Вопросы

– Интересно, с Димом тебе было лучше?

– Я уже не помню, – ответила она.

– Не помнишь?

– Нет.

– Короткая же у тебя память!

А потом бросился целовать ее и просить прощения.

– Да я не обиделась, – успокоила его Таня. – Мне все равно.

Теперь тяжело было поверить, что когда-то, с Димом, она считала себя искушенной и страстной любовницей. Это было… очень давно. До всего. Теперь Таня знала наверняка только одно: характер Риги – маятник. Рано или поздно все равно зашкалит, на какой-то пиковой точке – неминуемо. И, действительно, было безразлично.

Ни Макс, ни Смолин не были на свадьбе. Оба отзвонились и поздравили. И Таня поняла, что Рига не решается оставлять столицу без присмотра, а ей так хотелось видеть на свадьбе тех, кого она, по крайней мере, могла узнать среди посторонних.

Руст поздравил – уже после всего шума, когда улеглось. И отвел серый взгляд в сторону. И от этого взгляда, как всегда, печальных и растерянных глаз, посерело море, посерело небо, и полил дождь. 

– Уже и снегу пора, – сказал он, словно найдя подходящую тему. – Пусть заметет это все.

– Мы в столицу поедем – до Рождества.

– Знаю. Тут я останусь за главного,– и снова посмотрел куда-то вдаль. – Ты не переживай, Тань. Ничего исправить нельзя.

Она поняла его. Вообще ничего нельзя исправить – все сломано.

Таня плохо знала столицу. Всего-то во второй раз в жизни была здесь, но поразило то, что столица… знала ее. Только теперь поняла Таня, какой величиной стал мальчишка, продающий когда-то самокрутки на центральном рынке небольшого южного города, и вместе с ним – какой известной стала и она сама – жена Риги. С ней здоровались в театрах и салонах красоты, знаменитости ей приветливо улыбались, и казалось, что она и не покидала пределов «Фортуны», все еще находясь в окружении перепуганного и заискивающего персонала. 

На несколько дней Рига пропал – ушел в дела со Смолом. С Таней остался Макс, и она была очень рада его видеть.

– Что тут нового? – спросила весело и кивнула в сторону окна, выходящего на центральную площадь. – В столице?

Он пожал плечами. Макс – среднего роста, тонкий, хрупкий, казался не вполне подходящим для сети человеком.

– Все здесь старое, – Макс покачал головой. – Ничего не изменилось. А у вас там как?

– В «Фортуне»?

Поняла, что говорить им не о чем. Макс – с головой в делах бригады, сети и Риги, он новые фильмы обсуждать не станет.

– А чем ты в свободное время занимаешься? – спросила все-таки.

Он снова взглянул недоуменно.

– В качалке.

– И в супермаркеты не ходишь?

– Я в ресторане ем. В нашем.

Что-то типа заводской столовой.

– А девушка у тебя есть?

– Нет. Я блядями пользуюсь. Их не жалко.

– Прямой ты парень.

– Какой есть. Здесь не очень спокойно, Тань. Нельзя быть слабым. И нельзя, чтобы тебя видели слабым. Ты тогда… ты увидела Дима слабым, он не мог ничего решить. Он встал на колени перед Ригой – из-за тебя. Я так не хочу. Я хочу погибнуть – храбро, не прогнувшись…

– Ты хочешь погибнуть?!

– Я в сети, – ответил он просто. – Сеть – миллионы точек. Одни зажигаются, другие гаснут.

– Как звезды…

– Как огни на болоте. Сеть никого не отпускает. Но вошел я сам, мне винить некого.

– Я знаю, – она кивнула. – Я тоже сама вышла замуж за Ригу.

Макс уже было направился к двери, но вернулся.

– А Руст как?

– Так же.

– У этого парня хорошее сердце. Он-то влип случайно – безо всякой задней мысли. Даже не знал, чем структура занимается, только приехал из Ирака – и сходу.

– Он никогда не говорил об этом…

– Думал, будет просто охранником. Вот таких лопухов жалко.

– А Смол?

– Смол – профи. За него я спокоен. Мы все за него спокойны. Он на своем месте. Он же из ментов, из оборотней. Работал всю жизнь на два фронта, пока, наконец, не определился. Такие не тонут.

– Страшные вещи говоришь, Макс…

Он улыбнулся.

– Я тебя пугаю.

