Роман (СИ)

141.

- Я видела Врубеля на Венере, - страшно произнесла Кшесинская прямо в лицо Шаляпину. - Я сначала так перепугалась!.. А потом поняла, что это Врубель. Кругом была жуткая паника. Плевался огненной лавой разбушевавшийся вулкан, всё гремело и горело, а он сидел в позе своего Демона, и задумчиво спокойно смотрел на огненную стихию, которая зловещей пляской отражалась на лице его.

- Он всегда был странным, - тут же подхватил Шаляпин, забирая внимание всех своих собеседников. - Я раз сказал ему, что мне нравится его "Демон", которого он писал у Мамонтова, такой, с рыжими крыльями. А он мне ответил: "Вам нравится - значит плохо". Вот, не угодно ли? : "Вы же не певец, а передвижная выставка, вас заела тенденция. Поете "Блоху", "Как король шёл на войну" - кому-то нравиться хотите. В искусстве не надо пропаганды". Ну, что это, как понимать его слова?? А то за обедом: после рыбы я налил красного вина. Врубель сидел рядом... У Мамонтова был обед, ещё Витте тогда был за столом. Он вдруг отнял у меня красное вино и налил мне белого. И сказал: "В Англии вас бы никогда не сделали лордом. Надо уметь есть и пить, а не быть коровой. С вами сидеть неприятно рядом". Ведь это что ж такое? А? Да, Врубель был барин...

И в это время, в царской нише произошло громкое оживление. Весело шумели дети крича: "Тётя Элла! Тётя Элла"! Радостно голосила влетевшая сюда Натали Палей: "Володя! Милый Володя! Как я рада"!.. "О, поручик Лейб-гвардии Гусарского полка, поздравляю" - восклицал Император, приветствуя молодого человека в военной форме, которого Натали Палей называла Володей.

"Володя - это родной брат Натали, - догадывался Голицын, - а тётя Элла, которая окружена была сейчас каким-то особым прозрачно-белым светом, это Елизавета Фёдоровна - старшая сестра Императрицы и вдова Великого князя Сергея Александровича, убитого в Москве террористом Коляевым в 1905 году, и теперь сама убиенная большевиками под Алапаевском в июле 1918 года".

- Я вижу вы наконец-то сдружились, и очень рада этому, - заговорила Императрица, обращаясь к Елизавете Фёдоровне и Володе.

- Да. Нас подружила Алапаевская шахта, куда мы сброшены были большевистскими чекистами, - чётко проговорила Елизавета Фёдоровна, голос которой звучал, почему-то, обширным резонансом, как в огромном храме.

- И вас тоже в шахту, - утвердительно сказал Николай Александрович, с глубоким кивком головы.

- Да, - как-то весело и просветлённо отвечала она, - и Константина Константиновича, и Иоанна Константиновича, и Игоря Константиновича, и Ремиза, и сестру моей Марфо-Мариинской обители Варвару, и великого князя Сергея Михайловича,.. только его застрелили в затылок, а нас всех сбросили в шахту живьём.

- Значит, всё-таки, понимали, что совершают преступление, - настойчиво закончил свою мысль Николай Александрович.

- Ведали. Ведали что творят, - со светлой лёгкостью подтвердила Елизавета Фёдоровна.

- А когда же вас арестовали, сестра? - встревожено полюбопытствовала Императрица.

- Меня арестовали на третий день после Пасхи. Был день празднования иконы Иверской Божьей Матери, и нашу обитель посетил патриарх Тихон. А через пол часа, как только он отслужил молебен, и покинул обитель, пришли чекисты и арестовали меня. Это было 7 мая 1918 года.

- Неужели за это время наши друзья не предложили тебе помощь на спасение? - возмутилась Александра Фёдоровна.

- Я отказалась покинуть Россию, - коротко ответила Елизавета Фёдоровна.

142.

- Но почему?! На что ты надеялась, - вскинулась та.

- Зато, как бежала я из России потом, - загадочно весело объявила Елизавета Фёдоровна.

- Что ты такое говоришь, - испугалась Императрица, взглянув на детей, и приблизив к себе цесаревича Алексея.

