Кубанский шлях (СИ)

- Ты ещё пригодишься полковнику, шустрый, - добавил он неофициально.

"И не заплатил ничего. И тот за такую весть копейками отделался, - подумал солдат, но сразу же успокоился, - хотя, кажется, лёгкую службу дадут".

Глава 10. Прорыв

Война и мир соседствуют рядом. Зреют яблоки, наливаются соком груши, рыба сама идёт в сети, звери подходят к самой ограде - по всему видно, что зима не будет для станичников голодной. Мирная жизнь даётся с трудом, и это только благодаря усилиям казачьего гарнизона, который хорошо устроен и готов к отражению врага.

После отъезда молодых казаков в полк, гарнизон увеличился за счёт новиков, среди которых много было беглых крестьян из России. Они хотели иметь на новой родине пахотные земли, домашний скот, огороды - всё то, к чему стремились. И как не внушал им атаман, что "негоже казаку ковыряться в земле", но всё же уступал: люди бежали сюда не только за волей, лёгкой добычей, но и за землёй. Принимали всех, за редким исключением.

Однажды в станицу прибыли два оборванных мужика. Их проводили к атаману. Они говорили про голод, про обиды и несправедливости, просили земли, хвалили казачье житьё, желали послужить. В общем, как обычно. В это время зашёл в правление по делам Агафон. Мужики сразу скисли и, не объяснив причины, как ошпаренные, выскочили из помещения.

Чернецов вопросительно глянул на дьякона:

- Ты их знаешь?

- Да, встречались, - опустил глаза Агафон, - разбойники, - он не так давно и сам носился с ними по степи, грабя и убивая встречных. Дьякон тяжело вздохнул, - все мы не без греха.

- Разбойники разбойниками, а как тебя-то испугалися, тольки пятки засверкали, - ухмыльнулся атаман.

В этот год из-за военных действий сева не было и все устремились в леса и к берегам Кубани. Недавно пропало двое рыбаков, тел которых так и не нашли. Была стычка с черкесами во время охоты, хорошо, что силы были равны, и обошлось без жертв. Однако, враг не дремлет, поэтому атаман призвал станичников к особой осторожности; даже прекратились обычные набеги на соседей.

На всех вышках дозорные следят за местностью, но неприятельские солдаты научились пробираться на российскую сторону ночами и совершенно бесшумно.

Наступило Преображение Господне, а вместе с ним яблочный Спас. Колокольный звон огласил станицу, призывая паству на праздничную обедню. Отец Кирилл, притч, Агафон и певчие были давно уже в храме и готовились к службе.

Внезапно благовест перешёл в набат. Отец Кирилл вышел из храма и посмотрел на колокольню: Копейкин истово бил в колокол, дозорный махал руками и указывал в направлении входных ворот.

Нельзя сказать, что тревога была неожиданной - нападения ждали. Казаки устремились к валу, жители спешили укрыться в церкви. Что стало непредвиденным событием, так это то, что турки так быстро проникли в станицу. Значит, кто-то открыл врагам ворота, впустил их?! Предательство?!

Гарнизон состоял из двух офицеров и семидесяти восьми конных казаков, четырнадцать из которых в дневных дозорах. Вооружение: ружья, пики или ратища, холодное оружие и одна полевая пушка. Сколько врагов - неизвестно, но, вероятно, гораздо больше чем казаков.

На окраине станицы уже раздавались крики женщин и детей о помощи, шёл неравный пеший бой, единственно возможный в селении. Бились прямо на улицах, во дворах, в хатах.

Терентий с семьёй собирались в Закурганную на праздник, дома оставались только дозорный казак на вышке да старуха Донатовна, которая временно жила у Терентия - пока он ей лечит спину.

Праздничный колокольный звон сменился набатом, и дозорный на вышке промаячил тревогу. Терентий, Анна и Катерина, похватав ружья, заняли оборону у бойниц, даже Донатовна выползла из дома с рогачом в руках.

Черкесы и ногайцы Терентия не трогали, но туркам закон не писан. Уж он-то наслушался от солдат, воевавших в прошлую войну с турками, о жестокости "правоверных".

Терентий не знал, что происходит в станице и очень нервничал. Через некоторое время дозорный закричал:

- Дядько Терентий, станыця горыть!

