Самарская область

дальнейшем восстаниями в Ставропольском районе руководили комендант Долинин и начальник

милиции Жилинский.

Ставропольский исполком обратился с воззванием к населению и красноармейцам.

«Товарищи, братья-красноармейцы! Мы, восставшие труженики, красноармейцы всего населения

России, крестьяне, обращаемся к Вам и заявляем, что мы встали не против Советской власти, но

встали против диктатуры засилья коммунистов – тиранов и грабителей. Мы объявляем, что

советская власть остается на местах, советы не уничтожаются, но в советах должны быть

выборные от населения лица, известные народу данной местности. Мы ни на шаг не отступаем от

Конституции РСФСР и руководствуемся ею». Восставшие выступали за советы без коммунистов,

требовали участия в советах всех крестьян независимо от имущественного положения, свободной

торговли.

Иная интерпретация этих событий содержится в постановлениях губисполкома, Самарского

городского совета, в партийных документах и воспоминаниях коммунистов-участников подавления

крестьянского восстания. 10 марта 1919 г. состоялось заседание Самарского городского совета

рабочих и красноармейских депутатов, на котором с сообщением о крестьянских восстаниях в

Ставропольском уезде выступил Л. Сокольский. «В Ставропольском уезде, – сказал он, –

вспыхнули контрреволюционные беспорядки, вызванные определенными кулацкими и

белогвардейскими элементами при участии лево- и правоэсеровских авантюристов. Кулаки

восстают со старым лозунгом «Союза русского народа»... Они вовлекли в эту авантюру некоторые

слои среднего крестьянства...». На этом заседании был создан чрезвычайный орган – губернский

военно-революционный комитет, куда вошли Сокольский (губисполком), Милонов (городской

Совет), Гинтер (губернский военком), Левитин (Губчека), Рутицкий (комиссариат округа путей

сообщения). Кроме того, ранее 7 марта президиум Самарского губисполкома во главе с В. В.

Куйбышевым образовал революционный полевой штаб «для подавления кулацкого мятежа в

Ставропольском районе». В него вошли член губисполкома В. А. Тронин, командовавший «всеми

военными силами, действующими против мятежников», помощник командира Самарского рабочего

полка Шевердин и член Самарской губернской чрезвычайной комиссии Нагибин. Создание этих

чрезвычайных органов было обусловлено взрывоопасным настроением частей Самарского

гарнизона. В письме В. И. Ленину командующий IV армией М. В. Фрунзе сообщил: «В ночь с 10 на

11 марта была произведена попытка поднять таковое же [восстание – авт.] в самой Самаре.

Взбунтовался 175 полк и, разбив артиллерийские склады и разобрав бывшие там берданки,

пытался поднять и другие части, и в первую очередь инженерный батальон моей (IV) армии.

Призыв успеха не имел, и к 3 часам утра дело было ликвидировано». Военно-революционный

комитет мобилизовав ночью коммунистов с помощью Самарского рабочего полка и содействия

других воинских частей разоружил полк; было арестовано около 250 красноармейцев.

Военно-революционные комитеты и штабы как чрезвычайные органы для борьбы с

крестьянскими восстаниями создавались в городах, волостях и селах Самарской губернии

довольно часто. Для подавления восстаний большевики использовали войска Красной армии. В

состав войскового соединения, которое вело боевые действия против повстанцев Ставропольского

уезда, вошли 1-й Самарский рабочий полк и 2-я интернациональная рота, в которой были мадьяры

с пушками и пулеметами. Всего в распоряжении командира этой группировки Шевердина

насчитывалось 400 человек пехоты и эскадрон кавалерии (75 человек).

