Вопросы

– А…

– Остальное – это ваше дело. Будете и дальше читать книжки в парке.

Повернулся и вышел. Словно растворился в полумраке вечера.

Таня сидела неподвижно, едва дыша. Не плакала, как почему-то ожидал Рига, но и не улыбалась своей обычной, рвущейся и подрагивающей, улыбкой.

– Похоже, он видел нас тогда и сделал свои выводы. Ничего, Дим не пропадет. Будем жить дальше, – решил Рига. – «Фортуна» теперь наша.

Допил шампанское и закусил фруктовым салатом.

– Ну? Тут нет вариантов. Кушай салат, дорогая.

Уже вечером вызвал Смола – начались операции по объединению сетей. В тот же день, не попрощавшись с Таней, Дим покинул «Фортуну», город и страну.

Он летел в самолете, глядя в иллюминатор на огромные, неподвижные облака, и чувствовал, что его ветер остался где-то позади, а не сорвался вместе с ним с места. Его ветер остался с Таней, остался в ее волосах, в ее худых руках, в ее дрожащей улыбке. Он потерял его навсегда.

         Состояние Тани не улучшалось и не ухудшалось. Она все так же бродила по «Фортуне», читала, встречалась с Илоной и ее детьми, вязала какой-то бесконечно длинный свитер, похожий с виду на смирительную рубашку. Рига уехал в столицу, а через две недели вернулся.

         Они не были мужем и женой. Они спали в разных комнатах, и никогда Рига не приблизился к ней более чем на шаг. Он словно выжидал, заняв подходящую позицию, но ничего не изменялось в его пользу.

Регулярно наведывался психиатр, но не делал никаких пугающих выводов.

– Может, ей сменить все? – доставал его вопросами Рига. – Поедем на Канары.

– Ее нервы еще не успокоились. Не думаю, что Канары она отличит от этого побережья. Ее не волнует окружающий мир. И новые люди могут вызвать у нее неприятие.

– А я?

– Вы?

– Я не могу понять, как она относится ко мне.

– Да вы что?! Вы ей жизнь спасли! Даже не сомневайтесь! –  успокаивал его доктор. 

А сам, попрощавшись с Ригой, глотал валерьянку и спешил убраться из «Фортуны».  

Рига почти не разговаривал с Таней. Неловко было. Когда-то мечтал рассказать ей обо всем, что было без нее в его жизни, а теперь это «все» казалось ему ничтожным, скучным, лишенным всякого смысла. Стычки, столичные разборки, странные связи со странными женщинами – разве это интересно?

Между тем сети слились в одну, и общая паутина уже начала действовать. Дела Риги пошли неожиданно хорошо. Рустам, оставшийся в «Фортуне», помогал разобраться на месте. Макс и Смол – вели столичные дела.

Гости повалили в «Фортуну» – выразить почтение хозяину объединенной сети. Рига был сдержан, но выпивал со всеми охотно, и иногда его звонкий хохот рассыпался над побережьем.

Таня выходила редко, но ее вид особо и не располагал к веселью. Она словно была живым напоминанием об изнанке «Фортуны» – олицетворением непоправимой беды, нависшего надо всеми рока, неминуемой опасности.

Рига про себя отмахнулся. Позволял себе расслабляться до утра с гостями – хотелось отдохнуть от долгого и утомительного передела.

Кто-то из приезжих спросил о ней. То есть, понятно, о чем хотел спросить: как случилось, что Дим уступил ее. Рига взглянул в глаза любопытному, и тот умолк тотчас же. Никто не имел права задавать Риге подобных вопросов. Он поднялся резко и оставил вечеринку. Завалили с Рустом в тир – палили до рассвета. И Русту страшно было рядом с Ригой – так, как никогда не было с Димом, человеком нервным и несдержанным. Рядом с Ригой его почему-то охватывало предчувствие неминуемого несчастья, и ужас подступал к самому горлу.

Наконец, Руст решился:

– Я уйду, Рига.

– Куда? – спокойно спросил тот.

– Займусь чем-то… легальным.

– Что ж вы все бежите? – засмеялся вдруг Рига. – Мы ж еще не тонем!

– Не потому, Рига, – Руст мотнул головой. – А просто… я с Димом работал. Моим Боссом был Дим. Я так привык.

Рига теперь взглянул без улыбки.

– Твой Босс передал свои дела мне. И тебя он тоже передал мне. Так что – привыкай заново! А денег я тебе добавлю.

– Это не из-за денег, сам же говорил! – сорвался Руст.

– Что тогда? Тянет на заправку – бензин заливать?

– Да.

Рига вдруг снова добродушно заулыбался.

– Не будет хватать даже на гондоны – заболеешь спидом и помрешь.

Руст не знал, смеяться ли.

– Да шучу я, расслабься! – оборвал сам себя Рига. – Я знаю, что ты хороший парень. Диму ты был верен. Я и сам был ему верен – всегда. И Таня, сам понимаешь, для меня самое дорогое на свете. Но тебя я никуда не отпущу – даже не думай! Все пойдет хорошо, без перепадов. Ты мне нужен здесь. А уйдешь – тебе все равно не жить, сам понимаешь.

Рига закончил так неожиданно, что Руст побледнел.

– Я тебя это честно говорю, – повторил Рига. – Тебе лучше остаться здесь.

Руст вдруг закрыл лицо ладонями – почувствовал, как начинают дрожать губы от беспомощной, слепой злобы на Ригу, от собственного бессилия и его странной власти над чужими жизнями.

– Так не должно быть…

– Именно так и должно быть, – ответил Рига.

Таня была рада наступившему покою. Ни судьба Дима, ни судьба Риги, ни ее собственная не волновали ее больше. Она уже не мучилась сомнениями, стоит ли ей идти на работу, отправиться ли в путешествие или оставаться в «Фортуне». Рига решал все за нее – и она постепенно привыкала к этому.

К осени гостей поубавилось. Сентябрь начался неожиданными заморозками, и вода в море вдруг сделалась синей от внезапного холода. Скорлупки мертвых мидий захрустели под ногами еще веселее.

– Кто это придумал? – Рига кивнул на ракушки под ногами.

– Дим, – сказала она просто. – Он привез тонну ракушек с какого-то моря. Засыпал – и все захрустело.

Она улыбнулась далеким воспоминаниям, ушла вперед, и Рига догнал ее.

– Если ты… хочешь его видеть, я найду его, я верну его, Таня!

– Я никого не хочу видеть.

Она осталась в «Фортуне» не как жена Дима или Риги, а как часть «Фортуны», как скорлупки мертвых мидий, как море, как ветер, рвущий пожелтевшую листву с деревьев. Риге уже и в голову не приходило добиваться близости. Он ступал в ее следы на берегу и чувствовал под ногами зыбкость подступающей пучины.

И неожиданно Риге сделалось плохо. То ли водки было выпито слишком много, то ли осень слишком холодными руками стиснула его сердце. Он снова засобирался в столицу.

– Хочешь со мной? – спросил ее перед отъездом.

– Нет.

– Здесь останешься?

Она пожала плечами.

– Здесь безопасно, – кивнул он.

До конца сентября Риги не было. Курортный сезон завершился. Руст – в шикарном костюме от Версаче, сидевшем на нем как-то кособоко, один провожал задержавшихся в «Фортуне» звезд.

– А на лыжах у вас зимой катаются? – интересовались те, прощаясь с побережьем.

– Катаются-катаются.

Таня улыбалась.

– А горы здесь есть?

– До зимы будут и горы, – заверял Руст.

Потом налил Тане пива.

– Видишь, как все здорово. Мы все пережили.

– Да, здорово, – согласилась она.

Руст сделал глоток и взглянул ей прямо в глаза своими серыми, смущенными, по-детски растерянными глазами.

– Никак не выходит сказать тебе того, что хочу. Извини меня за то, что не уберегли тебя тогда.

Она промолчала. Руст отвернулся.

– Я хотел уйти. Но я боюсь Ригу. Очень его боюсь. Я видел, на что он способен. Для него – война везде. Она никогда не кончится. И за тебя… мне очень страшно.

Таня положила ладонь поверх его огромного, бессильно сжатого кулака.  Парень казался свосем юным, напуганным и растерянным, хотя, как и Рига, прошел не одну войну.

– А я не боюсь его. Рига – несчастный человек. Он, как и все, пытается уйти от своей судьбы. Еще надеется, что для него будет его октябрь – мирный октябрь, рассвет его новой жизни.

– Не будет? – спросил Руст.

– Нет, –  Таня покачала головой. –  Это невозможно.