Дикое Сердце 1 часть (ЛП)

Хуан не отступил и даже не скрывал удивления. На нем были неопрятные брюки, закатанные до колен, и полосатая грубая матроска. Казалось, самый обычный моряк каботажного судна; но выражение лица слишком надменное, осанка слишком гордая, широкие босые ступни твердо ступали по земле, уверенный в себе, он хитро и насмешливо улыбался, спокойно изучая прекрасное лицо женщины в накрахмаленном головном уборе, и воскликнул, извиняясь:

- Черт побери! Не надо так пугаться. Перед вами не сатана.

- Я не боюсь, – ответила Моника, с трудом успокоившись.

- Уже вижу. Вы даже не перекрестились, услышав имя вашего врага, что странно для вас.

- Могу ли я узнать, чего вы хотите, сеньор? – спросила недовольная Моника.

- От вас – ничего, – дерзко усмехнулся Хуан, но без резкости в голосе.

- Тогда от кого? – надменно осведомилась Моника.

- Я уже назвал имя человека, которого искал и предполагал увидеть.

- Айме? Вы ищете мою сестру? – пораженная Моника не скрывала недовольства.

- Кажется, так. Ее нет?

- Я не обязана вам сообщать! – вскипела Моника.

- Гордая, да?

- А вы наглый! Называете меня гордой и грубите, как только открыли окно.

- О! Из-за такой ерунды обиделась Мать-Настоятельница.

- Я не настоятельница и не потерплю ваши глупые насмешки.

- Черт побери! Сказала Святая Моника. Ведь так вас зовут? Вы удивили меня. Я думал, монахини более любезные и менее красивые. О! Не обижайтесь так! Это обычный комплимент. Я лишь сказал правду.

- Я позову слугу, чтобы он выгнал вас!

- Бедный мужчина! – Хуан по-настоящему развеселился. – Не ставьте никого в неловкое положение, не изображайте того, чего нет. В вашем доме нет слуг.

- Это уже слишком! – вышла из себя Моника и покинула комнату.

- Моника! Святая Моника! Послушайте! – позвал Хуан. И поскольку она уже далеко отошла, рассмеялся: – Ужасная свояченица!

- Моника, дочка, что случилось? Тебе плохо? На тебе лица нет. Почему?

- Ничего, мама. А где Айме? – спросила Моника. Она села, почти задыхаясь, сердце колотилось, стремительно бежала кровь и ударила в голову неудержимым гневом.

- Я же сказала, она рано утром уехала со своими подругами…

- И куда уехала? – допытывалась Моника. – С какими подругами?

- Ну, дочка, их имена я не шибко помню. Девушки из этих мест, подруги детства. Твоя сестра возобновила некоторые знакомства. Ей скучно в этом огромном доме, и она ходит гулять.

- Моя сестра помолвлена с достойнейшим человеком!

- Я знаю, но не думаю, что там что-то особенное.

- Во всем, что делает Айме, ты никогда не видишь особенного! Излишне потакаешь ее сумасбродствам и капризам, – упрекала возмущенная Моника.

- Но доченька, почему ты так говоришь? – забеспокоилась Каталина де Мольнар.

- Мне не следует говорить таким тоном, мама. Я это прекрасно знаю, – смягчилась Моника, сожалея о порыве. – Но иногда не могу сдержаться, а в этом случае… Ладно, прикажи немедленно отыскать Айме. Пусть скажут, что я позвала, и она нужна мне. Пусть придет, – видя, что мать колеблется, она спросила: – Или у нас и вправду нет слуги? Ответь, мама.

- Есть девушка, которая готовит, стирает, гладит. Но речь не об этом. Происходящее…

- Происходящее говорит о том, что ты не знаешь, где она. Как всегда, у Айме каприз, а где и с кем она гуляет, ты не знаешь. И тем не менее, ты одобрила ее помолвку, позволила такому мужчине, как Ренато…

Моника так яростно закусила губу, что резкая боль погасила гневный порыв, который сотрясал ее подобно электрическому разряду, и опустила голову, сложив руки в молитвенном жесте, а заботливая мать спросила:

- Доченька, что случилось? Почему ты вдруг переменилась?

- Ничего, мама, – попыталась извиниться Моника. – Я была вне себя, это нервы, болезнь.

- Вот тебе и на, Бога ради! Настоятельница говорила о грусти и слабости, но не о твоих нервах. Но все изменится. В глубине души, наверное, ты отчасти права. Твоя сестра капризная и сумасбродная. Меня она не слушает. Нам так не хватает твоего бедного отца.