- Передай тревогу ещё раз, казак!

Дозорный стал снова вращать шары..... Прошло около часа.

- Е! - вдруг заорал казак, - отвечають: "Подмога скаче!"

- Слава Богу, - перекрестился Терентий, и вновь приник к ружью, вставленному в бойницу.

А в станице продолжалась битва, дрались всеми имеющимся оружием и способами. Дед Трифон, не раз побывавший в схватках и рисковавший жизнью, не мог остаться в стороне. Он отправил Манефу в церковь, а сам со старым ружьём с трудом забрался, по рассохшейся от времени лестнице, на крышу своей хаты. Накинув на голову пук сохнувшего для козы сена, для маскировки, он улёгся на кулёк у печной трубы и увидел, что враги теснят казаков к майдану. Выбрав цель покрупнее, дед нажал курок. Турок упал, но у старого казака вспыхнуло сено на голове, вмиг занялась огнём и камышовая крыша. Сбросив с головы вместе с шапкой пламя, Трифон со скоростью молодого скатился по лестнице. Уже полыхала вся хата.

Да, в станице горели хаты. Их поджигали неприятельские лучники; камышовые крыши от огненных стрел вспыхивали, как порох.

Трифон увидел, как напротив соседей стоит такой лучник и натягивает тетиву. Он, хромая, подкрался к своему плетню, прячась за кустами бузины, и поразил цель.

Некоторые турки не спешили вступать в открытый бой. Они набирали по подворьям себе пленников, молодых и крепких, не успевших укрыться за стенами храма, и сгоняли к воротам станицы..

Во дворе у Сидора Шерстобитова развязалась страшная трагедия, свидетелем которой неожиданно стал Сергунька, сын Держихвоста, тайно залезший на чужую грушу за плодами.

Сидор находился в дозоре, а Марусе, на девятом месяце беременности, уже трудно было ходить. К ней примчалась Бычиха, чтобы накормить скотину.

Когда раздался набат, Бычиха от неожиданности уронила торбу с овсом и кинулась к дочери. В голове билось: что делать? где прятаться? Но, снося плетнёвые ворота, во двор уже ворвалось несколько всадников. Увидев беременную Марию, они спешились и, весело рогача, бросились к ней.

- Мамаша! - истошно закричала испуганная молодица. Нестерпимая боль охватила живот - начались схватки. Бычиха устремилась наперерез туркам.

- Не дам!! Доню! - взревела она, растопырив руки. И тут же её голова скатилась с плеч.

Маруся от боли и ужаса потеряла сознание, а турки хохотали и спорили, кто у неё в животе - мальчик или девочка. Потом один из них рассёк кинжалом живот. Раздался одновременно душераздирающий крик матери и писк младенца. Палач, отсёкши пуповину, поднял ребёнка на острие кинжала.

- Мальчик! - заорали турки, - ты выиграл, Ахмед!

- Платите!

От страха Сергунька вцепился в ветку, боясь даже дышать, чтобы не заметили его солдаты. Он понимал по-турецки, и от этого ему было ещё страшнее.

А в это время Айшет металась по двору, не зная, что делать, - пропал сын. Но на руках маленькая, за юбку держится ещё одна, с ними не побежишь.

Позвала соседка, Дарья:

- Айшет, пошли с нами в укрытие, к кургану.

Она прижимала к груди Егорку, в руках был узелок с едой.

- Нет, Дари, не могу, у меня Сергей пропал.

Потом её будто осенило:

- Возьми моих девочек с собой, малышка уже ходит, а я побегу искать Сергея. Бегите, дочки, к тёте Дарье, - подтолкнула она детей, и, выскочив за калитку, побежала вдоль улицы, выкрикивая имя сына.

И надо такому случиться: из калитки одного двора вышли два турка, толкая ружьём в спину девчонку лет пятнадцати. Они заинтересовались и Айшет. С минуту разглядывали, затем решили:

- Это наша!

- Похоже!

- Живёт с неверным!

- Падшая женщина. Смерть ей.

- Амэн, - проговорил турок

Прозвучали выстрел, и турок упал. Пока другой оглядывался, последовал следующий выстрел. Из-за плетня выглянул Фёдор Кобыла: