Вопросы

Взглянул на нее своими изумрудно-зелеными глазами.

– Я буду ждать столько, сколько нужно.

– До чего?

– До…

Он осекся.

– До того, чтобы переспать со мной? – она пожала плечами. – Я понимаю, что обязана тебе за свое спасение.

– Но ты же не хочешь?

Она пожала плечами. Если бы и произнесла «нет», Ригу это не смутило и не остановило бы.

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, – сказал он твердо.

– Что?!

Теперь Тане показалось, что он шутит.

– Я хочу, чтобы мы поженились. Чтобы все знали, что ты моя жена и пальцем не смели тебя тронуть. Только так я буду уверен в том, что ты моя и что ты в безопасности.

– Жениться? – не могла понять Таня.

Рига снова поцеловал ее несуществующий безымянный палец.

– Я очень люблю тебя.

– Но…

– Здесь нет вариантов, – добавил он.

И она поняла, что это уже давно решено, что Рига не просит ее беспалой руки и не спрашивает ее согласия, а ставит ее в известность: свадьба состоится двадцать восьмого октября, невесте быть в белом, жениху – в черном.

На аллее показалось Илона, и Таня поспешила подняться ей навстречу, оставив Ригу на скамейке.

         Так бывает, когда человек не верит в успех предприятия, но идет наперекор судьбе и назло самому себе до конца с мыслью «а вдруг?».

         Илона побледнела, услышав о предстоящей свадьбе.

– Это странно, – произнесла, словно прошептала над постелью неизлечимо больного, который вдруг захотел подняться.

– А мне другое странно, – усмехнулась Таня. – Никогда не думала об этом, а значит, у Риги есть какое-то другое имя, отчество, фамилия и даже паспорт, в котором он собрался печать ставить.

Илона тоже поразилась. Никому не приходило в голову, что Рига – некоронованный король наркобизнеса всей страны, владелец сети и прирожденный киллер, мог иметь какое-то другое, паспортное имя и даже документы, а не представлял собой сгусток убийственной энергии внеземного происхождения.  

– А как его зовут? – спросила Илона растерянно.

– Не знаю. Даже не интересовалась никогда.

– А вдруг у него дебильная фамилия?

– Какая разница?

Действительно, если они даже не близки, то какое значение для брака может иметь его фамилия?

– А вы это… так и не это? – уточнила Илона.

– Нет. Да он и не настаивает, слава Богу.

– И ты не… не вспомнила о нем ничего приятного?

Таня пожала плечами. Илона вздохнула. Потом снова заговорила о свадьбе, потом оборвала саму себя, помолчала.

– А Дим?

– Я не знала, что любовь проходит. Но она прошла. Дави полечил, – засмеялась Таня.

– И видеть его не хочешь?

– А зачем?

– Не думаю, что он легко тебя забудет.

– Мне тоже – нелегко. И я не забываю его. Как можно забыть собственную жизнь? Но видеть мне его – незачем.

Илона снова задумалась о чем-то, покачала головой.

– Вы были самой красивой парой на свете. Но Рига… лучше.

– Лучше Дима? – удивилась Таня.

– Он лучше всех. Он – Бог. Я не думала, что так все сложится, что вы поженитесь…

Таня, наконец, уловила нотки беспомощной грусти в голосе подруги.  Наверное, Илоне вспомнилась ее семейная жизнь с Выготцевым, дававшая ей, несмотря ни на что, прочный статус жены одного из первых лиц города, а теперь, предоставленная самой себе, Илона чувствовала себя затерянной в космосе и тянулась к Тане, напоминающей ей прошлый семейный уют.

– На какой же ты палец кольцо наденешь? – спросила вдруг она с нескрываемым злорадством.

Такой пышной свадьбы Таня не видела даже в кино. Она и смотрела на все происходящее вокруг, как на цветной фильм о ее черно-белой жизни. Приехали все: столичные гости, звезды, политики и законники – «Фортуна» не смогла вынести наплыва гостей, и им были предоставлены все отели города. Таким образом, весь город превратился в один сплошной курорт, празднующий свадьбу Риги.

Его звали Роман Петрович Каменецкий, как выяснилось. Таня надела на средний палец обручалку с бриллиантом и поставила в книге записи актов гражданского состояния длинную подпись. День засверкал вспышками фотоаппаратов. Она улыбалась.

