Дикое Сердце 1 часть (ЛП)

Он снова улыбнулся Айме, а та в ответ осклабилась. У нее не осталось сил терпеть, и она с содроганием вспомнила угрозу Хуана явиться за ней, если не явится на свидание.

В дверях две женщины смотрели вслед уходящему Ренато. Затем Моника отошла и рухнула без сил в ивовое кресло. Сеньора де Мольнар тихо прикрыла дверцу и поискала взглядом младшую дочь, а затем спросила у Моники:

- Куда ушла твоя сестра?

- Не знаю. Ей было жарко. В сад, разумеется.

- Какой приятный Ренато, правда?

Моника промолчала и опустила голову; мыслями она погрузились в волнения измученной души. Сеньора де Мольнар не спеша удалилась в свою спальню, а Айме, не теряя времени, ворвалась в комнату сестры. На стуле висела черная накидка, которой Моника покрывала послушнические одежды, выходя из дому. Айме рванула ее со стула и проследовала дальше, убыстряя шаг. В саду она завернулась в темную ткань и тенью скользнула к деревьям; затерявшись в них, она направилась к пляжу.

- Моника… Странно! Как же это необычно! Все в ней так странно.

Недоумевающий и удивленный Ренато Д'Отремон думал вслух. Он стоял в пятидесяти метрах от дома Мольнар, белые стены которого ясно освещала полная луна. Он задержался у угла, прежде чем потерять из виду старый особняк. Непреодолимый порыв влюбленного остановил его, чтобы взглянуть еще разок на стены, где жила его любовь. С волнением он ожидал увидеть сквозь оконные решетки фигуру Айме, но в окне и у дверей никого не было. Он увидел проходившую тень и ощутил странное беспокойство. Вернулся к дому и обошел его кругом. Свет горел в двух комнатах. Двое из трех женщин в доме не спали, подумал Ренато. Словно совершая святотатство, он проник в сумрачный сад.

Он подошел к центру рощи, где на двух стволах висел гамак. Лунный свет проходил сквозь ветки, серебряными остриями проникая сквозь шелковую сетку и в воды ручья, переливаясь звездами. Медленно наклоняясь, он поднял с земли платок, надушенный сиренью, и зеркало у гамака. Он узнал зеркало, любимую игрушку Айме, в ее руках он сотни раз видел, как оно отражало ее красоту, как сейчас отражало звезды, словно прозрачное крошечное озерко. С нежностью он прошептал:

- Айме, жизнь моя…

Он поцеловал холодное стекло, столько раз отражавшее маленький рот, сладкий и горячий, источник жизни для него. Затем опустил голову. Внезапно он почувствовал стыд. Он напоминал вора. Встревоженно он посмотрел на дом. Одно окно уже погасло. А другое блестело желтоватым светом.

- Айме, ты ведь не спишь, правда? Думаешь обо мне, мечтаешь? Читаешь? Молишься? Может быть, ждешь, как и я, завтрашнего дня, чтобы снова меня увидеть?

Тихонько он положил зеркало в карман и быстро удалился.

13.

- Христос, услышь, помоги мне. Боже, поддержи, дай сил в этой муке, просвети меня. Услышь меня.

Моника стояла на коленях перед Распятием, царствующим в спальне, где прошли невинные годы ее детства. С бледными дрожащими губами, страстным сердцем, глухо стучавшим в груди, сцепив ладони она молилась; ее распахнутые глаза устремились на Того, на кого всецело надеялась.

- Боже, для чего мне так изводиться, вновь находиться рядом с ним? Для чего искушаться соблазнами? Зачем будить едва уснувшие воспоминания? Для чего, Боже? Почему испытание такое суровое?

Только глухие рыдания нарушали тишину и спокойствие в доме, истерзанная душа корчилась, желая избежать муки, чтобы наконец ее принять:

- Христос, в ночь перед мукой Ты тоже отказался от чаши. В Гефсиманском Саду проливал кровавый пот, горько плакал, прося Отца смилостивиться к Твоей слабости. Сегодня я прошу милосердия. Милосердия или силы, чтобы победить себя, подавить удары сердца, дабы усмирить мятежную плоть. Господи, сжалься надо мной. Ответь моему сердцу. Ответь мне! – она зарыдала и прервала молитву. Внезапно она воскликнула с чувством смирения: – Да будет воля Твоя, Боже, не покинь меня в испытании.

- Хуан! Мой Хуан! Что ты здесь делал?

