Моника 2 часть (ЛП)

- Хуан, Хуан… Если бы ты меня любил!

- Искать Монику? Самолично искать Монику? Вы уверены, Ноэль?

- Я своими глазами видел, как он сел на корабль. Он отверг мое общество, велел возвращаться, не лезть в его дела, и как вы понимаете, я ничего не мог поделать. Он пошел в дом губернатора, затем проследовал в экипаже до пристани, сел вместе с береговой охраной на корабль; и все это при поддержке губернатора. Ренато удалось получить то, в чем вам отказали и даже больше: приказ о немедленной выдаче.

София Д'Отремон провела кружевным платком по вискам и протянула руку за флаконом, который Янина поднесла тихо и прилежно. Стояла утренняя жара со спертым воздухом, а старый нотариус поведал:

- Он сказал, что его свояченица совершенно невинна, и он должен вырвать ее любой ценой из рук этого варвара, кому в момент помешательства и ревности отдал ее.

- Невинна? Совершенно невинна? С кем говорил мой сын до принятия такого решения? Кто мог ему рассказать? И когда? Кто? Янина, с кем говорил мой сын вчера вечером? Ты можешь сказать?

- Он очень долго говорил с сеньорой Айме, донья София. Они беседовали в коридоре. Сеньор Ренато нетерпеливо смотрел на дорогу, ожидая вашего возвращения. К концу разговор приобрел жесткий оттенок.

- Где Айме? Я не видела ее в комнатах, когда приехала, – сильно встревожилась София. – Где она была?

- Я бы тоже хотел знать, – указал Ноэль. – Почему ее исчезновение совпадает с…

- Сеньора Айме не исчезла, – надменно подтвердила Янина. – Она у себя в комнате, велела по-особенному убраться в комнате, а Ане поставить в вазы цветы. Там ей вчера подавали ужин, а сегодня утром – завтрак. Позволю себе сказать сеньору нотариусу, что трагедии не случилось, и вероятно, не случится.

София Д'Отремон встала, еле сдерживаясь. Сжала изящный кружевной платок, раздумывая мгновение, и наконец направилась к дверям, а у порога развернулась и предупредила:

- Будьте добры, подождите меня в библиотеке, Ноэль. Я сейчас же поговорю с невесткой.

На полных парусах, с креном на правый борт, «Люцифер» бороздил воды под сильным горячим ветром. Виднелась столица Доминики. Сегундо Дуэлос нервно постучал, к двери приблизилась Моника, не удержавшись от порыва посмотреться в зеркало.

- Что происходит, Сегундо?

- Мы вошли в Розо. Капитан велел позвать вас.

Моника посмотрела на себя в зеркало и разволновалась, как тогда, когда Хуан заставил взглянуть на свое отражение в воде. Да, она красивая, желанная, и весь ее облик говорил об этом. С глубоким, неясным удовлетворением она подумала, что Хуан увидит ее красивой, и ощутила острое, нестерпимое желание взглянуть в глубокие, темные и жгучие глаза, ставшие для нее одержимостью, наслаждением и мучением души.

- А где Хуан?

- Он в той лодке.

- Не дождался меня?

- Он пошел за разрешением для разгрузки судна. Сказал, чтобы подождали, он вернется с сюрпризом. Что привезет вам красивое платье!

Она с трудом подавила досаду и сильное огорчение. Упрекнула себя, что слишком долго занималась туалетом, который он не увидит. Поджав губы, она оперлась о борт и посмотрела на удалявшуюся лодку. Рядом с Хуаном мелькала темная фигурка негритенка, который поднял обе руки, словно издали заметил ее.

- Колибри с Хуаном?

- Да, сеньора, добился, чтобы его взяли. Доволен, как никогда. Не знаю, как этот дьяволенок добивается всего, чего хочет.

- Хуан любит его больше всех.

- Любит, правда; но не думаю, что уж прямо так, больше всех. В смысле, если только это безумие… Но вот безумные настроения у него случаются…

- Безумные настроения?

- Да, временами. Вчера вечером он напоминал тигра, и лучше к нему было не подходить. Часами бродил по палубе. Вскоре он переменился, отыскал меня, чтобы подсчитать прибыль за груз. Более двадцати фунтов осталось свободными. И тогда он спросил: «Можно ли в Розо купить кольцо для невесты? Хватит ли двадцати фунтов на покупку золотого кольца с сияющим камнем, чтобы оно сверкало на солнце?» Я сказал: «Конечно хватит. Я знаю ювелира, который продает бриллианты дешево. Их привозят из Трансвааля контрабандой!» и он спросил у меня адрес этого ювелира. Я дал ему, и тогда он спросил, показав мизинец: «У Моники ведь такой же палец?»

