Знаки безразличия (СИ)

- Я понял, - снова прервал её Крайнов. - Вы пошли в торговый центр. Лена осталась в машине. Вы закрыли её?

- Что вы! Елена терпеть не могла... - побледнев, Шаврова испуганно зажала ладонью рот, как будто сказала что-то ужасное, - не может закрытых пространств. Даже спит с открытой дверью.

- Вы ушли, она оставалась в машине. Что дальше?

- Я вернулась... а её нет! Я, представляете, поначалу испугалась за машину. Хотела её отругать, сказать, мол, разве можно оставлять машину открытой... Я испугалась за машину!

Лицо Ларисы Михайловны исказилось, как от боли, из горла вырвался сдавленный стон. На ощупь, как слепая, она попыталась взять чашку, но только задела её, и чай выплеснулся на скатерть. Нина бросилась помогать: промокнула лужицу салфеткой, налила в чашку немного воды из графина.

Шаврова машинально поблагодарила и заговорила вновь. Голос её звучал глухо и влажно от сдерживаемых слёз:

- Потом я пошла к охраннику. Стала набирать её номер - мобильный валялся тут же, возле выезда с парковки. Никто ничего не видел. Вот и всё. Никогда не прощу себе того, что я кричала на неё, прежде чем уйти. У Елены... у Леночки на подбородке вскочил прыщик, и она так волновалась... А я сказала, я сказала... 'Дура, не надо было лопать вчера шоколад'. Так и сказала. А вдруг это последнее, что она от меня слышала?

- Не думайте об этом, - посоветовал Крайнов.

- И что - это поможет?

- Не знаю, - честно ответил он. - Позвольте, мы осмотрим комнату Лены.

Солнце уже исчезло за домами, и только одинокий красноватый луч подсвечивал пушистые облака на горизонте. Внизу лежал город, и оставалось только удивляться, каким маленьким он кажется с высоты. Комната Елены была похожа на китайскую шкатулку 'designed in England' из тех, что продают в подарочных коробках к Восьмому марта: всюду голубой цвет, серебро, узоры, переливы, цветочки - не хватало только розовощёких ангелочков или пухлых купидончиков. Белое кожаное изголовье кровати отливало перламутром, на голубом покрывале сидела целая семья медвежат Тедди, невесомые серебристые занавески колыхались даже от дыхания. На столе был идеальный порядок: аккуратные стопочки чистых и исписанных тетрадей, на белой полке с резной головкой единорога - учебники строго по высоте. Никаких фотографий, постеров, газетных вырезок с кумирами. Очень стильно и очень холодно. Нина даже поёжилась - настоящие чертоги Снежной королевы.

- Как в музее, - тихо сказал Крайнов. - Красиво, но неживо.

Сделав несколько шагов, он распахнул дверцу гардеробной и даже отшатнулся: вещи на плечиках развешаны аккуратно, как в магазине, идеально сложенные футболки, носки обуви выровнены, как по линейке.

- Идеальный ребёнок.

- Может быть, Лариса Михайловна прибрала здесь?

- Лариса Михайловна. Только руками дочери. Леночке отчаянно хотелось заслужить одобрение, понимаешь?

Нина достала фотоаппарат и сделала несколько снимков комнаты.

- Я всё увидел, - очень серьёзно, даже озабоченно сказал Крайнов. - Снимай и пойдём.

Уже уходя, Нина краем глаза заметила небольшое яркое пятно, выделявшееся на фоне пастельных цветов комнаты. Повернув голову, она увидела на одной из книжных полок маленькую игрушку - куклу-марионетку в платье из ярко-зелёного атласа. Эта марионетка причиняла ей чувство смутного беспокойства, но причину она вспомнить не могла. Остановившись, Нина сфотографировала марионетку крупным планом.

Глава 7. Надежда

- Ты поедешь в гостиницу, - сказал Крайнов, едва Шаврова закрыла за ними дверь. - Никаких но, - прибавил он, видя, что Нина собирается возразить, - тебе нужно выспаться, ты уже ничего не соображаешь. Я пойду к Элине, нужно глянуть запись с парковки ещё раз. Там нет ничего особенного, но вдруг я что-то пропустил. Лена просто почему-то вылезает из машины и выходит из кадра, как будто её позвали. Этот человек знал, где начинается мёртвая зона камеры, и сам не попал в объектив.

- Может быть, ей просто надоело сидеть в машине? - с трудом подавляя зевоту, предположила Нина. - Решила размять ноги.

- И оставила открытой материнскую 'ауди'? Ты видела эту женщину? Ты бы посмела её ослушаться, будь ты её дочерью? Нееет. Человек, который выманил Лену, был ей либо очень хорошо знаком, либо она просто не могла ему отказать. Инвалид, ребёнок, беременная женщина... Или мужчина в гипсе, который грузит мебель в фургон. Помнишь, откуда это?

