Лысая (СИ)

В наступившей тишине троица переглянулась.

— А я и не знала, что отделение днём закрывают… — сказала Пашка, осторожно вылезая из-под вахты. — Во вы попали, ребят…

— А где тот, кто здесь обычно сидит? — спросил Дима.

— Да тут обычно дамочка, которая во второй половине дня сваливает… Говорят, что есть вторая, но её я ни разу не видела.

— И что нам теперь делать? — спросила Полька обречённо. — Когда она вернётся?

Пашка пожала плечами.

— К шести должна, наверное… У неё, вроде, процедуры какие-то. Ах да, точно: мои.

— Что за процедуры?

— Смена бинтов, промывка глаза, всё такое… Но до шести часов вы верняк должны свалить отсюда. Так… Блин, есть же другой выход! Погнали, пока она его не закрыла! Только не топайте сильно!

И она бросилась бежать по отделению. Дима и Полька устремились за ней.

Миновав на скорости несколько поворотов, массу кабинетов, пару-тройку старушек в больничных платьях, двух медсестёр и какой-то громоздкий аппарат, накрытый тканью, они оказались возле двери, ведущей на лестничную клетку. Лысая, кстати, успела за несколько секунд заскочить в одну из палат, сорвать свою куртку с вешалки и продолжить бег. Об этом Дима её спросил, когда они уже вынырнули наружу.

— Всё спланировано, не ссы, — многообещающе сказала она, взглянув куда-то в щель пролёта. — Так, давайте наверх!

Спрятавшись на пару этажей повыше, троица уставилась на дверь внизу. К ней подошла широкоплечая женщина в чёрной, до пола, меховой шубе, и вставила ключ в замок, затем повернув его. Кажется, это и была та самая «врачиха», от которой бегала Лысая. Заперев дверь, она развернулась и зашагала обратно, пыхтя на ходу. Солнце этажом выше сквозь окно бросало на пол косые жёлтые линии, по коридорам больницы ходили люди, а воздухе витал неясный запах приключения, который остро чувствовали Пашка, Полька и Дима, а все остальные, кто в этот момент был в больнице — не чуяли, и не могли.

— Ну, — сказала Лысая, довольно пожав плечами. — Я ж на пять минут вышла, а она двери позакрывала… Как бы «ой»! — и они рассмеялись.

— Может быть, в кино сходим? — предложил Дима. — До шести-то успеем вернуться?

— Да и похуй, если не успеем! — засмеялась Пашка, бросившись вниз. Несмотря на то, что весь череп её до сих пор был в бинтах, выход из отделения её явно оживил.

— Шапку-то надень хотя бы! — прокричала ей Полька, бросаясь следом.

— Ой ну вот чё ты как бабка старая!

— А на какой фильм, Дима?

— Да там посмотрим, я что-то и не знаю, что в кино идёт… Слышь, Лысая, шапку-то надень, серьёзно!

На улицу, где царил мороз, они выбежали вместе, причём Пашке досталась нагло сцапанная с чьей-то вешалки зимняя восьмиклинка с отгибающимися «ушами». Надев её, Лысая стала похожа на типичного одесского гопника — и ей это явно нравилось, даже закрытый компрессом глаз не очень-то портил настроение.

— Ну что, в кино? — спросила она, выдыхая изо рта клубы пара.

Подошедшая к ней Полька с надутым видом застегнула её куртку.

3.

Ощущение побега из больничного плена дурманило и пьянило Пашку Романову, которой уже осточертело лежать в четырёх стенах. Пока они шли до кинотеатра, она без умолку болтала то с Димой, то с Полькой, рассказывая им всё, чего навидалась и наслушалась в больнице, а заодно расспрашивая, что происходило в школе, и как дела у обоих. Она сама про себя удивлялась, насколько легко и непринуждённо она болтает с Рубенцовым, которого все эти годы терпеть не могла, и с Полькой, с которой они с недавнего времени были в ссоре. Эти двое настолько искренне волновались за неё, что решились даже проведать её в больнице — и этого было достаточно, чтобы Лысой было с ними хорошо, ведь кроме родителей её всё это время никто не навещал.

— Я охренела, когда увидела, во что после того махача телефон мой превратился. По нему как трактором проехались!

— После того «махача» по тебе самой как трактором проехались, ты в зеркало себя видела?

