Дикое Сердце 1 часть (ЛП)

- А у кого их нет? Но не волнуйся. Я скоро вернусь и привезу тебе подарок. Подарок, достойный королевы.

Он обжег ее долгим поцелуем, словно пытался выпить из нее всю волю и жизнь. Потом мягко отстранил от себя.

Теперь целовала она, прижавшись к его шее, страстная, сумасшедшая, ослепшая. Словно бросаясь в объятия этого мужчины, она погружалась в самую бездну и ничто ее не волновало, кроме высшего наслаждения, в котором соединялись жизнь и смерть.

- Когда вернешься, ты меня найдешь, Хуан. Клянусь. Будь что будет, но я буду ждать тебя здесь, даже если остальной мир рухнет.

- Доложите обо мне сеньору Педро Ноэлю. Уже поздно, но надеюсь, он меня примет. Скажите, что Ренато Д'Отремон хочет срочно его видеть.

Дожидаясь бывшего нотариуса отца в прихожей скромного домика, Ренато передал свою карточку слуге и задумался. Его преследовал образ. Снова и снова в воображении проносилась тень в черной накидке послушницы Рабынь Воплощенного Слова, которая скрылась за деревьями. Ему не пришло в голову, что той женщиной может оказаться не Моника. Но зачем ходить ночью в сад, почему украдкой и так поспешно, словно она ждала его ухода, чтобы сбежать туда?

- Ренато! Это действительно вы? – приблизившись, воскликнул радостный и растроганный Ноэль. – Ренато Д'Отремон, вы подарили мне самую большую радость за все эти долгие годы.

- Простите меня за несвоевременный визит. Я так понимаю, вы…

- Да, я собирался лечь; в халате и во всем остальном я прибежал сюда. Обнимите же меня, сын мой. Как отрадно видеть вас! Как чудесно вы преобразились! Вы настоящий красавец, черт побери. Похожий на мать, а всем обликом и великолепной статью на Д'Отремон. Счастлив тот, кто оправдывает свою породу. Садитесь же, садитесь. Чего вы желаете? Джин? Коньяк?

- Ничего, ничего, друг мой. Я пришел поговорить с вами.

- Ну тогда следует отпраздновать эту беседу, а также ваше возвращение на Мартинику. Ведь прошло несколько дней, правда?

- Почти пара недель.

- Я признателен, что вы сразу меня навестили. Знаю, что нам выпить! – Педро Ноэль встал, и чуть отойдя, позвал: – Серапио, Серапио! Приготовь нам два ром-пунша по всем правилам. – А затем, повернувшись к Ренато, воскликнул: – Вы ведь не станете пренебрегать национальным напитком?

- Ни в коем случае.

- Ренато, маленький Ренато вернулся уже взрослым инженером. Как же вы хороши, Ренато! Наверняка находите меня старым и никому не нужным, да и бедным к тому же. Почти как церковная мышь. Моя профессия, как политика, в ней мало преуспевают люди порядочные, а я так и не смог вылечиться от этой наследственной болезни. Порядочным был мой дед, отец, и я, а также, будь у меня сын, то и он несомненно, оказался бы требовательней и бедней меня, хотя теперь это вряд возможно, – жизнерадостно смеялся он.

- Если ваше несчастье в этом, то мы скоро все исправим. У меня много работы для вас, – дружелюбно и великодушно предложил Ренато.

- Что? Как? Надеюсь, вы не обременены бумажными делами, – забеспокоился добрый Ноэль.

- Я ничем пока не обременен, но полагаю, кое-что следует исправить, и вы можете мне в этом помочь.

- Можете рассчитывать на меня в любое время.

- Вы уже это доказали, и сердце мне подсказывает. Не случайно я постучался в двери вашего дома. Не знаю, откуда у меня была такая уверенность, что вы примете меня в любой час, и я злоупотребил вашей добротой. По правде говоря, я почти не был в Сен-Пьере. Все дни я провел с матерью в Кампо Реаль.

- Кстати, как сеньора Д'Отремон поживает? – поинтересовался заботливый старый нотариус.

- Со своими вечными недомоганиями, но кажется лучше, чем когда-либо.

- Она знает, что вы пришли навестить меня? – спросил Ноэль нерешительно.

- Ну, не совсем.

- Но она согласилась? Я имею в виду, согласна ли она на мою помощь, которую я, по-вашему, должен оказать?

- Разумеется, согласится, когда узнает. У меня едва нашлось время поговорить с ней о двух-трех делах, а помимо этого еще много дел.

Нотариус Ноэль смотрел в сторону, пока единственный слуга ставил между ними оловянный поднос с двумя стаканами ром-пунша. Это национальный напиток малых Французских Островов, сладкий и ароматный, как эта щедрая земля. Словно семь цветных колец, семь полос разных ликеров наливалось в него, не смешиваясь: зеленый изумруд мятной настойки, лакомый коричневый какао-ликер, красный рубин кюрасо, желтый топаз шартреза, прозрачный анис, опал бенедиктина и золото ароматного и горячего рома. Преодолевая смущение, старик поднял бокал:

- За вас, мой друг, и ваше счастливое возвращение в родные края.

- За вас и нашу Мартинику, Ноэль.

- Нашу? Вашу, сын мой, – весело заметил Ноэль. – Думаю, по меньшей мере, половина острова, а может и больше, принадлежит вам. Но не нужно гордиться или краснеть. Пока что вы не виновны ни в дурном, ни в хорошем.

- Я признаю оба утверждения, как и свою фамилию.

- Так говорится. Мне нравится ваша твердость. Откровенно говоря, вы приятнейшим образом меня удивляете, как Д'Отремон… вы Д'Отремон с ног до головы, а возможно, лучший из них.

- Смиренно и без хвастовства я мечтаю заслужить ваши слова. Но приступая к самому сложному вопросу, мне нужны достоверные беспристрастные сведения. К счастью, я понимаю, это несложно. Речь о Хуане Дьяволе. Думаю, его продолжают так звать, и не без причины.

- Да, Ренато. К несчастью, наш Хуан Дьявол оправдал свое прозвище, печально известное в бедных кварталах города. Не знаю, известно ли вам, что он исчез в тот же день, когда вас отправили во Францию, но мое расследование оказалось напрасным. Долго я не слышал о нем. Потом мне пришлось уехать. Дела работы и семьи направили меня в Гвиану, где я провел несколько лет. Когда я вернулся, ходили слухи. Случилось несколько мелких скандалов. Тогда я поехал повидаться с ним.

- И что? – разволновался Ренато.

- Ничегошеньки нельзя было сделать. Хуан не желал меня видеть и слышать. Мне он ничего не должен, это правда; даже думать нечего. Ведь в действительности я ему не помог, когда он нуждался. Сегодня он хозяин своей жизни, грубый и дикий, как пират прошлых веков. У него есть злополучный корабль, что-то вроде артиллерийского рыбацкого судна. Не знаю, каким образом он добился у губернатора Гваделупе разрешения заниматься незаконными или подпольными делишками, которые сами идут к нему в руки. Временами Хуан подобен землетрясению. Любая потасовка в таверне, вымогательство, скандал в Сен-Пьере – и везде он как-то замешан; но то ли ему везет, то ли он обладает какой-то дьявольской хитростью, но пока что никому не удалось засудить его.

- Невероятно, – задумчиво пробормотал Ренато. – Хуан, Хуан. Подумать только, мой бедный отец…

Не закончив мысль, он встал и шагнул по ветхой комнате, нахмурив брови, упрямый и взволнованный. Педро Ноэль подошел, положил ладонь ему на руку:

- В этом мире не все можно изменить. Ренато, послушайте доброго совета, забудьте о Хуане. Забудьте о нем.

- Откуда ты идешь?

- А? Что?

Намереваясь повесить обратно на стул черную накидку, Айме, захваченная врасплох, застыла и отпрянула от дверей спальни сестры, к которой бесшумно подошла. Она вздрогнула, когда Моника резко подняла голову и схватила за руку, но ей хватило хитрости и изворотливости, чтобы скрыть изумление, и она улыбнулась, придав словам незначительность:

- Я испугала тебя? Думала, ты спишь.

- Это ты испугана.

- Я? С чего бы? Какая глупость, я вошла, чтобы…

- Чтобы оставить мою накидку, уже вижу. Поэтому и спрашиваю, откуда ты идешь. Зачем ее взяла. Ты не ответишь мне?

- Конечно. И незачем так все усложнять. Я иду из сада, где немного подышала воздухом. Я задыхалась несколько часов. Ненавижу вежливые приемы под люстрой гостиной, с мамой и твоим пристальным взглядом, как будто хотела меня испепелить, когда я улыбалась Ренато.

- Никто не упрекал тебя за это, – сурово возразила Моника.