цокнул языком, так и не сказав ни слова в ответ. Впрочем, он и так уже понял, что убедить Сая будет практически невозможно. Понял это, когда в первый день увидел леденящие пустые глаза, которые были не то чтобы пугающими отсутствием каких-либо эмоций, как бывали у Итачи, а просто неприятными.

Корень АНБУ — в нем состояли идеальные, безэмоциональные, хладнокровные и твердые типы, но Саске, упрямо настроенный на то, чтобы на сей раз добиться своего, пытался предугадать каждое слово и действие Сая, однако на успех этого предприятия он не сильно надеялся. Корень АНБУ не предавал своих. Никогда.

— Меня абсолютно не волнует, — медленно и спокойно проговорил Саске: он искренне не хотел срываться, — что ты чувствуешь, а что нет. Ты просто должен заткнуться и незаметно провести меня к нему.

— Зачем?

— Не заставляй меня говорить вещи, которые понимает любое дитя, — прошипел Саске, теряя терпение. — Он — мой брат, моя семья, он должен знать, где я и что со мной. Я должен понять, зачем вам понадобился Итачи, раз ты ни черта не знаешь. Или знаешь, но молчишь. Скорее второе, ведь так?

Сай пожал плечами, в его глазах промелькнуло фальшивое удивление.

— Он прекрасно знает, где ты и что с тобой.

— Мне нужно увидеть этого человека.

— Я не могу помочь.

— Тогда я убью тебя.

— Убивай. Ты этим ничего не добьешься, и не просто попадешься сам, но и подставишь под секиру брата.

Саске, стиснув зубы, ударил кулаком на полу, вздохнул и с надрывом гаркнул:

— Тебе не понятно?! На моем пути никто не будет стоять, а тем более Коноха! И тем более ты! Особенно ты, если ты не знаешь, что такое быть не одному в старой грязной хижине неизвестно в какой дыре на краю света, это еще не значит, что я буду мириться с этим. Поможешь ты мне или нет, в любом случае я доберусь до Тандзаку.

Саске, жалея, что напрасно сорвался, медленно и спокойно встал с татами, запахивая воротник косодэ.

— И все же, — добавил он более мягко и уже без ярости в голосе, но так же холодно и надменно, — подумай еще раз о том, чтобы помочь мне. Меня ты не убьешь, я уже понял это, но вот я тебя могу. Пусть даже так мне будет сложнее. Но я никогда не убиваю просто так, поэтому мирно и по-хорошему предлагаю: будем действовать сообща, хотя бы на какое-то время. Тебе это будет так же выгодно, как и мне.