Вопросы

– Что с тобой? У тебя лицо… мокрое.

– Не только лицо.  

Она встала, опершись руками о стол. Он не понял, решил, что месячные. 

– Ну, вот – опять неделю без секса.

Боль не прекращалась. Таня ушла в ванную, потом легла и стала ждать. Кровь продолжала течь, словно в ее теле образовалась брешь, через которую могла вытечь вся жизнь. Она не спала до утра. На рассвете все-таки решила ехать к врачу. Но постепенно кровотечение стало уменьшаться. Стало похоже, действительно, на долгожданные критические дни, хотя боль не проходила. Таня несколько дней провела в постели, но потом поднялась. Больше ее не тошнило.

Не тошнило, но качало. От секса с Ригой она отказалась наотрез по причине плохого самочувствия, женского воспаления и мигрени. Рига смирился.

Периодически – боль возвращалась, какая-то странная, ноющая и липкая, словно Танина жизнь еще сомневалась, уходить ли ей или оставаться в ее теле. Таня цеплялась холодными руками за углы мебели, прислонялась плечом к стенам и замирала. И боль замирала. И жизнь замирала на полувздохе. 

Илона смотрела на Таню с ужасом. Она никогда не проводила над собой подобных экспериментов и видела все как-то иначе, в страшном свете кровавого риска. Видела, что Таня убивает саму себя – втайне от Риги. То есть, чтобы он не убил ее первым. 

– Нет, только иногда болит, – успокаивала ее Таня. – Не страшно.

Рига обнимал ее хрупкие плечи и вдыхал запах волос.

– Может, отвезти тебя к доктору?

– Нет, все нормально. Так у меня бывает – зимой. Где-то ноги застудила.

Ее болезнь все тянулась, Рига спал один и смотрел на нее сочувственно. Но ехать с ним доктору – к его доктору – она не могла. Илона приходила в гости каждый день и сидела подолгу. Думала о том, что Таня наказана за что-то, и сама наказывает себя еще больше, но какой должна была быть ее вина, чтобы собственноручно подписывать себе приговор, не могла представить.

– Давай, отвезу тебя в город, – кивнул как-то Рига Илоне. – Мне по делам надо.

– Один ездишь?

– Здесь – один могу, в столице – нет.

Она села рядом с ним в «мерс» и зажмурилась от удовольствия. В ее глазах Рига был не меньше, чем Богом. И даже дверью хлопнул – божественно!

– Ну, что, как ты?

– Потихоньку.

– Не работаешь?

– Не-а. Мне Выготцев денег нормально оставил.

По городу закружили улицами.

– Ты вообще куда едешь? – спросила Илона.

– Домой тебя везу.

– А сам?

– А что?

Еще раз окинул оценивающим взглядом ее фигуру. Искоса – нехотя, но постепенно привыкая к ее присутствию рядом.

– Появились идеи? – усмехнулся криво.

– Появились, – кивнула она.

– Или они давно были?

– И давно были.

– Я так и понял.

Рига помнил адрес. Машина уверенно двигалась к роскошным коттеджам Поля Чудес. Илона вышла и хлопнула дверцей. А он остался сидеть за рулем. Она пошла к дому, Рига смотрел ей вслед. И она поняла, что он не решится, что сейчас – в этот самый момент – он снова думает о Тане. И она опять почувствовала злость и досаду. Не хочется проводить ночи в одиночестве, когда тебе чуть-чуть, слегка, совсем немного – за тридцать. Или за тридцать пять.

Рига так и не решился. Хотел отвести душу с Илоной и вдруг понял, что эта связь не будет иметь к душе никакого отношения. Наоборот – не по душе это. Посмотрел ей вслед и поехал обратно в «Фортуну».

Таня продолжала сторониться его, ее самочувствие не улучшалось, и Риге уже казалось, что она больше притворяется, чем, действительно, страдает от мигрени, хотя лицо ее было бледным, скулы выперли, и нос заострился, как у покойницы. Тягучее и непроходящее недомогание измотало вместе с ней и Ригу.

Из гостиной послышался мужской голос, и Рига замер у двери. Подозрения почему-то возникли самые скверные, и только потом он узнал голос Руста. Узнал, но не вошел.

– Ты чего? – спросил тот перепугано. – Снова плохо?

– Да, ничего. Пройдет, – послышался откуда-то из глубины комнаты Танин голос. – Раскачало немного.

