Хуан Дьявол 3 часть (ЛП)

- Именно это я и сделаю!

- Хуан! – крикнула Моника. – Нет, не иди к нему в таком состоянии. Не сталкивайся с ним.

- Ты снова боишься. Опять соглашаешься на все, как тогда.

- Как тогда, нет. Тогда я приняла все, а теперь отказываюсь, но не хочу, чтобы мои слова подтолкнули тебя к нему, не хочу, чтобы ты сходил с ума. Я словно сама сошла с ума. Я ничтожество, последний червь, чьи страсти ослепляют и влекут меня за собой. Поэтому Бог не проявляет ко мне милосердия!

Она снова упала, всхлипывая. Хуан смотрел на нее, в огненных глазах затухали языки пламенной злобы, гнев его превратился в глубокую боль, которая тонко пробиралась к нему, и грустно развел руками, будто ничего не мог поделать:

- Успокойся, Моника, прошу тебя. Я поддался злобе, но сам не пойду к нему; а если он придет ко мне, то я не ручаюсь за себя. Сотни раз я сдерживался перед ним, сотни раз хотел протянуть руки, поднять кулаки, считая себя отвергнутым и изгнанным, но эта же кровь бежит по моим венам. Я тоже не хочу ее проливать, Моника. Что-то меня сдерживает, останавливает, я не хочу проливать кровь брата. И чтобы не пойти по этому пути, пусть он не попадается на глаза, иначе в следующий раз я ни на что не посмотрю. Если хочешь, чтобы он жил, передай, чтобы не ставил мне палки в колеса, и забыл, как я забуду о нем!

- Хуан! – Моника встала, пошатываясь, но Хуан не остановился. Он вышел из комнаты, прошел монастырь, словно его уносил ураган, шел, словно молния, к высоким решеткам, запиравшим входные ворота, а Моника безуспешно звала: – Хуан, Хуан!

- Моника! Что с тобой? Что случилось? – спросил Ренато, приближаясь. – Что он сделал? Что осмелился сделать тебе?

- Задержи его, Ренато, пусть он вернется!

- Он уже вышел. Прошел, как молния. Мерзавец, мне не следовало оставлять вас наедине, но я найду его. Я поддался твоей просьбе, ведь прав у меня нет, а моя любовь разбивается о твою враждебность; хотя ты и не любишь меня, не простишь никогда, я всегда буду на твоей стороне. А он должен научиться уважению.

- Он ничего мне не сделал. Ты что, не понимаешь? Ничего не сделал. Он не хочет никому делать зла. Он благородный, великодушный, хороший.

- Почему же тогда пришел тебя мучить? Не говори. Настоящий виновник не он, а я. Поэтому ты прощаешь его, а меня презираешь.

- Нет, Ренато, не презираю. Я понимаю тебя больше, чем ты думаешь. Знаю, что значит чувствовать себя помешанным и ослепшим от ревности. И хотя я простила тебя от всего сердца, но ты поступил с ним плохо.

- Я знаю. Но ты не можешь отказать мне в праве, никто не может: исправить безумие и зло, пусть даже прольется моя последняя капля крови.

- Ни кровь, ни деньги, ничего не повернет время вспять, Ренато. Забудь обо мне, о нем, возвращайся в Кампо Реаль, живи своей жизнью. Если о чем и прошу тебя, если любишь меня, то сделай именно это.

- Не проси о невозможном. Жизнь уже не принадлежит мне, она твоя, хотя и не нужна тебе.

Моника хотела ответить, но из-за занавесок вышла настоятельница в белых одеждах. Неторопливо она подошла к Монике, а на высокой колокольне звонили к вечерней службе. Мать-Настоятельница остановила красноречивый взгляд на бледном лице Ренато, который пришел в себя, сдержав безудержные чувства:

- Простите, Матушка, мое посещение оказалось слишком долгим и неудобным. Я немедленно ухожу. Я лишь прошу, Моника, не обрекай меня на то, чтобы не захочешь меня выслушать. В моем доме, доме твоей матери, где пожелаешь.

- Это мое последнее слово, Ренато. Забудь все, возвращайся в Кампо Реаль. Если Его Святейшество даст разрешение, я не выйду из этого монастыря. Идемте, Матушка, нас ждет церковь. Простите и помогите мне.

4.

Хуан стремительно пересекал небольшой пологий сквер. Он спускался по улице, словно заново ступал по земле, и чуть сбавил шаг, когда усталый голос единственного друга умоляюще попросил:

- Ты хочешь меня убить? Я не могу так бежать! Ты непочтительный. Думаешь, у меня твои годы и ноги? Я не могу так бежать!

