Вторая жизнь Дмитрия Панина (СИ)

Панин понимал, что разговора ему не избежать, и томился ожиданием. Это ожидание отвлекало его от горечи из-за смерти друга, мешало слышать слова священника.

Любовь Ивановна, мать Лиды, стоящая рядом со сватьей, изредка поглядывала на него, хотела подбодрить взглядом, она любила Димку, ни в чем его не винила, зная упертый, взбалмошный характер дочери. Ей было проще, обе девочки были ей родные, дочкины дочки. Она тоже беспокоилась о том, гладко ли пройдут поминки, не будет ли Ольга резка с Димой.

Отпевание закончилось, присутствующие подходили к Ольге Павловне, жали руку, высказывали сочувствие, она молча кивала головой, не плакала, на живую не походила. Эта была застывшая статуя.

Все же взгляды, которые бросали на нее Панин и Любовь Ивановна не прошли для нее незамеченными.

Боятся, подумала она с легким удовлетворением, да что уж теперь выяснять, кто перед кем виноват, коли двое уже в могиле, остался один Дмитрий, и у того, жизнь не очень-то сложилась. И семейная и вообще. Ненависти к Диме Ольга Павловна не испытывала, думала лишь о том, как теперь сложится жизнь девочек, особенно младшей, ее кровиночки, Светочки.

После отпевания тело повезли в крематорий, усопший как-то высказался, чтобы его кремировали.

Ближайшим родственникам не пришлось беспокоиться о поминках: все заботы взяли на себе работники Толиной автомастерской и его двоюродная сестра Галина.

За столом Света и Ольга Павловна сидели обнявшись. Мальчики, сыновья старшего сына Славы, тоже сироты, открывали бутылки, говорили тосты, вспоминали дядю Толю.

Все шло тихо, пристойно, гости начали потихоньку расходиться, Наталья уносила грязную посуду, когда вдруг Ольга Ивановна рванула с головы платок, закричала, и начала биться головой об стол.

Дима подскочил первым, опережая внуков, обнял за плечи, откидывая назад, чтобы она не могла головой дотянуться до стола и разбить себе лицо. Петя и Вова подбежали, подняли бабушку, увели в другую комнату.

Панин за ними не пошел, проводил взглядом. Невестка Ольги, Лена, мать мальчиков не вмешалась, только сказала Диме:

- Они взрослые уже, справятся. Она только их слушается.

И Дима подумал, что этой женщине нелегко приходится со стареющей свекровью.

Ольгу Павловну уложили, напоили успокоительным, а за столом обсуждали будущее девочек.

С Натальей было все ясно, она училась, жила в общаге, оставалась только Светлана.

Любовь Ивановна готова была взять внучку к себе, но вот опекунство получить было бы затруднительно, им было за шестьдесят.

- Я могу взять Свету к себе, осторожно сказала Галина. Елена отрицательно помотала головой:

- Скорее уж я, - сказала она

Света заплакала, прижалась к Наташке:

- Я хочу с тобой.

- Она в общежитии живет, как ты к ней, - Галина выглядела растерянной.

Дима вдруг подал голос:

- Мне нотариус звонил утром. Просил завтра зайти, он огласит завещание.

- Второй экземпляр, наверное, в сейфе, - сказала Елена.

- Сейчас ничего предпринимать не будем, - решил Дима, - ночь уже. Оставим всё до утра.

На другое утро нотариус ознакомил родных с завещанием.

Всё движимое и недвижимое имущество переходило к дочерям в равных долях, сумма в пять тысяч долларов была завещана Галине, дача до конца жизни отходила матери, а после ее смерти племянникам, тестю с тещей небольшое содержание с доходов автосервиса.

Самое удивительное оказалось для всех, что опекуном девочек до их совершеннолетия назначался Дмитрий Степанович Панин.

Дима уже после звонка нотариуса подозревал что-то в этом роде, и он единственный, не удивился. Он еще после звонка нотариуса понял, что пришло его время платить по счетам юности. Не зря же тот позвонил именно ему. Для остальных это было неожиданностью, для некоторых шокирующим известием.