— Да я-то пофигу, просто блин… Даже симку кое-как оттуда вытащили, её между батареей и крышкой защемило.

— Тебе теперь новый телефон купят?

— Хазэ. Дома где-то куча кнопочных пылится, может, один из них мне дадут.

— Фигово… А нормальный не купят?

— В смысле — «нормальный»? Чем тебя кнопки не устраивают?

— Так они же бесполезные. В Интернете не посидишь, фотки не полистаешь, видяшки не посмотришь…

— На некоторых кнопочных Интернет тоже есть.

— Полька дело говорит. А в Интернете мне толку сидеть нет, всё равно никто не пишет…

— А эта… с которой ты раньше общалась? Воронина из класса постарше. Я слышал, она в Питер уехала, вы не общаетесь больше?

— Не-а.

— Это Пашина подруга?

— Ага, я как-то раз видел, как она её домой на спине тащила…

— Ну, а что мне было делать! Если эта дурында коленку поцарапала и идти не могла.

— Так вы и правда были подругами?

— Не знаю, Поль, что ты понимаешь под этим словом, но, наверно, да. Она клёвая была, вы бы видели. Ловцы снов плести умела, а на гитаре бряцала — загляденье. И стихи читала классно, мы из-за них и познакомились… Поль, знаешь «Лиличку»? «Дым прозрачный воздух выел…», слышала? Вот она её на лестнице читала тогда, и на каждый шаг на ступеньку вниз спускалась. Чудная такая была… Вы чего на меня так смотрите, эй?

— Ну ты просто…

— Не важно, Паш.

— Нет уж говорите, эй, долбанные вы заговорщики!

— Ай, Паша!.. Отпусти!

— Ах ты ещё и смеёшься!..

Когда они пошли дальше — кинотеатр уже был за поворотом — Дима в молчании сказал:

— Лично я, Паша, никогда бы не подумал, что ты… Что тебе кто-то так понравится.

— Да не нравилась она мне вовсе, ты чего. Просто она была хорошим человеком, вот и всё.

— Возможно. Я-то её не знал. А то, что Катька рассказывала про вас…

— Ой, да слушай ты её больше! Она вон тебе наплела про то, что я просто так ей телефон разбила, а ты и поверил!

— Ну-ну, ещё язык мне показывай… Скажешь — неправда?

— Правда, но только наполовину. Там машина ехала, а эта коза прямо на дороге встала, в телефон свой упёрлась, ни хера не видела. Могла бы и «спасибо» сказать, а она — в крик, телефон, мол, её разбила… Так, ребяты, у меня вопрос: кто за кино платить-то будет? У меня в карманах ветер…

— Ну давайте я заплачу, сегодня билеты по сотке… Полин, у тебя есть с собой?

— Да, но у меня… В общем, только пятьдесят, больше тратить нельзя — на проезд не хватит.

— Пода-а-айте бедной школьнице на фильме-е-ец, — проблеяла Пашка скорбным тоном. Полька рассмеялась, а Дима покачал головой.

— По миру пустите, барышни… Так и быть, сегодня я за вас плачу.

— И откель ты богатый такой?

— А ты что, не знаешь, что у меня состояние, как у графа Монте-Кристо?

Когда он ушёл к кассе, покупать билеты на фильм, Полька негромко сказала:

— Непривычно, Паша, видеть тебя такой разговорчивой.

— Так соскучилась я по вам! — Пашка хлопнула её по плечу. — Да и в целом, мне нравится, когда со мной по-человечески разговаривают.

— В смысле? А другие люди тогда как?

— Другие люди — по-людски. И не спрашивай, в чём различия.

И Лысая слегка поморщилась.

Фильм, билеты на который купил Дима, оказался полуфантастическим боевиком про кучку людей, обладающих невероятными физическими возможностями, которые конечно же боролись против злой системы. Самого Диму фильм слегка заинтересовал, простодушную Польку зацепил очень сильно, а Пашке не понравился вовсе: заскучав на десятой минуте, она уже примерно представляла, чем всё закончится. Разгром главного злодея, обрушение его базы с неба на землю — всё как обычно. Даже пафосное название очень быстро выветрилось из головы, так что Пашка его и не запомнила. Такого рода фильмы ей не нравились — они после себя ничего не оставляли и годились только для того, чтобы на время заполнить яркой картинкой пустующую черепную коробку.

— Смотри-смотри, сейчас лифт упадёт… Во, я же говорила!