Уткоместь, или Моление о Еве

ысунула язык. Меня укрыли подручными средствами, чьими-то пальто, и я тут же уснула, а может, сомлела вдругорядь, но нет, не сомлела, я понимала, что сплю и даже слегка прихрапываю.

Когда я проснулась, Саша сидела возле меня, и лицо у неё было жалобное.

- Не имеешь права, - сказала она. - Ты из нас самая сильная. И я не сказала тебе ничего плохого...

А что она мне сказала?.. Я тут же все вспомнила, и к плафону вернулось свойство бегать по потолку. Я напряглась и усмирила эту стеклянную сволочь. Этого ещё не хватало, чтоб мной руководило всякое неодушевленное дерьмо.

____________

Я - Саша.

У меня никогда не было своих колес. Поэтому пришлось снять с урока физика, чтоб он отвез домой Ольгу на её машине. Я поехала тоже. И правильно сделала. Ольга ничего не соображала, и мне пришлось быть лоцманом в деле, в котором я ни бум-бум. Но великое национальное умение "на все руки" тут же во мне взыграло и стало бойко заниматься неведомым делом. Поймала себя на мысли: в этом делании не знамо чего есть даже кайф. Не ведая, что творишь, - это высший восторг кайфа. Черт его знает, может, все наши открытия от этого? От отваги неведания? Десять раз мордой об стол, а на одиннадцатый таблица Менделеева. Во всяком случае я довезла поникшую Ольгу домой, держа под руки, мы с физиком ввели её в квартиру.

Трезвонил телефон. Некий Марк невежливо требовал Ольгу, а на мой ответ, чтоб он перезвонил позже, заверещал что-то насчет того, что это он, Марк, и нет таких обстоятельств, при которых она не взяла бы трубку "от него".

- Пошел ты... - сказала я. - Есть такие обстоятельства.

Я знаю, что такое гипертонические кризы и знаю, как они коварны для тех, кто их не ведал. Ольга сидела, откинувшись в кресле, она спала, пугая булькающим дыханием. Видимо, ей дали большую дозу успокоительного, и теперь она будет долго в безвременье и безразличии. Надо было найти Катю, но я не знала ни места её работы, ни адреса её однокомнатной квартиры, которую ей подарили дедушка и бабушка на окончание института. Я попросила физика отвезти нас ко мне. Спускать Ольгу мне помогли чужие люди.

____________

То письмо от Алеши было коротким и каким-то бегучим. Так я называю состояние, когда все слова как бы опаздывают на поезд, ушедший с мыслями, настроением, событиями, и теперь вот баулы и чемоданы слов совершают нелепицу - бегут за поездом и цепляются за поручни. Видели бы вы фотографию этих слов. Даже муж заметил: "Как Алешин почерк испортил иврит. Смотри, какие у него оторвавшиеся буквы!" Уже через минуту мы не думали о буквах. Мы замерли над сутью.

"В апреле приезжает Катя. Я не писал вам, что мы встречались в Греции. Собственно там мы и решили, что нам все-таки плохо друг без друга. Я уже снял квартиру. То, что у неё будет ребенок, значения не имеет. Вернее, не так. Это имеет определяющее значение. Я хочу её ребенка. Я его уже люблю. А там у вас его никто любить не будет. Я ещё помню правила вашей жизни. Я вас ошарашил? На это было рассчитано и ещё на