После ухода Макса стало зябко-зябко. Рига вернулся к утру, сосредоточенный и напряженный, словно никак не мог стряхнуть груз прожитого дня.

– С кем ты была? – спросил только.

– С Максом.

– Да, с Максом, – вспомнил о том, что поручил Максу приглядывать. – Я ему верю.

Из уст Риги – это наивысшая похвала. Может, он и Тане – не до конца, не до дна, не до края верит.

– Рига, когда мы уедем?

– Хочешь уехать?

– Нет, просто спрашиваю.

– Уедем, – он кивнул. – Сейчас напряглось что-то. Что-то натянулось. Я не чувствую сеть очень хорошо. Не чувствую так, как чувствовал Дим. Он рожден для сети, а я просто держу ее в кулаке. Чувствую напряжение, но не пойму, где звенит, в каком ухе…

Рига улыбнулся, но губы дрогнули от внутреннего беспокойства.

– Я чувствую угрозу – вот в чем дело. Так, как это было на войне. Но сеть ее рассеивает.

– Угроза будет всегда, – сказала Таня.

Он согласился. 

– Да, не пряниками торгуем. Ну что, займемся сексом?

Иногда Таня даже поражалась, что Рига, выныривая из своих забот и мрачных мыслей, хочет ее по-прежнему. Стоило ему увидеть ее, как его мысли обращались в привычное русло. Она не упорствовала. Зачем?

– Ты не хочешь ребенка? – спросил он совершенно неожиданно.

– Презервативы кончились?

– Нет. Мне кажется, у нас должна быть настоящая семья.

– Я не хочу. То есть, не хочу детей, –  исправилась Таня.

– Почему?

Она молчала. За окнами уже светало, но солнца еще не было видно. Декабрьское утро – бесснежное, сухое и хмурое – косилось на них снаружи. 

– Почему? – снова спросил Рига. – Ты не работаешь, ничем не занимаешься, даже сериалов не смотришь. Почему бы тебе не стать мамой?

– Я не хочу!

– Почему?

Она отвернулась. Не в силах была говорить с ним прямо. 

– Мы женаты, мы вместе, мы любим друг друга, у нас достаточно средств.

– Я не хочу.

Поняла, что нужно быть мягче, иначе Рига сорвется.

– Пожалуйста, давай потом поговорим об этом. Пока… сейчас не нужно. Я рада, что мы вместе, что все успокоилось. Этого достаточно.

– Для меня – нет.

– Я знаю. Потом, Рига…

В конце концов он мог и против ее воли сделать ее беременной. Таня перепугалась не на шутку, подумала, что на него в вопросах контрацепции теперь полагаться не придется, что нужно будет самой как-то это решать, что-то принимать, а ее сердце не очень приветствует эксперименты с гормонами. Все резко усложнилось. И стало еще хуже.

В постели она думала только о возможных последствиях их ежедневной близости и фиксировала его действия и реакции. Рига был, как обычно, осторожен. Нежен. Страстен. И в итоге – груб. Шлепнул ее пятерней по заднице.  

– Ну, что ты напряглась, как у гинеколога? Ничего я тебе не сделаю. Вернемся в «Фортуну» – тогда.

Таня поцеловала его в губы и положила голову ему на грудь.  

– Никаких у тебя естественных женских желаний нет, –  констатировал он. –  Ни трахаться ты не хочешь, ни шмотки покупать, ни детей нянчить.

Она невесело усмехнулась. В чем-то Рига был прав: Таня перестала узнавать саму себя. Чувствовала только, что ее жизнь не принадлежит ей теперь ни на йоту. Что это не ее жизнь.

К напряжению, охватившему Ригу после приезда в столицу, прибавилось еще и другое – странное, подтачивающее беспокойство от ее взгляда. Хорошо зная женщин, Рига понимал, что та, которая остается с ним неудовлетворенной, все равно будет искать – подсознательно – того, с кем ей будет лучше. Таня пока не ищет… Пока. Она его жена, скоро станет и матерью его детей, но… беспокойство не проходило.

Неизвестно, как и что было у нее с Димом. Это был Дим, пускай, она его любила, и Дим любил ее безумно, и вообще… это был исключительный случай. Так бы Рига и считал, если бы не посмотрел тогда ту кассету – о ней и Дави. Она ведь хотела его, она получала удовольствие от его власти над ней. Да, закончилось все печально, но в тот момент, тогда… Рига холодел и чувствовал дрожь и покалывание в пальцах. Он бы с удовольствием убил Дави еще раз.