Хуан Дьявол 3 часть (ЛП)

- Ты не умрешь, цепляйся за доску… – изо всех сил Хуан плыл и тащил мальчика. Рядом плавала маленькая непотопляемая лодка на боку, но он легко ее повернул. – Держись, Колибри!

Другая рука судорожно высунулась из воды и вцепилась в борт лодки. Искаженное лицо, обожженная и раненая голова показалась из воды, жадно хватая ртом воздух, другой человек успел доплыть до зубчатой скорлупы, представлявшей собой последнюю надежду спастись.

- Отпусти, Ренато!

- Нет, Хуан!

Снова лицом к лицу. Снова в самую трудную минуту последнего сражения роковая случайность столкнула и сблизила две пары рук в отчаянной судороге, два рта, одинаково жаждущих вдохнуть желанный воздух. Вспышка ненависти горела в глазах Ренато, бранившего Хуана:

- Ты потопил мой корабль, разорвал его на куски!

- Ты спятил? Как я мог такое сделать? Это вулкан!

- Вулкан… вулкан? О! А Моника? Она была на «Люцифере»!

- Нет, не была! Она в безопасности!

- Значит, это правда. О, я не могу больше!

Ярость погасла в голубых глазах. Рядом вода окрасилась кровью, пока рука Хуана поддерживала обморочное тело Колибри.

- Ренато, поднимайся! Садись в лодку, держись за меня! Я не дам тебе утонуть!

- Это бесполезно, Хуан! Я ранен! Спаси мальчика! Спасись сам!

- Наверх, Колибри, внутрь! Я помогу тебе, наверх! – приказал Хуан, подталкивая мальчика. – Теперь ты, быстро, Ренато, я не отпущу тебя! Поднимайся!

С трудом он поднял и опустил тело на дно маленькой лодки. Из последних сил он поднялся на ноги, охватывая взглядом ужаса и страха пространство. Десять ран кровоточили, опаленная одежда висела клочьями, из-под которой виднелась покрасневшая обожженная кожа, но на это он не обратил внимания. У его ног, как раненое животное, шевелился Колибри:

- Что случилось, капитан? Нас взорвали снарядами, потопили? Потопили «Люцифер»!

- «Люцифер»? О, нет! «Люцифер» непотопляем. Вот он, обожженный, разрушенный, но плавающий. Потоплены остальные, «Галион» как будто море засосало, потоплены другие лодки, все, Колибри, почти все. Смотри!

Он помог мальчику подняться, чтобы тот посмотрел на странное опустевшее море, трагично окутавшее свою добычу. Рядом, на разрушенном плоту, сотрясаемом яростными волнами, боролась маленькая группа людей. Словно в кошмарном видении, Хуан узнал их:

- Угорь, Мартин, Хулиан, Хенаро! Хватайтесь за доски, корабельные веревки, держитесь за них, пока я не приду на помощь!

Он выхватил из моря широкую доску и погрузил ее в воду, чтобы грести, затем устремил взгляд на ближайший берег, и в ужасе крикнул:

- Колибри! Я спятил, ослеп? Колибри, посмотри на Сен-Пьер! Что это? Что там впереди?

- Ничего, капитан! Там ничего нет!

Обезумевший Хуан греб к берегу, двигая лодку по направлению к пристани, причалам, пляжам. Глаза искали дома, которых не было, знакомую картину, которая стерлась. Нет крыш, деревьев, стен. Зеленая долина, где возвышался самый богатый и многочисленный город малых Антильских островов, превратился в огромную голую пустыню, покрытой пеплом и медленно каменеющей лавой.

- Моника, Моника!

Губы Хуана произнесли любимое имя. Оно сверкнуло светом и огнем. С сумасшедшей жаждой он схватился за доску и продолжал грести. Нужно приблизиться, добраться. Он не верил покрасневшим глазам. Разум, обезумевший от неожиданности и ужаса, не осознавал ужасную правду, пока лодка не стукнулась о берег. Он бежал, не чувствуя жаркую и раскаленную землю. Руки трогали горячую поверхность, тело и душа стали нечувствительны от боли и ужаса.

- Здесь был Сен-Пьер, вот здесь! Нет, невозможно, неправда, что я вижу! Это не может быть правдой! – и безумно кричал, отвергая: – Это неправда!

Рычание чудовища словно ответило ему. Вон там Мон Пеле. Он тоже изменился. Могущественная верхушка разлетелась вдребезги, и во всю длину высоченной махины из голого конуса громадной расщелины сбегали смертоносные испарения, пока в ужасной трещине закипала лава фонтаном огненной кузницы. Хуан подошел к лодке, на дне которой лежал Ренато Д'Отремон; оттуда же высунулась темная голова Колибри, и тот с волнением спросил:

- Что случилось, капитан, что же случилось?

- Здесь был Сен-Пьер! Был, а теперь уже нет. Город, где я родился, не существует. А она… Моника… – И с бесконечным отчаянием позвал: – Моника! Где же ты?

У балконных перил, откуда виднелась последняя и ужасная решающая битва Хуана и Ренато за жизнь, Моника пребывала в полуобморочном состоянии. Порывы воздуха ошпаривали кожу и волосы, но глаза, на миг ослепшие, теперь уже видели, и она воскликнула, указав рукой:

- Там! Там!

- Моника, дочка! Ты потеряла рассудок? – встревожилась Каталина де Мольнар.

- Там, в воде, рядом с лодкой, рядом с «Люцифером», есть люди! Они шевелятся! Есть живые, они плавают!

- О, да, это правда! Кто-то остался жив! – подтвердил Педро Ноэль.

- Бежим, бежим! – торопила возбужденная Моника.

Жители горы Парнас пришли на помощь немногим оставшимся в живых после крушения в заливе: кто-то из экипажа «Рораима», четверо или пятеро из всех рыбаков, намеревавшихся бросить сети на рассвете, большая часть пассажиров «Люцифера». Безоружные женщины и дети, находившиеся внутри корабля, спаслись. Еще кое-кто из экипажа «Люцифера»: Мартин, Угорь, Хулиан, Хенаро. Раненые, обессиленные, обожженные воздухом и водой жалкие тела образовали длинный ряд носилок у пляжа. К ним добавились многочисленные жертвы с горы Парнас, куда смог дотянуться огненный жар. Моника бледной тенью ходила от раненого к раненому и впервые ее благочестивые руки не исцеляли и не утешали.

- Его нет! Хуана нет среди них! Нет среди спасшихся! Он оторвал меня от себя, не дал умереть рядом с собой! Почему? Почему?

- Дочка, успокойся, – умоляла Каталина. – Ты потеряешь рассудок…

- И не только она, – заверил Ноэль. – Чудо, что мы живы и можем поведать об этом, уже заставляет сходить с ума. Жить после такого. Возможно ненадолго! Чудовище еще рычит! Послушайте только этих несчастных, особенно двух кочегаров «Галиона».

- Вы говорили с ними? – с надеждой спросила Моника. – Спросили их?

- Они говорят, море поглотило «Галион», словно засосало.

- Но Хуан… люди с «Люцифера», сказали что-нибудь? Вы говорили с ними?

- Двое из них уверили меня, что он нашел лодку и греб к берегу. Я не верю. Эти люди помешались. От ужаса им привиделось. Как может Хуан, не взяв никого в лодку, грести на ней? «Галион» утонул, а от «Люцифера» не осталось ни одной целой доски, словно Бог наказал за преступное смертоносное сражение двух братьев. Потому что они братья. Братья! Та же кровь, несмотря на их ошибки, жестокость и ожесточенность, то же сердце и доблесть. Не могу отрицать этого.

- Но эти люди видели Хуана! – упорствовала Моника с отчаянной надеждой.

- Они не могли видеть его, Моника. Они обманулись. Хуана уже нет на этом свете.

- О! – Моника зарыдала. – Хуан, Хуан!

- Вы плачете по нему, Моника? По нему?

- Разве вы не знаете? Хуан был всей моей жизнью! И если он умер, зачем мне жить и дышать? Но нет, я не умру! Не могу умереть! Море ему друг и не причинило вреда. Он вернется!

Обезумевшая от горя, она побежала к узкому пляжу, открывавшемуся золотой раковиной в черных скалах, теперь покрытых пеплом и разоренных, бежала к морю, где видела, как Хуан удаляется и запрыгивает в лодку. Как тогда, она протянула руки, и в ее глазах, ослепших от слез, было минутное помешательство, воображаемая лодка, уносившая Хуана:

- Хуан! Не оставляй меня, не уходи. Забери меня с собой… Я умру с тобой! Найди меня! Вернись ко мне, Хуан!

- Капитан! Он не умер! Он шевелится! Из раны течет кровь, много крови.

Взгляд Хуана переместился с выжженной вершины Мон Пеле на маленькую лодку с телом Ренато. Посреди жуткого смертельного зрелища, перед пеплом, ставшим саваном более сорока тысячи трупам, его сердце слабо билось. Хуан наклонился, разорвал изящную одежду, нашел источник крови, откуда каплей за каплей вытекала жизнь последнего из Д'Отремон. Обломок доски с острыми краями вонзился в ребра, рядом с сердцем, но рука Хуана, не дрогнув, резко вытащила его.