Самарская область

беседе с В. И. Лениным доложил «интереснейшие диаграммы и данные о продовольствии»,

имеющемся в Самарской губернии. После этого председатель Совнаркома направил А. П.

Галактионова к председателю Московского совета с запиской, в которой радостно сообщал:

«Хлеба много. Факт. Надо подбодрить». Воодушевленный хозяин губернии так «подбодрился»,

что, приехав из Москвы, развил особенно бурную активность по организации заготовок зерна. Он

был назначен особоуполномоченным ВЦИК по реализации урожая в Самарской губернии и на этом

посту приложил немало усилий по удовлетворению нужды в хлебе Красной армии, Москвы,

Петрограда и других промышленных центров.

Хлеб и другие продукты питания целенаправленно и методично выкачивались из Самарской

губернии после того, как А. П. Галактионов «сдал» ее на разграбление местным комбедовцам и

столичным продотрядовцам. Самарская губерния к весне 1919 г. дала пятую часть

продовольствия, которое заготовила вся Советская республика от урожая 1918 г. Для

своевременной уборки урожая 1919 г. и последующей вывозки хлеба из губернии была проведена

трудовая мобилизация городского и сельского населения. Под руководством коммунистов

создавались специальные хлебоуборочные отряды, которые занимались уборкой, обмолотом

хлеба и отправкой его на ссыпные пункты. В октябре 1919 г. губком РКП(б) «разъяснял крестьянам,

что утайка хлеба является величайшим преступлением перед голодающими братьями –

красноармейцами и рабочими».

Снабжая страну продовольствием, население Самарской губернии подвергалось

непрестанным поборам, которые довели крестьянство края до вооруженных восстаний против

советской власти. Городские жители переживали не меньшие трудности. С начала 1919 г. в

Самаре разразился топливно-энергетический кризис, с каждым днем обострялся жилищный

вопрос. 21 февраля председатель губсовнархоза Г. С. Соколов заявил на заседании горсовета:

«Отпущенного Самаре жидкого топлива (нефти) хватит лишь для отопления четырех бань в городе

и для размола на мельницах 400 пудов зерна, что обеспечит население хлебом на полтора

месяца. Для всей остальной промышленности Самары не остается ничего. Дров для города

требуется свыше 600 тыс. куб. сажен, но... их можно дать только около 230 тыс. кубов... Г. М.

Леплевский сообщил о намеченных мерах... прекращение трамвайного движения, сокращение

работы бань до четырех дней в неделю, ограничение времени освещения до 3-4 часов в сутки и т.

п. Намеченные меры горсовет утвердил». На следующий день Самарский совнархоз получил

телеграмму центра за подписью председателя ВСНХ Рыкова, в которой требовалось «прекратить

отопление зданий нефтью, не останавливаясь перед необходимостью закрыть до теплых дней

школы... все кинематографы» и любые другие предприятия, чтобы не допустить остановки

железных дорог.

Между тем, эпидемия тифа приобрела в Самаре угрожающие размеры. Связано это было

прежде всего с большой концентрацией здесь воинских соединений. Город также находился на

перекрестке транзитных путей. Власти пытались наладить карантинные мероприятия, но особого

успеха они не принесли. Причины, приведшие к возникновению и развитию эпидемии, не могли

быть ликвидированы при помощи бань с вошебойками. Они крылись в беспределе гражданской

войны.

Начальник городской милиции неоднократно делал заявления «о происходящих

столкновениях милиционеров с лицами, производящими обыски и различные реквизиции, на почве

отказа последних предъявлять документы и мандаты». Характерно, что горисполком

ограничивался такого рода постановлениями: «поручить т. Рыбину составить текст постановления,

обязывающего лиц, производящих обыски и реквизиции, предъявлять агентам городской милиции

мандаты и документы». Сам факт бесконечных грабежей и насилия не только не возмущал власть,

а, можно сказать, узаконивался такими постановлениями. Для осуществления реквизиций

достаточно было предъявить об этом документ.

Летом 1919 г. «в связи с размещением в Самаре воинских частей и прибытия беженцев из

Царицына жилищный вопрос получает новую остроту... Жилищно-земельный подотдел

реорганизуется, при нем создается специальное отделение по учету движимого и недвижимого

имущества, по вселению и выселению». Жилотдел г. Самары реквизировал все окрестные дачи,

взял их на учет и, учитывая летний сезон, «выработал нормы арендной платы дачных

помещений... определив кубатуру по внешним ребрам жилого помещения». Это было предпринято

с целью изыскания средств для ремонта муниципализированных «советских» домов. Однако,

решить эту проблему не смогли из-за «полного отсутствия кровельного железа и других

материалов и недостатка рабочих рук». Это неудивительно. Национализация предприятий в

Самарской губернии проводилась уже вторично, что сугубо отрицательно влияло на все отрасли

производства. Обязательная «трудовая повинность», продолжившая «красногвардейскую атаку на

капитал», не смогла обеспечить производство необходимых товаров.

Нелишне напомнить, что все без исключения мероприятия советской власти носили

классовый характер, что исключало использование опыта предпринимателей в организации

хозяйственной деятельности. «Без разрешения губсовнархоза нельзя было открывать никаких

промышленных предприятий, ничего не строить». Постановлениями о социальном страховании

постоянно повышались суммы обязательных взносов. «В случае несвоевременного исполнения...

виновные подвергнутся заключению в тюрьму...».

Из других методов решения хозяйственных проблем II Всероссийский съезд совнархозов

рекомендовал «приступить к натурализации заработной платы». Впрочем, натурализовывать ее на

самарских предприятиях было нечем, так как большинство их не работало из-за отсутствия сырья,

оборудования, топлива. Губсовнархоз занимался, главным образом, вопросами утилизации

отходов, среди которых опять же превалировали не производственные, а бытовые. Методы

стимулирования горожан по сдаче «отбросов частного потребления» соответствовали духу

переживаемого времени. Утилизационный отдел Самарского губсовнархоза предлагал следующее:

«...население можно заставить собирать эти предметы и сдавать их на наши приемочные пункты

только путем установления привилегии за сдатчиками их при получении тех или иных продуктов.

Так, например, установить, что при получении мяса граждане, предъявляющие именную квитанцию

на сдачу определенного количества костей (5 или 10 фунтов) пропускаются вне очереди; при

получении ниток -сдатчики катушек и т. д.».

В таких условиях не могло быть и речи об эквивалентном обмене с деревней. Требования

VIII съезда РКП(б) об укреплении союза рабочих и крестьян и привлечении на сторону советской

власти середняков были невыполнимы. Люди сами, как могли, добывали себе средства на жизнь.

Уполномоченный ВЦИК по реализации урожая А. П. Галактионов, составляя в конце 1919 г. отчет о

выполнении продразверстки, отмечал: «... в начале августа в Самарскую губернию прибыло

колоссальное количество мешочников-двухпудовиков... Двухпудовики спешили где и как только

могли закупить продовольственных продуктов по повышенным ценам и при помощи

индивидуального товарообмена. Все закупленное они всяческими мерами и способами старались

перекинуть в центр. Вред, принесенный мешочничеством, заключается в развращенном влиянии

на крестьян спекулятивных цен и индивидуального товарообмена». Местные власти поступили с

этими бедолагами-мешочниками по-пролетарски: «была организована выдача хлеба, приехавшим

в отпуск рабочим в Самаре и Мелекессе для того, чтобы не допустить самостоятельной закупки в

глубине губернии. Организовывались партии рабочих с правом вывоза хлеба из пределов