Моника 2 часть (ЛП)

- Сколько часов я на корабле, доктор? Когда мы отправимся в Сен-Пьер? Когда вас позвали?

- В Сен-Пьер?

- Да, доктор, в Сен-Пьер. Корабль бросил якорь. Или нет? Мы не в порту? Не в Сен-Пьере?

- Мы в заливе, перед Гран Буром, столицей Мари Галант. Ваш Сен-Пьер в сотнях миль отсюда на юг.

- В таком случае, я одна, покинутая? – испугалась Моника.

- Думаю, «покинутая» не совсем верное слово. Ваш муж – сильный юноша и суровый, как хороший моряк, и признаюсь, четыре дня нахождения на Мари Галант вам не становилось лучше. Он по возможности преобразил эту маленькую пещеру. Не забыл ни одного расхода и обеспечил самые лучшие удобства. Конечно, вас необходимо снять с корабля и отправить в больницу. Я намекал вашему мужу на возможность оставить вас здесь, чтобы они продолжили путешествие, но он не согласился, и мне это показалось разумным. Когда я увидел, как он заботится и ухаживает за вами, то понял, что жестоко разделять вас.

- Он ухаживал за мной? Заботился?

Внезапно Моника замолчала. Она вцепилась в край простыни, чтобы не закричать, потому что ужасная мысль сверкнула в мозгу. Почему за ней ухаживал Хуан Дьявол? Почему проявил великодушие и человечность? Почему потратил усилия и деньги, чтобы сохранить ее жизнь, потому что ужасающий брак свершился, потому что в бессознательном состоянии он проявил насилие, и она всецело жена Хуана Дьявола?

- Не хочу показаться невежливым, сеньора. Хм… Мольнар – ваша фамилия; вы сеньора Моника де Мольнар, не так ли? Что ж, поверьте, я ваш друг и готов помочь вам всем необходимым. Я доктор Алехандро Фабер, главный медик больницы Гран Бура, французского городка, вдовец и в годах, о чем говорят мои седины. У меня нет семьи, а вы чрезвычайно напоминаете мне единственную дочь, которую, к сожалению, я потерял, когда ей было пять лет. К тому же, мое расположение к вам возникло невольно, уверяю вас, со мной можете говорить откровенно. Вы хотите попросить меня о чем-нибудь? Чего-нибудь желаете? Я могу для вас что-то сделать?

С каким отчаянным порывом крикнула бы Моника о помощи, поддержке, защите от Хуана Дьявола! С каким болезненным желанием попросила бы этого старика разорвать эти цепи, вытащить ее из каюты, оставить этот корабль, и никогда бы не видеть суровое и беспощадное лицо Хуана Дьявола! Но непреодолимый стыд парализовал язык и руки, сильнейшее смущение и единственное убежище ее достоинства. В конце концов, разве не она сама дала права Хуану Дьяволу? Как можно просить помощи, не сообщив ужасных обстоятельств, заставивших ее пойти на этот риск? Тело и душу тряхнула лихорадочная дрожь, но так и остановилась.

- Я не смею просить вас. Вы не напишете моей матери, доктор Фабер?

- Конечно. Меня не затруднит. Что вы хотите написать?

- Что я жива и пусть не страдает из-за меня, чтобы не усердствовала. Моя мать Каталина де Мольнар, Кампо Реаль, Мартиника. Сама я не смогу ей написать, но ваши слова ее успокоят. Я буду вам очень благодарна, доктор.

- Не за что. Речь о незначительной услуге. Я сделаю это с большим удовольствием. Что еще написать ей?

- Ничего. И пожалуйста, пусть это останется между нами.

- Конечно. А теперь, дочь моя, я вас оставлю. Настал час посещения больницы. Если хотите, я позову вашего мужа.

- Не зовите никого. Если кто-то спросит, скажите, что я сплю.

- Как пожелаете. До вечера… – осторожным шагом доктор Фабер оставил каюту «Люцифера» и медленно спустился. Рядом с носом корабля, тихо шушукаясь, сидели четыре члена экипажа. На корме, вдали от всех, на мотке канатов, скрестив руки, Хуан Дьявол смотрел отсутствующим взглядом на море. Доктор решил подойти к Хуану. Увидев его, тот резко встал:

- Вы уже уходите, доктор?

- Всего на несколько часов. Думаю, могу это сделать. Вашей жене значительно лучше. Повторения болезни не случится, можно даже сказать, опасности умереть нет.

- Я очень рад, доктор, – темные глаза Хуана сверкнули, скрываясь за сухостью и резкостью. Он почувствовал, как его грудь отпустило, стало легче дышать, но отверг утешение, удивившее его самого: – Полагаю, она пожаловалась вам. Она не просила помощи, защиты, поддержки? Ясно, вы не расскажете. Вы, конечно же, дали ей почувствовать, что верный друг, настоящий кабальеро. О случившемся, если что-то случится, я узнаю по возникшему скандалу.