- О! Это было грандиозное приключение! - продолжила Елизавета Фёдоровна. - В сентябре восемнадцатого года, армия адмирала Колчака заняла Алапаевск. Каким- то образом нас отыскали, откапали и извлекли тела наши на свет Божий. Омыли, одели в белые одежды и в гробы уложили. Отслужили у гробов заупокойную в Алапаевской кладбищенской церкви, а на следующий день, многолюдный крестный ход перенёс нас в Свято-Троицкий собор, и замуровал гробы наши в склепе южной стороны алтаря.

- Слава Богу, - зачем-то произнесла Императрица.

- Бедный, бедный Сергей Михайлович, - тихо залепетала Кшесинская, сложив кулачки рук у подбородка, - до сих пор вижу как стоит он на перроне Николаевского вокзала в длинном уже штатском пальто, провожая нас в Кисловодск.

- Но это только начало, - весело продолжила Елизавета Фёдоровна, - в июле девятнадцатого года, наши гробы извлекли, спасая от так называемой Красной Армии, погрузили в товарный вагон поезда, и в сопровождении игумена Серафима отправили в Читу.

- Боже мой, - воскликнула Императрица.

- Да. В Читу. Туда мы прибыли 30 августа, и при содействии атамана Семёнова, были перевезены в Богородицкий женский монастырь и спрятаны под пол в келье. Пятого марта 1920 года по указанию генерала Дитерихса и при поддержке атамана Семёнова гробы были вывезены из Читы и отправлены в Китай. Материальную помощь в перевозке оказала бывшая жена атамана Семёнова Мария Михайловна.

- В Китай! - ужаснулась Александра Фёдоровна, всплеснув руками

- Да! Но когда мы прибыли на станцию Хайлар, оказалось, что власть в городе перешла в руки большевиков, которые тут же захватили вагон, и уже стали вскрывать первый гроб, с телом Иоанна Константиновича, чтобы надругаться.

- Какой ужас! - воскликнула Императрица, окинув взглядом всю свою семью.

- Не волнуйся, сестрица, - ласково проговорила рассказчица, - нас отбили китайские войска, по просьбе игумена Серафима. В начале марта наши тела прибыли в Харбин, их встретил епископ Камчатский Нестор, и князь Николай Кудашев, последний императорский посланник в Китае. При нём гробы были вскрыты для опознания и был составлен протокол.

- Господи, Господи, Господи, - запричитала Императрица, крестясь.

И в это время, Елизавета Фёдоровна воспарила над всеми. Белые монашеские одежды на ней затрепетали как на ветру, и она, как бы, бежала или летела, и эхом звучал её голос: "8 апреля поезд выехал из Харбина в Мукден, откуда 13 апреля направился в Пекин. 16 апреля на вокзале Пекина гробы были встречены крестным ходом и перенесены в церковь Серафима Саровского на кладбище, располагавшемся к северу от территории Русской духовной миссии. После совершения заупокойного богослужения гробы опечатали и разместили в одном из склепов на территории кладбища. Вскоре на деньги атамана Семёнова под амвоном церкви был устроен склеп, в который и поместили тела наши".

Царские дети как заворожённые следили за ней, подняв головы и раскрыв рты.

143.

"И о - чудо! - продолжила она, поднимаясь всё выше и выше, - Сбылось моё желание! В ноябре, из Пекина мой гроб и гроб моей келейницы сестры Варвары, были перевезены в Тяньцзинь, затем в Шанхай, а оттуда морем, через Суэцкий канал в Порт-Саид, что в Египте, и затем, в Иерусалим! Гробы сопровождал игумен Серафим, а в Порт-Саиде к нему присоединились принцесса Виктория с супругом Людвигом и дочерью Луизой. И 28 января 1921 года в Иерусалиме наши тела были торжественно встречены греческим и русским духовенством, а также многочисленными русскими эмигрантами. Гробы на автомобилях повезли в город, по дороге их встретил крестный ход монахинь Горненского и Елеонского монастырей. Тела были привезены в церковь Равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании. Два дня при них служились панихиды, а 30 января Иерусалимский Патриарх Дамиан совершил заупокойную литургию и на великом входе прочёл разрешительную молитву погибшим, и затем, после панихиды, гробы поместили в склеп, устроенный в крипте церкви. А 1 мая 1982 года, в день празднования Недели святых жен-мироносиц, наши мощи были перенесены из крипты в храм".