Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin

Вконце концов было решено, что работа будет лучшей терапией. «Чем дольше мыждем, — жаловался Коулу Пейдж, который звонил каждый день, чтобы справиться оновостях, — тем сложнее будет вернуться обратно». Поскольку амбициозные планыZeppelin были отложены на неопределенный срок, было решено начать работу надследующим альбомом. К концу сентября Плант вместе с коляской и костылямипогрузился на рейс British Airways, следующий в Лос-Анджелес, где его ожидалПейдж, снявший домик на пляже в колонии Малибу. Словно в противоположность ихпребыванию в Брон-Эр-Айр пятью годам ранее, они заранее решили сочинять вместе.На этот раз вокруг не было мирных, цветущих долин, которыми можно было бынасладиться, были лишь непрерывно горящие ночные огни старого Лос-Анджелеса,словно манившие к скалам, одурманивая наркотическими сиренами несчастныхпотерянных моряков.

НастроениеРоберта было еще по большей части темным, но пребывание с Джимми и новоепогружение в творчество дали ему не только плохие дни, но и хорошие. Онсовершал короткие терапевтические прогулки по пляжу со своей новой тростью.Состоялись также поездка на концерт Донована в Santa Monica Civic и встреча сПолом Роджерсом и Бозом Баррелом и Bad Company. Джимми также проведал группуDetective, предложив тем сделку с Swan Song (группа была основана Майклом ДесБарресом, будущим мужем Мисс Памелы). Между тем, Роберт появился наувеселительной ярмарке в Навато, в тридцати милях к северу от Сан-Франциско,сидя в портшезе, чем вызвал ликование. Однако был еще один фактор такназываемого калифорнийского выздоровления Планта, который не обсуждался и былгораздо менее полезен, во всяком случае, для его психологического состояния:изобилие кокаина и героина, которое теперь сопровождало присутствие Пейджа. Вдоме в Малибу остановился также смятенный Бенджи Ле Февр, который сказал Коулу,что это место теперь прозвали «Генри Холлом» — что являлось сленговым названиемгероина.

Ониполностью использовали весь запасной материал, за исключением риффаневыпущенной ‘Walter’s Walk’, которую Пейдж теперь переделал в ‘HotsOn For Nowhere’, для записи Physical Graffiti, и песни для новогоальбома нужно было сочинять с нуля. Первой обретшей форму стала ‘AchillesLast Stand’, длинный опус, которым в итоге будет открываться новаяпластинка. Трек был основан на скрипучем мотиве, при исполнении которого рукибыли всецело на деке, — именно на этом позже сделает свою карьеру Iron Maiden.Пейдж, по его словам, пытался создать нечто, что отображало бы «фасадготического собора с его узорами и скульптурами». ‘Achilles Last Stand’стала также первой композицией, которая состояла исключительно изавтобиографичных текстов, которые теперь был склонен писать Плант. Изначальноона была названа ‘The Wheelchair Song’, и темой в таком случае сталовынужденное изгнание, которое заставило членов группы стать, как вскоре скажетПейдж, «технологическими цыганами», а также привело прямо, как, казалось,полагал Плант, к их болезни — «Дьявол в своем логове!», — угрожающе кричал он.Впоследствии Пейдж описал свое гитарное соло как «продолжающее традиции соло из‘Stairway to Heaven’». В реальности мало кто с этим согласится теперь,но: «Для меня оно на том же уровне», — настаивал он.

Вмузыкальном плане ‘Tea for One’, столь же длинная блюзовая вещь, котораязакрывала альбом, была «нашим пересмотром ‘Since I’ve Been Loving You’, — каксказал мне Пейдж в 2001 году, — тогда мы были в очень уединенном месте и...знаете ли... размышляли в соответствии с этим». Что касается текста, Плант вобразном смысле заламывал руки от одиночества вдали от жены и детей — Морин всееще была слишком слаба, чтобы путешествовать, — в противоположность напускнойроскоши его подпитываемой наркотиками жизни в Малибу. «Я просто сидел в этомкресле-каталке и хмурился, — вспоминал он. — Словно бы... неужели весь этотрок-н-ролл вообще чего-то стоит?» Но это было еще ничего по сравнению с тойзлобой, которую он выплеснул в ‘For Your Life’ и ‘Hots On ForNowhere’: первая ожесточенно атаковала лос-анджелесский стиль жизни,который он уже однажды воспевал, ругая «кокаин, кокаин, кокаин» в «городепроклятых», в то время как вторая направляла его гнев на Пейджа и Гранта и ихбесчувственность в сложившейся ситуации, показавшую, что они заботятся лишь особственном будущем. Он шипел: «У меня есть друзья, которым на меня насрать...»(“I’ve got friends who would give me fuck all...”). Казалось, Пейдж не замечалярости Планта и непредумышленно добавил в песню горькую развязку, использовавна «стратокастер» с тремоло, который одолжил у бывшего участника The ByrdsДжина Парсонса, для извлечения громкого бренчащего звука посреди своего соло.

