Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin

Водну из других ночей во время пребывания в Лос-Анджелесе Джимми принимал у себяписателя Ника Кента и еще нескольких друзей — «серьезно накачанных кокаином [и]героином». Поводом послужил импровизированный ночной показ «Восхода Люцифера» вего номере. «Это длилось около получаса, — вспоминал Кент, — и состояло излюбительски отснятого Энгером материала в стиле “домашнего видео”,изображавшего полностью обдолбанную Марианну Фейтфулл в черном одеянии, котораямедленно брела вниз по лестнице, держа в руке зажженный подсвечник». Впрочем, смотряфильм сейчас, можно найти в нем гораздо большее, чем вспоминал, как известно,обдолбанный Кент. Вовсе не выглядящая «полностью обдолбанной» и не держащаяподсвечник Марианна Фейтфулл — в сером, а не черном одеянии — имеетторжественный и пленительный вид, пробираясь по египетским пустыням cвозвышающимися древними монументами, характерными для того региона. Остальнаячасть фильма — где калейдоскопом сменяются приковывающие внимание сцены ицветные изображения, напоминающие ранние «сюрреалистические» фильмы Бунюэля, —еще более интригующа и содержит обрывки реальных изображений магическогоритуала, хотя стоит сказать, что Лесли Хаггинс в роли Люцифера не смог передатьобраз в полной мере убедительно. Больше Сумятицы, нежели Восхода. ДональдКэммел в роли Осириса, Бога Смерти, выглядит лучше. Как позже вспоминал Энгер,он был выбран на роль, «поскольку всегда грозился покончить жизньсамоубийством. И в конце концов сделал это. Снес себе башку».

Оригинальныйсаундтрек Пейджа также вписывается удивительно органично. Его интенсивные изловещие звуки придают неизбежно сложным образам атмосферу власти. Как онобъяснял тогда: «Темп фильма великолепен. Он начинается очень медленно, азатем, скажем, спустя четыре минуты, немного ускоряется, и все это начинает затягивать...Там настоящая атмосфера и интенсивность. Она напрягает, поскольку вы знаете:что-то сейчас будет». По общему мнению, в фильме на короткий момент появляетсясам Пейдж, держащий Стелу Откровения и смотрящий на фотографию Кроули в рамке.Стела является древнеегипетским погребальным артефактом, сыгравшим, как указанов «Книге Закона», роль в создании учения Кроули о Телеме. На ней такжеприсутствуют отрывки из египетской Книги мертвых, в частности, слова «позволитьастральному телу умершего по желанию снова посетить Землю». Эта кудрявая ибородатая фигура мелькает всего на несколько секунд, и то лишь в полуобороте,так что невозможно с полной уверенностью сказать, что это Пейдж. Вне всякихсомнений присутствует значительное сходство — годы спустя изображение именноэтой сцены будет использовано в Калифорнии в рекламе ограниченного изданиябутлег-копий саундтрека Пейджа, и Джимми ясно представлен там как часть фильма.Но если это Пейдж, то странно, почему Энгер никогда не рекламировал этот факт,учитывая то дополнительное внимание, которое эта сцена принесет егомалоизвестному фильму. С другой стороны, Энгер достаточно странен, чтобы незахотеть упоминать о Пейдже. В любом случае это интригующая деталь для техфанатов, которые муссируют его очевидные связи с оккультизмом в целом и сКроули в частности.

Какобычно, настоящим плохим парнем в туре был Джон Бонэм. Поначалу это былозабавно. Хотя ему и запретили водить машину в Британии, где он был пойман запревышение скорости «под воздействием», в Техасе он купил за 18000 долларовподогнанный под себя Корвет Stingray 1966 года (и часами сидел в нем с КитомМуном, ставшим резидентом и постоянным буяном Лос-Анджелеса, — вдвоем онипросто дразнили двигатель, газуя). Джон также купил своему девятилетнему сыну миниатюрнуюударную установку Ludwig, на которой учил его играть. «Не то чтобы он сильнохотел привести меня в музыкальный бизнес, — сказал мне Джейсон в интервью в1990-ом. — Я думаю, он больше был заинтересован в том, чтобы я понял, что же онделал со своей жизнью. Он, бывало, получал удовольствие, наблюдая, как япостукиваю. Вроде “Вот он, мой мальчик!”» Плант рассказывал мне, что одним изего любимых воспоминаний было то, как Бонэм «стоял над Джейсоном с егомаленькой ударной установкой, расположенной рядом с музыкальным автоматом. НаБонзо были узкие брюки и сиреневый пиджак, и он подбадривал ученика, сидевшегос высунутым языком, криками «Давай!» Бонзо показывал ему The Isley Brothers,пока Джейсон не начинал стучать правильно». В статье того времени в журналеMelody Maker Бонэм выражал сомнения, что Джейсон пойдет по стопам отца. «Егоневозможно ничему научить, — жаловался папа. — У него ужасный характер».

