Дурдом - это мы(СИ)

Откуда же взять всё это бедной Фане?

Но профессор сказал:

-- А хочешь перейти ко мне на кафедру?

Да, Фаня очень, очень хотела. Она впервые за всё время взглянула ему в глаза:

-- А это возможно?

-- Возможно, Франгиз, всё возможно. Ну как, договорились?

Он положил ладонь на её напряжённо лежащую на столе руку, поймал её взгляд. Тут скрипнула дверь и в просвет просунулась голова Изы:

-- Вас из ректората, Мамед Мамедович, возьмите трубку. (на время консультаций телефон переключался к секретарше). "Ах, чёрт, -- подумал Мамуля, -- настроение испортили". Всей позой Фаня выражала нерешительность и надежду.

-- Ничего, Франгиз. Завтра решим. Я тебя вызову, поняла? А пока пиши: "Атипичный алкогольный психоз", ну и расшифровку. Знаю, что можно возразить. Но и чёткого Блёйлера здесь нет. Время покажет, он от нас не уйдёт. А сейчас переведите его к Этибару, он ведь тебе ни к чему? А Этибар сам его выпишет.

Этибар был младшим родным братом профессора, очень похожим на него лицом, голосом, повадками. Но только у Мамеда вокруг лысины вились чёрные кудри, а у Этибара натуральные, цвета перца и соли.

Этибар справедливо полагал, что он ещё не настолько стар, чтобы краситься. Не хватая звёзд с неба, он неустанно ковал себе копейку, заведуя наркологическим отделением. Трудов приходилось вкладывать много. В наркологическом коротали дни полсотни алкоголиков, были среди них и золотые умельцы, попадались и жирные завмаги. Ничьи возможности не пропадали даром: кто работал на даче Этибара, кто участвовал в домашнем ремонте, а кто подвергался индивидуальному лечению, по особой схеме. Правда, бог не дал Этибару никакого особого дара, лечил он больных традиционно. А владей Этибар каким-нибудь "кодированием" -- да ведь цены отделению не было б!

И вот Заур сидел на скамейке перед раскрытой дверью кабинета и ждал своей очереди, а заведующий в это время продолжал подготовку ко второму этапу лечения одного из своих подопечных.

-- Значит, так. Расписку ты уже дал. Это значит, что если не послушаешь меня, надрызгаешься после лечения и отбросишь копыта, я не виноват, я тебя предупредил. Понял? Это вот лекарство, которое ты начнёшь по моей схеме принимать прямо с сегодняшнего дня, оно не даёт человеку возможности выпивать. Понял? Выпьешь и тут же кранты, реакция. Мало кто выживает. Даже спиртовый компресс нельзя, тоже может развиться реакция, понял?

На физиономии больного застыла тоска. Дурак он, что дал согласие на такое лечение. Теперь задача -- обмануть отравителей и спастись от ядовитого медикамента. Недаром эти таблетки валяются во всех тёмных углах отделения и даже на улице, под окнами палаты их можно найти.

Есть и более гуманный, что ли, метод -- условно-рефлекторный. У больного вырабатывается рвотная реакция на алкоголь. Но у Этибаровых больных реакция чаще образуется на Анну Максимовну, процедурную медсестру, которая работает на этой методике. Увидит Анну Максимовну в городе выписанный больной и так тошно ему станет, так муторно, что немедленно надо выпить!

И третий метод есть, правда, более сложный и громоздкий, а главное -- дорогой. Без хирурга не обойтись. После подготовительных церемоний жертве зеленого змия вшивают под кожу лекарство. И всё. Не пей, а то умрёшь. Нет альтернативы. Но есть выход- наесться одного общедоступного фрукта и вызвать безопасную "разрядку", аннулировав таким образом вмешательство в твою жизнь и любовь. Потому что приверженность пьянству обладает всеми признаками любви: так же влечёт и тянет тебя к предмету любви, та же тоска мучает тебя вдали от него, и успокоение можно найти , только соединившись с ним.

А разве искоренишь любовь принуждением? Можно только обманом увести от неё. Поэтому лечение алкоголизма -- дело тонкое, сложное, небезопасное. В отделении часто случаются всякие происшествия, начиная от распития спиртных напитков (на чём наживается бесчестный персонал) и кончая самоубийствами и побегами.

Если нарушитель после содеянного оставался во власти заведующего, тот сурово карал за преступление: назначал азизазин. Сделают негодяю три кубика азизазина внутримышечно, и к вечеру у него поднимется температура, а место инъекции онемеет, как бы залитое холодным оловом. Ни встать, ни лечь. Зато в огне лихорадки сгорят шлаки, накопленные отравленным организмом, оживёт иммунитет, голова станет лёгкой, ум ясным. Впрочем, лекарство это устарело и применяться должно только с согласия больного.

Покончив с психотерапией, в своей собственной модификации, Этибар подозвал нового пациента, то бишь Заура, и приступил к ознакомлению.

-- А где работаешь, чем занимаешься?

-- У меня ларёк на Кубинке.

-- Где это? Я эти места знаю.

-- Около школы, за обувным магазином.

И школу знал Этибар, и двойную арку на школьном дворе, увитую плющом.

-- А кто там остался, или закрыто сейчас?

-- Братья мои двоюродные, мои компаньоны.

-- Ну что ж, отлично. Полечим тебя, будешь как огурчик, о выпивке забудешь, все деньги в семье останутся!

-- Да мне это не надо. Лучше выпишите меня.

-- Что ж, можем договориться. Пусть зайдёт ко мне твой брат, понял, поговорю я с ним и если поймём друг друга, выпишу я тебя.

-- Спасибо, доктор.

-- Доктора не так благодарить надо.

Дни идут, а братьев нет. Не может вызвать на помощь Заур, видно, мозг не освободился пока от действия лекарств. И вот в один из дней вместо того, чтобы помыть машину доктора у чёрных больших ворот, Заур совершил побег! Пошёл себе по улице, свернул к морю, миновал угловой дом и тутовое дерево, и тут его догнал запыхавшийся санитар, обнял за талию одной рукой, а другой -- схватил крепко за руку и повёл, повёл его обратно! А вот и разъярённый Этибар катит навстречу в своей немытой машине: "Ах так! Я с тобой, как с человеком, а ты мне побег! Сгниёшь в больнице!" И в тот же день Зауру беспощадно заштопорили азизазин, прямо в верхне- наружный квадрант ягодицы, как пишут в учебнике для медицинских училищ.

И вовсе не страшна оказалась инъекция, но только после неё развился у Заура абсцесс.

Роза Марковна увидела хромающего Заура во дворе, спросила его:

-- Ты ещё здесь, Заурчик? Что с тобой?

-- Не знаю, Роза Марковна. Вот болит после укола.

-- И лицо у тебя красное, не температуришь ли?

Не церемонясь, она прямо во дворе взглянула на больное место и пришла в ужас:

-- Да ведь у тебя абсцесс, уже вскрывать его надо! Ну теперь верю, что ты с неба свалился.

Скандал! Роза Марковна не дотерпела до общей пятиминутки, подняла шум, обвинив Этибара в неграмотности, в халатности, во всех грехах -- словом, отыгралась на младшем брате за старшего. Главврачу нечего было возразить. Профессор лишний раз убедился, что педагогика на неё не действует, она не желает быть коллегиальной, корректной, а Этибар обозлился и занялся прорабатыванием планов её наказания. Зацепить её по национальной линии?