Естественно,кое-что они опять украли из блюза по ставшей уже практически обязательнойтрадиции, и получилась еще одна веха Zeppelin — классическая вещь Блайнд УиллиДжонсона 1928 года под названием ‘It’s Nobody’s Fault But Mine’,сократившимся здесь до ‘Nobody’s Fault But Mine’. В оригинале Джонсонаволновало, что его слепота мешала ему читать Библию, тем самым навлекая на негогнев божий — это стало для Zeppelin удобной метафорой для описания собственногостремительного падения из рая, и Плант адаптировал текст, включив в негонесколько обличительных неуверенных строк о том, что он «плотно подсел»,украшенных соответственно пронзительными звуками гармоники. По-настоящемуоригинальными были только яростные гитарные отрывки, сочиненные Пейджем иопять-таки исполненные на одолженном «стратокастере», к которым Бонзо добавилсамое безжалостное со времен ‘When The Levee Breaks’ битье по барабанам,похожее на пушечные залпы. Даже после этого общая аранжировка песни была вомногом обусловлена увлечением Пейджа Джоном Ренборном и его версией той жесамой песни, вышедшей в 1966 году (в качестве автора которой был указан Ренборн— так же, как и Пейдж в данном случае).

Ноне весь альбом был так уныл. ‘Candy Store Rock’ — корни которогопрослеживаются вплоть до живых исполнений ‘Over The Hills And Far Away’,когда Пейдж, Джонс и Бонэм частенько уходили в импровизаци, сохраняя темп, —был довольно веселой вещью. Для Пейджа это было возвращением к егорокабилльному происхождению, редко попадавшим на запись, Плант же с радостьюпоследовал за ним, «будучи Рэлом Доннером», как он выразился, «парнем, которыйхотел быть Элвисом». ‘Royal Orleans’ была еще одной отчаянной попыткойулучшить настроение, ее приятный отрывистый ритм оживлялся забавным текстом:«Когда пробилось солнце, он поцеловал ее в обе щеки», — и шутливой отсылкой кманере говорить, «как Барри Уайт...»

Большаячасть материала была завершена к концу месяца, когда прилетели Джонс и Бонэм, истудия SIR в Голливуде, изначально заказанная для работы над сочинением музыкии репетиций, теперь использовалась, в основном, для отшлифовки того, что уженаписали Пейдж и Плант. Не далее, как в 2004 году Пейдж описал те работу как«истощающую», так как, по его словам, «ни у кого больше не было идей для песен.Все заботы по сочинению риффов легли на меня, поэтому, вероятно, песни были супором на гитару. Но я никого не виню. Мы все были несколько подавлены». Насамом деле ни у Джонса, ни у Бонэма не было шанса принять участие. Как Джонссказал Дэйву Льюису в 2003 году: «Стало очевидно, что мы с Робертом стали житьв другом времени, чем Джимми. Мы просто не могли найти его». Он добавил, что«каждый вечер [он] приезжал на студию SIR и подолгу ждал... В то время я узналвсе о бейсболе — как раз шла Мировая серия, и нечем было больше заняться, кромекак смотреть матчи». Даже когда началась запись альбома, «я просто соглашалсясо всем, — он пожал плечами. — Главное, что я помню об этом альбоме, — это какя катал Роберта в его кресле от одной пивной к другой. Мы веселились, наверное,но на самом деле я не получил удовольствия от тех сессий. Я просто плыл потечению».

Врезультате единственным треком, в качестве соавторов которого были указаны Джонси Бонэм, стал ‘Royal Orleans’. Даже когда Джонсу удалось внести свойвклад, предложив несколько хороших идей вроде басовой линии для ‘AhillesLast Stand’, которую он написал на своей особой восьмиструнной гитареAlembic и назвал в разговоре в Льюисом «неотъемлемой частью песни», этоосталось неотмеченным. «То, что кто-либо привносил в запись, не всегдаотражалось в списке авторов», — сухо заметил он. Очевидно, однако, что этотальбом Zeppelin у Джонса не относится к числу любимых. Честно говоря, едва ли онстал любимым альбомом Zeppelin хоть для кого-то — за исключением Джимми Пейджа,который по прежнему отмечает его как одну из их лучших пластинок. Как говориттеперь Льюис: «Это был первый альбом, в котором Джимми снова контролировал всеи вряд ли кто-то еще имел право голоса. Поэтому на этом альбоме нет ‘BoogieWith Stu’ или ‘Hats Off To Harper’, нет меллотронов, акустическихгитар и любых клавишных — нет Джонси! Там только Джимми. Никто больше не совалтуда свой нос...»