Однакона протяжении тура он был семейным человеком, полным смятения, и все сильнеедемонстрировал свой дурной нрав, снова превращаясь в Зверя. Одетый в комбинезонподобно другу из «Заводного апельсина», с котелком на голове, Бонэм велсебя соответствующе, и зрители уже не забавлялись, а начинали испытыватьраздражение. Теперь сопутствующие туру требования группы были разработаны домельчайших деталей: Джимми настаивал, чтобы в его номере всегда, внезависимости от времени дня и ночи, были задернуты шторы, свет давали бы черныеароматизированные свечи, а холодильник был заполнен выдержанным шампанским DomPerignon. Другие члены группы отдавали предпочтение определенным восточнымковрам, висящим на стенах, роялям, и, в случае с Бонзо, полноразмерномубильярдному столу. Ничто другое не волновало все сильнее терявшего ориентирыударника — остальное, в большинстве случаев, вышвыривалось из окна. Он дажепопытался разбить рояль на куски, достаточно маленькие для того, чтобы их можнобыло выбросить из окна его номера в Лос-Анджелесе. Слухи разлетелись, и в TheNew York Plaza теперь требовали депозит в десять тысяч долларов, перед тем какразрешить Бонзо хотя бы заселиться. Во время полета в Лос-Анджелес, пока уПланта был приступ гриппа, пьяный Бонзо испугал даже Коула с Грантом, которымпришлось сдерживать его, когда он попытался заставить одну из хорошеньких стюардессЗвездолета заняться с ним сексом. По пути в Детройт он выхватил стаканы из-подноса у испуганного представителя Atlantic Records и разломал их руками,размолов осколки о пол, затем встал и спокойно прошел в заднюю часть самолета.Однако в один из вечеров он понес заслуженное наказание, когда по пьянинапоролся на одного из охранников в The Rainbow — эксперта по карате, которыйсвоим ответом отправил его в госпиталь на остаток ночи. Не усвоив урок, Бонзохотел подать в суд, но Джи разубедил его, чувствуя, что это может дать почвудля большого числа исков от тех, кто пострадал от рук Зверя за все прошедшиегоды.

«Этобыл алкоголь, — сказал Бив Биван. — Чем дольше длились туры, тем больше онпил». Имея жену, ожидавшую их второго ребенка — дочь Зои, — Бонэм не бывал домачаще, чем когда-либо, и был склонен выплескивать свое недовольство на любогоничего не подозревающего незнакомца. «В этом нет никаких сомнений, — позжесказал мне Мак Пул, — успех только подпитал болезнь — ведь у него не былоникаких тормозов, ничто не могло оттащить его от выпивки и всего прочего. И онне обладал самодисциплиной. К сожалению, Джон позволил выпивке и легкомыслиюзахватить свою жизнь».

Теперьдело было уже не только в выпивке. На сцене он начал держать у себя между ногпластиковый пакет с унцией кокаина, засовывая туда руки и во время игры пихаянаркотик себе в рот и ноздри. После каждого выступления ребята изобслуживающего персонала аккуратно разбирали установку и трясли барабаны надсобственными пакетами, куда падал весь кокаин, разбросанный Бонзо, который онипозже делили между собой. Брайан Ферри, чья группа Roxy Music также была вгороде, в одну из ночей находился с Бонэмом, когда тот брызгал слезами, сходилс ума и выл от собственного поведения. И Пейдж, и Грант теперь даже бралиномера в отелях не на одном этаже с Бонэмом, а те эпизоды, которые двумя годамиранее заставили Джонса временно покинуть группу, теперь привели к тому, что онделал все возможное, чтобы дистанцироваться от, как говорил Коул, «хаоса иизлишеств, которые, как он мог считать, ведут Led Zeppelin к падению». Часто вовремя тура Джонс украдкой подходил к Рикардо и говорил: «Вот мой номер телефона, по которому меня можно найтив следующие сорок восемь часов. Не говори никому — то есть реально, никому,— без крайней необходимости, как меня достать». Грант все сильнее бесился из-заэтих регулярных отлучек. Но, как говорит Коул в собственном опубликованномтруде: «Возможно, Джонси был умнее нас всех, сохраняя дистанцию, пока всеоставшиеся постепенно тонули в зыбучем песке».