- О чем вы, Сегундо? – покраснела взволнованная Моника.

- Именно так рано утром мне сказал капитан. Похоже, я сболтнул лишнего, теперь вы знаете. Он сказал, что вы поженились слишком поспешно, и он не купил вам кольцо, но лучше это сделать поздно, чем никогда. Я тоже так думаю.

Моника замолчала. Слишком взволнованная, чтобы вымолвить хоть слово. Овладевшее ей чувство было слишком личным, чтобы проявляться перед незнакомцем. Руки схватились за грубые перила, а глаза разглядели сквозь голубизну вод приближение лодки к берегу, веслами которой управляли руки Хуана. Затем они причалили к Розо.

- Посмотри, Колибри, тебе нравится кольцо? Оно стоит двадцать фунтов, но не важно. Я отложу его, и мы заедем за ним, когда погрузим груз.

- Какое красивое, а камень такой большой! Оно для хозяйки?

- Конечно же для хозяйки! Как блестит, правда? Прямо как звезда, и как звезда будет переливаться на ее руке.

Сияющие восторженные глаза Хуана рассматривали бриллиантовое кольцо сквозь стекло маленькой витрины на узкой улочке Розо. Он захотел сначала прийти сюда, а не в комендатуру порта, чтобы поскорее увидеть желанное.

- Запомни его хорошенько, Колибри, потому что мы вернемся сюда позже.

- За кольцом? Вы всегда ходите за вещами для хозяйки, капитан. Но хозяйка не так довольна. Она грустит. Часто она плачет, когда смотрит на вещи, которые вы приносите ей.

- Что значит плачет? Ей незачем плакать. Однажды она сказала, что счастлива, чувствует подобие счастья. Сама сказала, ясно дала понять несколько дней назад.

- Да, я знаю, когда она сказала вам, но позавчера плакала. Я видел ее слезы. Сначала, когда она увидела черное платье, то, разорванное, которое вы закинули подальше в стол. Она нашла его, и я увидел, как она заплакала.

- Заплакала из-за этого ужасного одеяния, черной тряпки, напоминающей одежду для обреченного на казнь? Жаль, что я не выкинул ее в море! Почему она плакала? Она не сказала, Колибри?

- Она кое-что сказала, но я не совсем понял. Вроде что плачет из-за Моники де Мольнар. И снова кинула порванное платье в стол, начала писать и еще плакать.

- Писать? Моника писала?

- Да, хозяин, об этом и говорю. Если вы захотите ей что-нибудь подарить, то подарите бумагу и конверт. Этой ночью она долго искала, и потом выдернула два листка из бортового журнала.

- Письмо? Письмо говоришь?

- Ну, наверное, это было письмо, а что еще, хозяин? Она написала на двух листках с обеих сторон, согнула вчетверо, затем отдала Сегундо и попросила купить конверт и марки, чтобы отправить его. Поэтому я и сказал, что это было письмо. Ай, хозяин!

Колибри уклонился от Хуана, который грубо схватил его за руку. Затем он испуганно посмотрел в мрачное лицо, чьи брови соединились в гневном выражении и от страха взмолился:

- Не злитесь, капитан, скорее всего я спутал и сказал неправду.

- Все это правда! – яростно подтвердил Хуан. – Ты не лжешь и не умеешь выдумывать. К тому же все совершенно логично. Моника написала письмо, а Сегундо Дуэлос отнес его на почту. На каком острове? В каком порту?

- Я не помню, ничего не знаю, не злитесь на хозяйку. Капитан, не говорите, что я рассказал вам. Я не знал, что это вас так разозлит, я…

- Замолчи! В Портсмуте Сегундо отнес письмо. Он сказал, что это для сестры.

Он посмотрел по сторонам, его лицо исказилось от гнева, на губах была горечь недоверия, он пересек улочку, словно лунатик.

- Мой хозяин, не злитесь! Я ничего не знал, правда ничего не знал. Спросите ее, капитан, уверен, она скажет правду. Хозяйка очень добрая.

Резко Хуан остановился. Снова признак жизни и надежды вспыхнул в его возбужденном воображении. Да, она хорошая, искренняя, великодушная, верная, и возможно любит его. Он припомнил ее взгляд, улыбку, дрожащий голос, ее восхищение перед красотой пейзажа, медленное возрождение жизни. Постепенно его волнение улеглось.