- Не говорите глупостей. Никто не скандалил. Она не жаловалась.

Снова темные глаза Хуана сверкнули; тот же блеск никак не покидал его, и старый доктор, обратив на это внимание, решился спросить:

- Не знаю, можете ли в чем-то себя упрекнуть.

- Я никогда не упрекаю себя, доктор Фабер.

- К лучшему. А то я уже начал бояться, но теперь вижу, что обманулся, и меня это радует. Меня необыкновенно радует, что я ошибся в первый день. Не воспринимайте это плохо, но мне показалось, что вы пират. Я боялся, что та, которую вы назвали своей женой, похищена вами и вашими людьми. Фантазии прошлых веков, правда? Вина многих легенд, которые связаны с этими островами, такими красивыми и дикими. Ваша жена француженка, не так ли?

- Она родилась, как и я, на Мартинике; но полгода назад вернулась сюда из Франции, где жила с детства.

- Вот как… Что ж, ваша жена успокоилась, и ей нужно лишь полное спокойствие, уверенность, чтобы никто не досаждал и не давил на нее. Она спит и, как я сказал, ее лучший рецепт – отдых. До вечера, мой сеньор.

Он протянул руку кабальеро, изящную и ухоженную, но Хуан притворился, что не заметил дружелюбный жест. Закусив губу, доктор тоже притворился, хотя тон его и взгляд переменились:

- Ваша жена – настоящая дама. Я понял это по взгляду. Связав все концы, я вспомнил название Кампо Реаль. Это самое известное место на Антильских островах, собственность Д'Отремон, самых богатых и важных земледельцев на Мартинике. Не так давно молодой Д'Отремон женился на Мольнар. Мольнар – фамилия его жены, но это не ваша жена. Простите меня, если я бестактен. Вас зовут…?

- Меня зовут Хуан Дьявол!

Доктор Фабер оцепенел, глядя прямо на Хуана, слишком удивленный, чтобы говорить, но мрачный и хмурый вид собеседника достаточно красноречиво выражал суровость и холодность. Он ограничился кивком головы в неясном прощании и быстро прошел палубу по направлению к борту, где висела лестница.

- Сегундо, готовься выходить на берег. Садись за весла. В большую лодку, которую поведут Франсиско и Хулиан.

- Куда, капитан?

- Привези две бочки воды. Угорь останется охранять носовую часть. Они привезут воду, а ты поскорее привези провизию для выхода в море, пока они не вернулись. Но никому ни слова. Дай нужные указания и хватит. Вот деньги, будь внимателен и иди за тем, что я заказал. Подожди! Купи еще фрукты, большую корзину. Лучшие, которые увидишь, и еще какую-нибудь одежду для женщины.

- Одежду для женщины?

- Не знаешь, что купить? Платья, блузки, юбки. Ты никогда не покупал одежду для женщины? Купи еще шелковую накидку. Ночью прохладно. И одеяло. А! И купи большое зеркало. Поторопись!

- Лечу, капитан.

Сегундо повиновался распоряжению Хуана. Капитан «Люцифера» взглянул на панораму города с корабля на якоре. Он с наслаждением, вдохнул полной грудью воздух, наполненный селитрой, словно вбирая силы, необходимые для окончательной решимости, а затем подошел к каюте.

- Ты уже проснулась?

Моника не ответила, потому что ее губы не могли произнести ни слова. Теперь ее ум был совершенно ясен и чист. Словно с глаз сорвали вуаль, которая затуманивала реальность; печально она встречала лицом к лицу свое положение. Тот человек являлся ее хозяином, мужем, от которого тщетно старалась сбежать. Ее ужасала мысль, что она принадлежит ему, щеки горели от стыда, полагая, что грубый моряк, на которого она смотрела как на чужого, имел секрет ее невинности.

- Полагаю, ты не теряла времени и нашла в докторе слугу-посланца.

- Не понимаю, что вы хотите мне сказать.

- Ты прекрасно понимаешь. Даже я понимаю. Доктор Фабер твоего класса. Ему достаточно было услышать фамилию Мольнар, чтобы связать ее с Д'Отремонами. Ему не чужда слава Кампо Реаль и естественно, он поразился, не найдя объяснения нашей женитьбы. Жаль, что скоропалительность этой поездки помешала забрать мне сертификаты и бумаги, эти важные бумаги, без которых не могут жить люди определенного класса. Вот бы увидеть открытый от удивления рот, который бы читал: «Я, Отец Вивье, священник Кампо Реаль, объявляю законным брак Моники де Мольнар с Хуаном без фамилии, известным, как Хуан Дьявол». Хотелось бы увидеть его испуганное лицо. Только ради такого зрелища стоило взять эти бумаги; но мы можем послать за ними. Думаешь, Ренато любезно пришлет их?