- Над ним она тоже смеялась, – горько посетовала Моника. – Над ним и над всеми. Но она не будет смеяться над Ренато. Она обещала его осчастливить.

- И осчастливит. Само собой. Бедный мальчик влюблен еще сильнее. Каждый день твоя сестра получает от него знаки внимания и подарки; ты как-нибудь его увидишь.

- Что? – встревожилась Моника. – Разве он не в Кампо Реаль?

- Он там, но уже два раза сбегал оттуда за десять дней пребывания на Мартинике. Нет длинной дороги, если так сильно любишь, а Ренато без ума от твоей сестры. Достаточно увидеть его рядом с ней, и все в нем меняется: поведение, взгляд. Она по-своему его любит. Он даст ей все необходимое, к тому же он хороший человек. Очень хочу, чтобы они поженились поскорее, и как только она выйдет замуж, увидишь, все изменится. Не говоря о том, что в Кампо Реаль не будет красавцев и не с кем будет кокетничать.

- Боюсь, Айме будет это делать где угодно, даже с самым отвратительным мужчиной. Ей все равно что батрак, что нищий.

- Замолчи! – оборвала ее Каталина, заметно раздражаясь. – Ты напрасно оскорбляешь бедную сестру. Невероятно, Моника.

Снаружи донесся шум остановившейся кареты и молодой смех.

- Думаю, там твоя сестра, – сообщила Каталина. – Вот увидишь, она обрадуется, когда увидит тебя. Она любит тебя больше, чем ты ее, Моника.

- Ты так думаешь? – горько спросила Моника.

- Ты только что доказала это своими словами. Она никогда тебя не осуждала и всегда была на твоей стороне. Она первой пыталась убедить меня и твоего отца не разрешать тебе принимать постриг. Она любит тебя больше, чем ты ее. Намного больше.

- Пока, Густаво! До завтра! Не забудь прийти и ты, Эрнесто. И приведите Карлоса… – послышался веселый голос Айме.

- Это ее подруги? – язвительно спросила Моника.

- Подруги приезжали за ней, – уверила Каталина. – Это была целая компания, не думаю, что это что-то особенное.

- Как же ты слепа! Пойди, сообщи о моем приезде.

- Тихо!

- О! – испугалась Айме, но тут же ласково зашептала: – Хуан! Но, Хуан…

- Тихо, я сказал, – стоял на своем Хуан. Он резко схватил ее сзади за плечи, заставляя запрокинуть голову, чтобы жадно испить мед с ее губ. Хуан долго целовал Айме, застав ее, когда та решила лечь в мягкий гамак из шелковой сети. Она жадно наслаждалась, затем оттолкнула, притворно возмутившись:

- Пират, дикарь! Как ты со мной обращаешься? Ай! Отпусти! И говори тише. Тебя могут услышать в доме.

- Не думаю. Он слишком далеко. Хороший уголок ты смастерила себе среди этих деревьев. Но моя пещера на песчаном пляже лучше. Этой ночью я жду тебя там.

- Этой ночью я не смогу! – горячо возразила Айме.

- Этой ночью я жду тебя, и ты придешь.

- Не знаю, смогу ли…

- Сможешь. Я буду ждать. Вот увидишь, тебе просто будет все уладить, как только вспомнишь, что я там внизу, а если задержишься…

- Я уже знаю – уйдешь… – изрекла Айме насмешливо.

- Нет. Я приду за тобой, и утащу даже волоком.

- Не будь дикарем. Думаю, этой ночью я приду в пещеру.

- Совершенно уверен, что придешь. Мой корабль отплывает завтра на рассвете.

- Куда, не скажешь? Я не выдам тебя.

- Не теряй зря времени. Законы – что сети грубые. Живая рыба – это по мне, она умеет бить хвостом, чтобы выпрыгнуть оттуда.

- Ах! Тогда это правда, что твои путешествия полны тайн? Куда направляется твой корабль? Скажи, Доминика? Гваделупе? Или поедешь в Тринидад и Ямайку? [6]

- Я вернусь через шесть недель.

- Шесть недель? Это уйма времени!

- Может быть, через пять. Ты будешь по мне скучать?

- Буду плакать днями напролет. Клянусь, Хуан! Не знаю, что в тебе такого, но ты сводишь меня с ума. Иногда я проклинаю час, когда узнала тебя.

- Эту ночь ты не будешь проклинать. Я жду тебя.

- Я приду, приду! А теперь кто-то идет, прячься. Это моя сестра. Уходи, уходи, ради Бога! – умоляла встревоженная Айме. – Если нас увидят вместе, мне конец.