Сохранившиеся оперативные сводки и схемы боевых действий свидетельствуют о методах,

которые применяли карательные экспедиции. Они отличались крайней жестокостью по отношению

к участникам крестьянских восстаний. Ожесточенное сопротивление карательная экспедиция

встретила в селах Старая Бинарадка и Еремкино. Здесь повстанцами командовала Ирина

Феличкина, об отваге которой слагались легенды. «Она лихо скакала на серой кобыле по

Еремкинскому фронту и плетью гнала в бой отставших или трусивших мятежников». 10 марта

Шевердин получил подкрепление «численностью 600 человек пехоты и 60 человек кавалеристов

при пяти пулеметах и двух трехдюймовых орудиях». Повстанцы не могли противостоять

регулярным войскам Красной армии. 13 марта г. Ставрополь был взят. Часть руководителей

восстания была расстреляна. Удалось бежать коменданту А. Долинину, который позднее под

фамилией Шабанов воевал против белополяков. В Ставрополе была создана уездная ВЧК и

расстреляно свыше 50 участников восстания.

«При подавлении восстания, – писал М. В. Фрунзе В. И. Ленину, – убито пока по неполным

сведениям не менее 1000 человек. Кроме того расстреляно свыше 600 главарей и кулаков. Село

Усинское, в котором восставшими сначала был целиком истреблен наш отряд в 170 человек,

сожжено совершенно».

На заседании Самарского губисполкома обсуждался вопрос о создании концентрационного

лагеря, в котором должны были ждать своей участи захваченные в плен повстанцы. Участники

восстания подвергались судебным преследованиям. Их арестовывали, заключали в тюрьму, а

активистов и руководителей расстреливали.

В то же время были жестоко подавлены восстания крестьян в Кинель-Черкассах, Сергиевске

и Кротовке. В карательной экспедиции, направленной в эти села, приняли участие отряды

Самарского Советского рабочего полка, Иваново-Вознесенского, Сергиевского продотрядов и

отрядов железнодорожной обороны. В их состав входило 800 человек пехоты, взвод конницы, им

было придано 3 орудия и 7 пулеметов. Кроме того восстания вспыхнули в селах Федоровка и

Любимовка Бузулукского уезда. Для их подавления «через местный военный комиссариат и штаб

Туркармии посылались карательные отряды, каковыми восстания ликвидированы».

Самарский губисполком, пытаясь погасить пламя крестьянской борьбы, требовал от уездных

организаций ужесточить репрессии и предписывал исполкомам организовать в уездах

революционные трибуналы, которым вменялось рассмотрение дел о контрреволюционных

«деяниях» и выступлениях.

Одновременно самарские коммунисты вынуждены были признать, что поводом для

возникновения «чапанной» войны послужил произвол продотрядов, советских и партийных

работников. И хотя это признание было закамуфлировано и буквально тонуло в обвинениях в

адрес агентов Колчака, белогвардейских офицеров, кулаков и даже недавних союзников эсеров,

тем не менее признание многочисленных фактов произвола и насилия весьма симптоматично.

Большевики вынуждены были оправдывать свою жестокость суровой необходимостью.

10 апреля 1919 г. Самарский губисполком принял обязательное постановление № 19. В нем

предписывалось привлекать к «ответственности агентов советской власти, которые нередко ведут

по отношению к населению позорным для советской власти образом» Губисполком указывал, что

делегированные в деревню инструкторы, уполномоченные, комиссары должны были

регистрировать выданные им «мандаты в местном исполкоме немедленно». В апреле 1919 г. было

объявлено об освобождении крестьян-середняков от взыскания чрезвычайного и натурального

налога с урожая 1918 г. Но эти распоряжения фактически остались на бумаге. Продовольственные

агитаторы и продотряды продолжали «выкачивать» хлеб из деревни традиционными методами, не

считаясь ни с нуждами крестьян, ни с их интересами.

Тяготы продразверстки, мобилизации в Красную армию, отсутствие промышленных товаров,

продолжающаяся разруха во всех отраслях экономики России – эти и другие факторы не могли не

сказываться на социально-психологическом состоянии населения Самарской области. В сводках