– Из окна не вывались!

Значит, она стоит у окна, понял Рига. Представил Таню, вцепившуюся руками в подоконник.

– Не вывалюсь. Грязная это смерть.

– Смерть чистой не бывает.

– Здесь – да…

Несколько секунд длилось молчание. И вдруг Руст словно всхлипнул.

– Ты не смотри на меня так, Тань, как на всех… Я ведь с Димом еще начинал. Ты – как сестра мне, как родная. Может, нужно тебе что-то – только скажи.

– Что мне может быть нужно, Рустам? – она усмехнулась. – У меня все есть.

– Может, Диму позвонить?

– Зачем?

– Пусть заберет тебя отсюда… в эту свою… Австралию.

– В Австралию? – теперь она громко засмеялась. – «Фортуна» теперь моя Австралия.

Голоса снова затихли. «Что они делают?» – подумал Рига.

– Не знаю, как это сказать, – начал снова Руст. – Я красивых слов говорить не умею, в школе все сочинения на двойки писал.

– А что ты сказать-то хочешь? – поинтересовалась она.

– Что ты… должна как-то не так жить. По-другому.

– Ну, вот! Если еще и ты мне советы давать будешь, как мне жить и что делать…

– Если бы я мог тебе помочь! – выдохнул Руст.

– Да у меня, правда, отлично все.

– При Диме ты была другой, –  заметил на это парень.

– Прекрати! – оборвала вдруг она. – Буду я сейчас вспоминать, при ком какой я была! Я давно живу на свете – я уже и такой была, и не такой, и другой. Всего и не упомнить! А Рига заботится обо мне. Я так привыкла.

Заботится? Рига вдруг вспомнил, как она когда-то рассказывала ему о Выготцеве, о том, что привыкла жить хорошо, что Николай Петрович заказывает ей духи из Франции, и что она его любит. Теперь она точно так же любит его и рассказывает об этом Русту.

Рига резко распахнул дверь и вошел в комнату. Таня, действительно, стояла у окна, а Руст – почти у самой двери, уже собираясь идти. 

– А, Руст! – кивнул Рига. – Таню сторожишь? Может, тебя в ее личные телохранители посвятить, в рыцари? Хотя… Дима не очень-то ты уберег.

Руст посмотрел в пол, а потом так зыркнул на Ригу, словно убить его готов был в этот момент. Рига заметил его взгляд и решил дожать:

– Или ты больше у спален сторожить любишь? Коврик тебе у двери постелить?

Даже Таня не заметила, чтобы Руст как-то подобрался или сгруппировался перед ударом. Поняла, что Руст бьет, уже в ту секунду, когда Ригу отбросило к стене. Но Руст еще не успел опустить кулак, как Рига уже ответил: ноги, как всегда, выручили. Его каблук уже угодил куда-то по корпусу Руста, тот покачнулся, и этого было достаточно, чтобы Рига окончательно выпрямился, встал твердо на ноги и нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Послышался хруст…

Таня, не раз слышавшая эти звуки, вскрикнула испуганно:

– Прекратите!

Но потасовка у двери продолжалась. Руст уже упал на ковер, а Рига – еще в движении – не мог, как обычно, обуздать инерцию своей ярости. 

– Прекрати, пожалуйста… пожалуйста, – молила Таня.

Никто не обращал на нее внимания. Рига еще ударил лежащего парня ногой в живот, а потом вдруг ухмыльнулся и подал ему руку, помогая подняться.

– Такому вас в Ираке не учили?

– Стрелять учили. И мины искать, –  Руст сглотнул кровь и облизал губы.

– Ну, в следующий раз стреляться будем! –  засмеялся Рига.

Парень провел рукой по лицу, размазывая красные пятна.  

– Прости, брат, у меня нервы, – снова сказал Рига.

– Знаю.

И вдруг Рига подошел, обнял его и поцеловал в щеку.

– Я, правда, сорвался.

– Теперь легче?

– Легче, – признался тот почти виновато.

Руст оттолкнул его.

– Нежный ты сегодня. Может, еще и отсосешь?

Рига беззлобно ухмыльнулся. И когда Руст вышел, обернулся к Тане.

– Такие стычки снимают напряжение. Будет знать, как лезть не в свои дела. И вообще… нечего ему у твоих ног просиживать. Пусть лучше в качалку ходит. Не мышцы уже, а кисель.