- Значит, Свету заберешь? - спросила Ольга Павловна - Да как же так, чужое дитя, девочка. Как можно...

- Раз папа так хотел, - сказала Наталья бабушке, - значит, мы теперь будем слушаться Диму, - Ему и решать.

- Тут вам ещё письмо от покойного, вот, в запечатанном конверте, оставил после оформления завещания. Нотариус подал конверт.

Дима вскрыл письмо, быстро пробежал его глазами.

Толя писал:

Раз ты это читаешь, значит, меня нет в живых.

У меня плохое сердце, с которым, тем не менее, я могу прожить и 30 лет и 3 года, это у нас наследственное, и отец, и брат, и я теперь на очереди.

Поэтому пришлось на всякий случай заранее обо всем побеспокоиться.

Я тебе советую в качестве главного администратора оставить мастера Сергея Сергеевича. Он абсолютно честный человек, кроме того, в нашем предприятии есть и его доля, так что он заинтересован, и в отличие от тебя, в деле разбирается.

Мне бы хотелось, чтобы девочки не разлучались. Если же ты всё же не решишься взять Свету, оставь её у Любови Ивановны и Андрея Ильича, только навещайте почаще.

Не знаю, что и писать в конце такого письма, пока, до встречи никак не подходит, так что просто прощаюсь.

Толя.

22

День после оглашения завещания тянулся бесконечно долго.

Светка лежала в своей комнате, съежившись в комочек. Она не спала, но не хотела ни с кем общаться, даже с сестрой.

Дима второй день пил большие дозы транквилизаторов и был в состоянии полусна, полуяви, все происходящее вокруг воспринималось им не непосредственно в тот момент, когда оно происходило, а с большим временным опозданием

Он сидел в большой комнате на диване, страдая от чувства, близкое к ревности: он был в квартире, где жили двое, Лида и Толя, его школьные друзья, и призраки их прошедшей жизни обступали его со всех сторон. И он не на секунду не мог забыть, что на месте Толи должен был быть он, и этот вариант его несостоявшейся жизни казался ему более привлекательным, чем тот, который осуществился.

Наталья ходила из угла в угол, как маятник. Первое потрясение, настигшее ее после известия о смерти отца отступило, и теперь на передний план у деятельной Натальи выдвинулись конкретные практические соображения устройства их дальнейшей с сестрой жизни. Занятая ими, она не имела времени предаваться горю и отчаянию.

Прежде всего надо было как-то определяться с жильем, Димина комната могла послужить крышей над головой только первое время, квартиру родителей она думала пока сдавать, и хотела посоветоваться с Сергеем, нельзя ли вытащить из бизнеса небольшую сумму для расширения Диминой жилплощади. Ей было ясно, что решать эти проблемы придется самой. Светланка мала, Дима непрактичен. Обдумывая все эти вопросы, она особенно остро ощущала отсутствие отца, с которым всегда можно было посоветоваться.

Телефон зазвонил резко и неожиданно, Наташа сняла трубку.

- Хорошо, - сказала она, - выслушав, что ей сказали на том конце провода. - Сейчас будем.

Панин вопросительно смотрел на нее.

- Бабушка Люба звонила. Зовет к ним пообедать и заодно поговорить.

Надо Светлану поднять, не хочется ее одну оставлять, да и пообедать ей нужно.

23

Панин чувствовал себя как человек, который вернулся в тихую гавань, чудом уцелев после кораблекрушения и обнаружив, что и тут своим чередом происходили трагедии и смерти, когда ему, выплывающему из плавающих обломков казалось, что там, вдали все в порядке.

Он сидел в на стуле в комнате, в той же комнате, на том же стуле, на котором сидел мальчишкой, и двадцать прожитых лет с той поры, когда он последний раз был здесь, сгустились, склеились гармошкой, и могло бы показаться, что их не было, если бы не присутствие Наташи и Светланы, да седина в волосах Любовь Ивановны. Лысина у Андрея Ильича сияла по-прежнему.

Разговор Любовь Ивановна начала после обеда.

- Так что ты решил? - спросила она Панина.

- Заберем Свету и уедем, - кратко ответил Дима.