Да, это Хуан, его объятия, жадные и чувственные губы, целующие с неутолимой жаждой. Она встретилась на вершине обрыва, куда подступали деревья их сада.

- Я пришел за тобой, как и обещал. И чтобы ты знала, Айме, я не бросаю слов на ветер. Тебе не посмеяться надо мной. Ты меня не интересуешь, и я в твои сети не попадал. Я прекрасно знаю, чего можно ждать от таких, как ты.

- О, Хуан, мой влюбленный волк!

- Влюбленный, я?

- А как иначе назвать твои чувства? Я тебя не интересую, но ты все время меня ищешь. Ты не хотел приближаться ко мне, а сейчас умираешь от ожидания встречи. Если это не любовь, тогда что?

- Не знаю и знать не хочу, – грубо оборвал Хуан. – Но ты выслушаешь меня. Я не испытывал к тебе чувств, но ты задалась целью и достигла ее. А теперь уразумей, что по этой причине не будешь управлять мной из прихоти. Если мне захочется прийти, ты должна ждать и принять меня, прийти по моему зову, и я отыщу тебя где угодно. Именно это я и собирался сделать.

- И тебя не волнует, что ты навредишь мне?

- Берегись, чтобы мне не пришлось этого делать. Я не пошел за тобой в дом. Ты спустилась к моему морю, в мой грот. Тебя развлек дикарь и мучило любопытно, какова любовь Хуана Дьявола. Теперь знаешь. Ты не можешь попользоваться и выбросить это по своему усмотрению. Я тебе не игрушка и не кукла для женщин. Женщины созданы для мужчин.

- Поправлю тебя: я считаю, что мужчины созданы для женщин, – тонко усмехнулась Айме, едва сдерживая безудержную страсть.

- Такой мужчина, как я, всегда повелевает, а его женщина, пусть хоть королева, но всего лишь его женщина. Ты это понимаешь?

- Я понимаю, что ты тиран, деспот, варвар, пират, а еще неблагодарный. Но ты все равно мне нравишься. Я люблю тебя!

Хуан снова жадно ее поцеловал, и черная накидка, в которую закуталась Айме, соскользнула с плеч. Подняв ее с пола, он спросил:

- Что это?

- Маскарадный костюм, который пришлось надеть. У нас в доме был гость. Его пригласили поужинать, но он продлил послеобеденную беседу. Он еще не вышел из дверей, когда я выбежала из дома. Меня могли издалека увидеть, но черное скрывает, делает все одинаковым, маскирует.

- Хм! А кто был гость?

- Кое-кто. Друг мамы и сестры.

- Как его зовут?

- Какая разница, если ты все равно его не знаешь? Старый друг Моники, который приехал ее повидать и остался на ужин. Она зашла на кухню и своими чистыми руками настоятельницы приготовила великолепный десерт.

- Ах, да? Святая Моника так старательно о ком-то заботится?

- Святая? Кстати, нам надо кое-что прояснить. Как так случилось, что ты осмелился разговаривать с моей сестрой?

- Она тебе рассказала?

- Она была возмущена твоей грубостью, что я общаюсь с таким субъектом, как ты. Мне пришлось сказать, что ты рыбак, с которым я иногда болтала, потому что интересовалась твоим занятием: как пользоваться рыболовными крючками и сетями. Хуан, ты поступил скверно. Моя сестра – опасный враг.

- Опасный враг? А что она может мне сделать? У нее есть влияние там, наверху? Прикажет морю поглотить мой корабль? – издевался Хуан, забавляясь не на шутку.

- Ты чудовищный эгоист, Хуан Дьявол. Тебя в самом деле не волнует, что из-за всего этого со мной может что-нибудь произойти?

- По-моему, это тебя не волнует. Айме, о некоторых вещах думают заранее. Когда я пытаюсь войти в порт в разгар бури, то прекрасно знаю, что на кону жизнь, корабль. И я полечу в ад, если все это потеряю.

- С тобой это не случится.

- Ты мной не сможешь вертеть по своему усмотрению. Я тебе говорил это сотни раз. Ладно, мне пора. Отплываю на рассвете, а у меня остались незавершенные дела.

- Ты точно вернешься через пять недель? Это так долго.

- Я тоже буду по тебе скучать, Айме, – откровенно признался Хуан.

- Но ты не будешь страдать и постараешься забыть меня в объятиях других женщин. Я это прекрасно знаю. У тебя любовницы во всех портах!