- Из 'Молчания ягнят'. Похищение Кэтрин Мартин. Та же влиятельная мать... Надеюсь, нам повезёт так же, как Клэрис Старлинг.

- Нам должно повезти больше, - неожиданно делаясь суровым, ответил Крайнов. - У Буффало Билла было много жертв, и выжила лишь последняя. Мне хотелось бы верить, что все девочки ещё живы. Мы не нашли ни одного тела. Это может означать, что он тщательно скрывает тела, конечно, но мне хочется верить...

Они вышли на улицу. Синие сумерки разбегались от золотистого света фонарей. Высоко в небе мигали огоньки самолёта, заходящего на посадку в аэропорт. Нине вдруг страшно захотелось домой, в Дом с подсолнухами, на скрипучее кресло-кровать, обитое выцветшим коричневым плюшем.

Колян дремал на водительском сиденье, убаюканный приглушёнными голосами ведущих по местному радио. Крайнов постучал по стеклу и, пошевелив указательным и средним пальцами, показал, что пойдёт в Управление пешком. Нина тоже не прочь была прогуляться до гостиницы, но ноги у неё гудели, как провода высоковольтной линии, а веки сами ползли вниз, словно у уложенной на спину куклы.

Всю дорогу Нина молчала, погружённая в полудрёму. Чтобы развлечь пассажирку, Колян поймал другую волну, и теперь она вынуждена была слушать 'наш притончик гонит самогончик'. Колян пытался казаться весёлым, он подпевал и время от времени поглядывал в зеркало на Нину, которую кидало из угла в угол на суровых юрьевских дорогах. Ему было неприятно то, что она, как он считал демонстративно устроилась сзади, лишний раз желая ткнуть его носом в различие между следователем (а следователь ли она, кстати?) из Питера и водилой из Юрьева. Злость его выражалась в том, что не щадя подвеску, он на скорости скакал по рытвинам и колдобинам. У Нины и в мыслях не было обижать Коляна, она просто устала и не хотела слышать ни болтовни, ни шансона, ни скрипа старой 'волги' на ухабах.

- Приехали, ваше величество, - ядовито сказал Колян, останавливаясь перед гостиницей. - На кофе не пригласите? Юрий Дмитриевич-то, пожалуй, не только киношку поехал смотреть к железной Эльке.

Нину передёрнуло от его развязного тона и внезапного масляного блеска в глазах. Она физически ощутила тошноту и даже поискала глазами урну на случай, если её действительно вырвет.

- Спасибо, конечно, за предложение... - она сделала паузу и, собравшись с духом, добавила, - но не пойти бы тебе куда подальше с твоими мерзостями.

И, не дав ему времени опомниться, взбежала по ступенькам к ярко освещённым дверям гостиницы 'Уральская'.

Пока она поднималась по лестнице, её трясло от омерзения. Откуда-то из необъятных разноцветных глубин памяти выплыла картинка: лето, тесная квартирка на окраине Питера, струящаяся от ветра тюлевая занавеска. Мама с подругами сидит за столом, улыбается, зачитывает имениннице - своей подруге Ирине - стихи собственного сочинения. Гремит музыка: Аллегрова, Буланова, 'Ах, какая женщина...' Мама не любит такие сборища, такую музыку, всех этих пьяных краснолицых гостей в тесной, нелепой одежде 'на выход'. Нет, мама не сноб, она просто безумно далека от всего этого, но она боится обидеть тётю Иру, и потому покорно сидит рядом с ней, мелкими глотками пьёт водку из пузатой стопки (такие когда-то были едва ли не в каждой квартире), промокает лоб бумажной салфеткой и смеётся пошлым, много раз слышанным шуткам.

Нина оказалась зажатой между двумя потными, сильно накачанными спиртным мужиками на другом конце стола. Один из них, осоловело поводя взглядом по сторонам и безрезультатно пытаясь унять пляску узоров на обоях перед глазами, то и дело наваливается на Нину мягким толстым боком, рыгнув, просит прощения, но тут же, забывая о её существовании, буквально вдавливает её во второго, сидящего справа, мужика. Тот поначалу кажется Нине более приятным: он улыбается, шутит, заговаривает с ней на разные темы, и выглядит трезвее первого. Улучив момент, он приглашает Нину танцевать. Ей этого не хочется, но отказывать она не любит и не умеет, вот почему спустя минуту его влажные горячие пятерни уже стискивают Нинину ладонь и плечо. Ей неприятен исходящий от него запах перегара и пота, горячечное тепло его потных рук, то, как он ловко прижимает её к себе. Нина молча вырывается, стараясь не привлекать к себе внимание. Она не помнит его лица, но ощущение влажных рук, шарящих по её телу, забыть не может. Ей отвратительно до тошноты, и в то же время страшно поднять шум. Пресловутый 'синдром хорошей девочки', о котором говорили на юридической психологии. Тебя тащат в кусты, а ты не решаешься закричать, потому что кричать неприлично.