Послания Ивана Грозного

грамотою...гонца нашего Ондрея к нам отпустил еси, а с ним свою грамоту прислал еси

также яряся. - Летом 1579 г. Баторий, полностью подготовившись к военным

действиям, решился открыто объявить войну царю. 1 июня он «выбил из своей земли

кабы злодеев» русских послов Головина и других, а 26 июня отправил к Грозному

своего посла Лопатинского (русский гонец Андрей Михалков был отпущен обратно

примерно в одно время с отправкой Лопатинского, - ср. комментируемое послание с

заголовком в КПМЛ, т. II, стр. 42). «Лист», посланный с Лопатинским, представлял

собою «разметную грамоту» - объявление войны. Баторий ставил в вину царю, главным

образом, его военные действия в Ливонии в 1577 - 1578 гг. (текст грамоты в КПМЛ, т.

II, № 22 на белорусском языке не совсем совпадает с польским текстом в «Acta Stephani

218

regis», Acta Historica res gestas Polonia illustrantia, t. XI, Krakow, 1887, № СХ IV).

Грозный первоначально задержал Лопатинского, но уже в ноябре 1579 г. (после взятия

Полоцка) писал Баторию, что, хотя ему до сих пор «не вместилося» отпустить этого

гонца, но он вскоре это сделает; в декабре 1579 г. гонец, действительно, был отпущен,

но при отправке ему было указано, что «которые люди с такими грамотами ездять, и

таких везде казнят; да мы, как есть государь христианский, твоей убогой крови не

хотим» (КПМЛ, т. II, стр. 53).). А сам пришел еси со многими землями и с

нашими израдцами, с Курбским и з Заболоцким и с Тетериным (и с нашими

израдцами, с Курбским и с Заболоцким и с Тетериным. - Участие этих «израдцев»

(изменников) в походе на Полоцк подтверждается и в ответе Батория на

комментируемое послание (КПМЛ, т. II, стр. 200; о Заболоцком см. комментарий к

первому посланию Курбскому, прим. 2) ) и с ыными с нашими израдцами ратью.

И нашу вотчину город Полоцко израдою взял еси: наши воеводы и люди

против тебя худо билися и город Полоцко тебе израдою отдали. А ты,

идучи к Полоцку, грамоту свою писал еси ко всем нашим людем, чтобы

нам наши люди израживали, а тебе з городы подавалися и с месты, а нас

еси за наших изменников карати хвалился. А надеется не на воинство, на

израду! (А надеется не на воинство, на израду! - Осада Полоцка Стефаном Баторием

длилась с середины августа до середины сентября 1579 г. Перед началом этой осады

король послал защитникам Полоцка грамоту, в которой оправдывал свое наступление

против царя и обещал «то, что он [т. е. Иван IV] по отношению к многим людям и вам,

его подданным, совершал и совершает, обратить на него самого и освободить

христианский народ от кровопролития и неволи» (Acta stephani regis, стр. 173).

Несмотря на этот призыв, Полоцк оборонялся очень энергично и был сдан лишь после

пожара в крепости. Героизм русских войск при обороне Полоцка и других городов

отмечается даже в ответе Батория на комментируемое послание (КПМЛ, II, стр. 200 -

201). ). А мы тово не чаючи, что тебе так учинити, надеючися на крестное

целованье послов твоих (чево из веку не бывало, как ты учинил!), пошли

были есмя своей отчины очищати Лифлянские земли. И как мы пришли в

свою отчину во Псков, и нам учинилося про тебя ведомо, что ты пришел к

нашей вотчине к Полоцку ратью, и мы, не хотячи через крестное целованье

с тобою кровопролитства делати, сами против тебя не пошли и людей

больших не послали, а послали есмя в Сокол немногих людей проведати

про тебя. И пришедши под Сокол воевода твой Впленской со многими

людьми, город Сокол новым умышленьем зжег и людей побил и мертвым

поругалися беззаконным обычаем, чево ни в безверных не слыхано: убьют

ково на бою да покинут, ино то ратной обычей; а твои люди собацким

обычеем делали, выбирая воевод и детей боярских лутчих мертвых, да у

них брюха възрезывали, да сало и жолчь выимали как бы волховным

обычеем (как бы волховным обычеем. - Крепость Сокол была взята гетманом

Мелецким (а не Радзивиллом, тогдашним воеводой виленским) вскоре после взятия

Полоцка; «новое умышление», примененное при этом, заключалось в том, что крепость

была подожжена раскаленными ядрами. Немецкие ландскнехты, участвовавшие во

взятии города, умертвили русских пленных, в том числе воеводу Шеина. О

происшедшем при взятии Сокола надругательстве над трупами рассказывает

Гейденштейн (ук. соч., стр. 79: «многие из убитых отличались тучностью; немецкие

маркитантки, взрезывая такие тела, вынимали жир для известных лекарств от ран, и

между прочим это было сделано также у Шеина») и французский историк де-Ту (Thuani

219

Historiarum sui temporis, p. IV, tII. Lutetia, 1614, стр. 304). В ответе на комментируемую

грамоту Баторий (или Замойский, составитель ответа) сделал попытку оправдать этот

поступок своих ландскнехтов тем, что «то бывает во всем христианстве, те тела

мертвые в малые куски розрезывают, присматриваючися члонков всых и внутрностн,

абы у хоробах [болезнях] и ранах живым, иомагали» (КПМЛ, II, стр. 202).). Пишешь

и зовется государем хрестьянским, а дела при гобе делаютца не прилишны

хрестьянскому обычею: хрестьяном не подобает кровем радоватися и

убийством и подобно варваром деяти. И мы еще будучи в терпеньи, а

чаючи тово, что ты меру познаешь, поволили бояром своим с твоими паны

обослатися, да и сами с тобою обсылалися есмя и не одинова. И ты

вознесся безмерьем и как из предков твоих велося, по тому еси делати не

похотел, и по прежним обычеем послов своих к нам послати не похотел

еси, а сам еси учал на нашу землю наряжатися ратью. А которую еси

грамоту к нам прислал з гонцом своим с Венцлавом с Лопатинским и в той

твоей грамоте написано, что послы наши «перед маистад твой возвани»,

ино то кабы некоторые незнаемые сирота, а не послы, и приведши их, кабы

сирот, поставили у предверного подножия и оттудова яко на небо подобно

богу беседовати; таково наших послов «пред твоим маистатом ставление»

и твоей гордыни превозношенье! Да и во всех землях тово не слыхано;

хоти и не от великого государя послы придут к великому государю, не

токмо от ровного, и они послов держат посольским обычеем, а не за

простых людей место, ни за дангциков место, «перед маистатом» их не

ставят («перед маистатом» их не ставят. - В «разметном листе», посланном с гонцом

Лопатинским (КГ1МЛ, т. II, стр. 45), Баторий жаловался царю, что русские послы не

сказали ему ни слова (речь идет, очевидно, о посольстве Головина, - см. выше, прим. 6),

«кгды перед маестат наш были возвани», т. е. «когда были приглашены к нашему

величеству» (лат. majestas - величество). Недовольство этим выражением,

обнаруженное Грозным в комментируемом послании, Баторий (или Замойский)

объяснил в своем ответе на него тем, что Грозный не понял смысла слова «маестат»:

«глупе то и неведоме пишешь: тым прозвищом латинским значитца моць владзы

земское, которого слова звычай пошол от речи посполитое Римское» (КПМЛ, т. И, стр.

198). В ходе дальнейших дипломатических переговоров Грозный отверг это обидное

для него обвинение в невежестве: «и мы то ведаем: маистат - государство, а на манстате

- государь на государстве, и государь государства болши: приведут к государю, цно то к

его лицу, а приведут к маистату, ино то к повеленью к государскому приведут, а не к

самому государю, ино то уж ниже, да и хуже» (Памятники дипломатических сношений,

т. X, стлб. 223 - 224). Употребляя здесь слово «государство» в смысле «государское

величество» Грозный, таким образом, верно понимает смысл латинского majestas;

выражение «привести к величеству», действительно, звучало на тогдашнем

дипломатическом языке более гордо, чем «привести к государю» (ср. это же выражение