- Не идите тогда за мной и сбережете ноги. Ноэль, оставьте меня в покое!

- Наверное, именно это мне и нужно сделать. Тебя не волнует моя дружба, я досаждаю тебе. Ты как слепой нищий, достаточно спятивший, чтобы выгнать палками пса, который служит тебе поводырем.

- Я никакой не нищий!

- А я никакой не пес! – негодовал старый нотариус. – Дьяволенок! Я в переносном смысле. Не беспокойся, и если действительно хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, то немедленно это сделаю.

- Помолчите, – попросил Хуан сердечно и властно. – Не мучайте меня. Разве вы не понимаете?

- Ты выбежал, как молния, прошел передо мной, будто не заметил. Наверное, забыл, что пришел в монастырь со мной. Почему бы не пригласить меня на кружку пива? Посмотри, какое хорошее место вон в том углу, чтобы освежиться.

Хуан опустил голову и посмотрел на древнее лицо, на круглую, почти облысевшую голову, на маленькие светлые глаза, одновременно хитрые и наивные, смиренный набор ума и доброты; вдруг он двинул рукой и положил ее на плечо нотариуса, извиняясь:

- Да, Ноэль. Вы ни в чем не виноваты. Ваш совет хорош, но ваша добрая воля и мой искренний порыв натолкнулись и разбились о крепкую стену. Я никто для ее сердца, ничего для нее не значу.

- Ты искренне сказал ей правду?

- Я собирался, но она не дала мне даже времени. Она скупа на минуты, они нужны только чтобы страдать и плакать по нему. Отвергает его, пока законно это невозможно; а он упрямо вертится вокруг нее, борется всеми силами, чтобы отдалить ее от меня, и возможно, тоже хочет освободиться. Не то, чтобы я знал, но что еще им остается?

- Что ж, мы знаем правду о его жене. Если он узнает о ней…

- Он убьет ее, и не из-за любви, а потому что настоящий кабальеро Д'Отремон и Валуа. А еще он пошел бы за мной. Если бы вы знали, как я этого хочу, какое удовольствие мне это доставит!

- Ты спятил?

- Я не боюсь. Этого не произойдет, если он не вызовется. Я обещал Монике. Обещал и отойду, уеду, я не могу выносить глаз, исполненных благодарных слез. Я отойду в сторону, чтобы не сойти с ума, чтобы не видеть в ее глазах образ другого и не чувствовать желание сжать ее шею. Все кончено, покончено со всем. Этой ночью отплывает «Люцифер», и на нем я уберусь отсюда навсегда. Хватит об этом. Вы еще хотите кружку пива? Войдем!

- Скажи мне одно. Ты должен был задать ей один вопрос, и от него зависит твоя дальнейшая жизнь. Ты задал его?

- Нет, Ноэль. Для чего? Все дало мне ответ. Я хотел пригласить ее в путешествие, забрать этой ночью, вытащить из этой могилы, где умирает невозможная для нее любовь, смотреть ей в глаза при другом свете, под другим небом, вырвать с корнем идола в ложных одеждах, которым окутана душа, и снова почувствовать ее сердце в своих руках. Слушать его биение под звездами, и тогда, только тогда спросить ее, значит ли что-нибудь для нее любовь Хуана Дьявола. Только тогда, не раньше.

- Ты упрямый, Хуан. Ладно, выпьем кружку пива.

- Колибри! Ты все еще здесь?

- Я не хотел уходить, ведь вы сказали, что я не смогу вернуться. Поэтому я спрятался и остался ждать вас. Капитан сказал, что я должен быть с вами, заботиться, служить, но если вы гоните меня…

Печально Моника подошла к негритенку, привлекая к себе. Опустился вечер, сумеречные тени окутывали близлежащий сад рядом с высокими стенами, где Колибри ее ждал среди ветвей, чтобы увидеть еще раз. С этим наивным мальчиком снова пришла волна другого мира, с которым она напрасно пыталась порвать.

- Пусть Бог благословит тебя за ожидание, Колибри. Думаю, это он внушил тебе.

- Правда, хозяйка? Вы не сердитесь, что я не послушался? Вы будете всегда со мной разговаривать, когда я буду перелазить через эту стену?

- Я поговорю с тобой сейчас и поблагодарю за последнюю просьбу. Не будь ты ребенком, возможно, я бы сказала. Но это слишком для тебя.