Все казались одинаково незнакомыми, чужими и роскошными, даже хорошо известные по частым визитам в «Фортуну» лица. Потом, когда стали праздновать в пяти ресторанах на берегу, в глаза бросился Южин. Южин – полковник службы безопасности, Таня его знала.

– Олег Григорьевич!

Тот вздрогнул, как от выстрела. Расплылся в улыбке.

– Танюша… Поздравляю, зайчик.

Она взяла его за руку и отвела в сторону.

– Олег Григорьевич, дорогой… Вы же с Димом работали, вы и Николая Петровича знали хорошо… Олег Григорьевич, что мне… делать?

– Что делать? –  Южин отшатнулся, словно вырваться хотел от Тани.

Взглянул на ее беспалую руку. 

– Я не хотела… всего этого…

– Здесь выбора нет, Танечка, – сказал Южин. – Рига – хороший человек, справедливый. Он не даст тебя в обиду…

– Олег Григорьевич…

Когда нет родных, то и Рига… Рига может стать родным. Все единодушно признали, что он переплюнул Голливуд своей свадьбой. Таня была в роскошном платье от Готье, сам жених – в дорогом итальянском костюме, церемонию продумывали известнейшие стилисты, дизайнеры и режиссеры. Резкая смена жанров – от блокбастера к мелодраме – пугала Таню. Но Рига был сдержан – не очень весел, не очень печален, не особо счастлив, но и не подчеркнуто мрачен. Его настроение было ровным, и за этот покой готовы были молиться все гости. А многие – и за упокой.

Таня тоже старалась быть со всеми ровной и дружелюбной. Праздновали три дня – почти до конца октября, и гости не собирались разъезжаться по домам. Первыми из «Фортуны» стали выбираться звезды – на свои гастрольные туры, за ними потянулись чиновники, и последними – депутаты, не особо озабоченные государственными делами. Свадьба влетела Риге не в один миллион зеленых денег.  

– Ничего, баксы, как листья, за лето вырастут, – сказал он Тане, когда они, наконец, остались одни.

Одни – в комнате, одни – в «Фортуне», одни – в мире, одни – в целом космосе.

– Устала?

– Нет. Я же спала.

– И я спал – вчера, после шоу в казино. Знаешь, мне кажется, я всю жизнь мечтал об этом – об этой свадьбе. Я видел это – сквозь все, что я видел…

Она кивнула. Возникло ощущение, что и Рига бессилен изменить что-то, что и он увлечен стихией бессмысленного движения – к какой-то воронке, которая поглотит их ничтожные жизни безжалостно и бездумно.

– Значит, все так и должно быть. Сбылся твой октябрь, – сказала Таня.

Рига положил руки ей на плечи и заглянул в глаза.

– Значит, сбылся.

Она мельком взглянула в зеркало – на фантастически прекрасное отражение жениха и невесты. Высокие, стройные, чем-то похожие, но… совершенно разные. Противоположные. Чужие. Две ломаные линии, которые не имеют ни одной точки соприкосновения. И даже его любовь… ее не касается.

– Таня.., – Рига упал на колени и обхватил ее ноги под белым платьем. – Я люблю тебя.

– Это очень хорошо, – ответила она. – Меня некому любить. У меня нет ни отца, ни матери, Выготцев умер, Дим уехал, Дави ты убил, а Илона дуется на меня. Кто-то же должен меня любить…

Рига поднял ее юбку и поцеловал носки туфель. Таня кивнула – знала, на какую нежность способен Рига и на какую жестокость. Для нее не было никаких тайн или загадок в его характере. Нежность неминуемо должна была повлечь безумную требовательность к ее чувствам, контроль над каждым ее желанием, ревность, и – как результат – жестокость. Две грани его характера были, на самом деле, одной гранью. Таня уже сталкивалась с этой одномерностью.

Она покорно освободилась от свадебного платья легла с ним в постель. Как она и предполагала, Рига не торопился – он ласкал ее, пытаясь разбудить ее тело и достучаться до сердца. И она сама желала ответить ему, но не чувствовала ничего, кроме липкого могильного холода, захлестывающего ее с головой еще при Выготцеве. Изо всех сил старалась доставить ему удовольствие, и Рига был доволен, но… Но потом взглянул на ее обнаженное, похудевшее и побледневшее тело и спросил сквозь зубы: