Фотографирование осени

Лычаково, Озёрской, Льнозавода, Бумфабрики, Егошинской,

Лальска, Верхнелалья, Заборья, Горячева, Нижне-Раменья, Па-

пулова, Андреевой Горы, Вымска, Уги и других деревень всё

понимают. Прощают водителей, хоть и часто ссорятся с ними.

Но ни разу ещё такого не было, чтобы тракторист отказывался

вытащить автобус из грязной лужи или в какой-нибудь де-

ревне не помогли бы с ночёвкой, если вдруг машина сломалась,

и домой водителю в этот день точно не уехать.

V

Луза красива, хоть её мало кто видит. Лучше приезжать

сюда зимой или в марте — пока лежит снег. Тогда и дороги

лучше, и можно съездить хоть в Папулово, хоть даже в Угу.

Только автобусы в дальние деревни ходят не каждый день,

придётся подождать. А в Угу автобусов не бывает вовсе, нужно

искать попутки, а это непросто, до неё 105 километров. Лучше

едь из Подосиновского района, — скажет тебе любой водитель

автобуса. В Христофорово добираются на поездах.

Зимой на улицах бело, зелени нет, и видно все дома, в

воздухе пахнет дымом — это в старой части города топят печи.

Да и в новой не так уж много домов, которые отапливает го-

родская котельная. В ноябре и декабре небо хмурое, серо-

голубое, блёклое. Ближе к весне, пожалуй, даже в некоторые

дни января уже, оно синее, снег скрипучий и яркий, слепящий.

Приходится щуриться, почти закрывать глаза. Можно бы и со-

всем закрыть, но тогда упадёшь, не заметишь скользкого места,

полетишь на землю. Ночью видно звёзды, а иногда — северное

сияние. Летом такого не бывает. Возле заборов сложены по-

ленницы из дров — и толстые поленья, и тонкие досочки. Тон-

кими лучше растапливать печь, а толстые идут в ход потом,

когда в топке станет так жарко — лицо краснеет и горит, когда

откроешь. А проходишь мимо закрытой печи, вспоминаешь ле-

то, говоришь: вот Ташкент.

Достанешь из поленницы две доски горбыля, постучишь

друг о друга — слышно, как они звенят. Всю влагу из дерева

выморозило, вот оно и становится звонким. Летом так не бы-

вает. Летом только в самой тихой тишине можно услышать ка-

кие-то звуки, но это, скорее, шелест.

Зимой главная площадь с памятником Ленину засыпана

снегом, есть только дорожки и тропинки, по которым в разные

стороны идут люди. Кто-то в магазин, школьные классы в му-

зей. Потом обратно. Снега много всегда, каждую зиму на пло-

щади строят горки, в каникулы и в обычные дни школьники

катаются с них. На фанерке, а кто старше — на ногах. А вечером

на ногах по разу скатываются с горки парни и девушки — и

идут дальше, встречать поезд.

Холодным днём на улицах не так уж и многолюдно. Если

кто и идёт, то старается пробежать как можно скорее, чтобы не

очень замёрзнуть. Придёт домой — ставит чайник. В выходные

дни гуляют больше.

Летом не так. Хоть и не видно северного сиянья, хоть и

пахнет дымом реже, только в банные дни, и нет горок, зато от-

крываются от снега деревянные тротуары, и стучат по ним

широкие каблуки и простые подошвы. Все улицы в зелени, лю-

ди ходят туда-сюда — никому не лень лишний раз прогуляться.

Вот на площади остановились цыганки и о чём-то говорят друг

с другом. Вот в сосновом парке на улице Калинина стоит чело-

век, прижал к уху телефон, кто-то ему позвонил. Вот ездят ту-

да-сюда на велосипеде ребята — мальчики и девочки. А бабуш-

ки идут в больницу или в магазин. В магазин привезли свежие

конфеты и пряники и уже поджидают покупательниц. Из шко-

лы искусств не слышно звуков пианино и скрипки, потому что

каникулы. Зато в музее Лузы и особенно Лальска — оживление.

К бабушкам и дедушкам приезжают на лето внуки и внучки и

идут посмотреть, как тут жили в старое время.

Летом дома никого не увидишь. Все в огородах или про-

сто на улице, в лесу, на озере. Хоть и северные места, а лето и

тут бывает. Помидоры можно вырастить, правда, только в теп-

лице, а ещё картошку, морковь и горох — просто, на грядках. С

яблоками хуже, всё-таки это север. У некоторых по двору, за

калиткой, ходят куры, важно говорят кококо, щиплют траву,

если ещё осталась, клюют зерно. Вдруг одна как закричит, как

забегает, всполошит всех, потом успокоится, идёт дальше кле-

вать, снова щипать траву — это она говорит всем, что снесла

яйцо, внимание! Хозяева понимают, и все в Лузе понимают, а

приезжий человек может забеспокоиться с непривычки. Зимой

такого не бывает.

VI

Летом мы поедем в деревню Озёрскую, а может быть,

пойдём пешком, от Лузы недалеко, только пять километров.

Если хотим успеть на службу в храм, то поедем, мало ли что.

Автобус останавливается, и видно белую церковь, высокую,

стройную. Кто-то идёт берегом озера, а кто-то по кладбищу. По

дороге встречаются гуси. Женщины смеются, боятся их, вспо-

минают, кого щипали птицы. Но не этим утром, нет уж, сегодня

они чем-то довольны, и просто проходят мимо, только грозно

гогочут.

На церкви много сидит клещей — очень хорошо видно на

белой белёной стене. У самой двери под потолком висит не-

сколько колоколов, они небольшие, и к службе уже прозвони-

ли. В холодном приделе никого, он выглядит покинуто, роспи-

сей почти нет, а какие есть, те почти незаметные, бледные. Все

идут в тёплый, даже летом. Он маленький, потолок низкий, но

места хватает всем, и на стенах много икон. Это особенная цер-

ковь, тут власяница святого Леонида Устьнедумского. На се-

верной стене его образ, но не старинный, написанный на доске,

а напечатанный на картонке.

Служит тут старый священник. Не увидишь на нём яркого

нарядного облачения, голубая простая ткань. Свечу на под-

свечнике носит перед ним его жена. Бабушки поют на связках,

шумно вдыхают каждый раз.

Служба закончилась, и каждый может позвонить в коло-

кола. И они бьют не в лад — то подольше, то просто как будто в

дверь кто-нибудь звякнул. Кажется, можно бы по домам, но

люди куда-то идут. Оказывается, тут совсем рядом речка Неду-

ма, тоже особенная. Всю эту реку выкопал Леонид Устьнедум-

ский*, тогда ещё никто не знал, что он святой. Он копал и копал

её, вёл от озера в поле, чтобы было проще поливать посевы.

Тогда не было никакой техники, только лопата была у него. И

он выкопал, река получилась шириной полтора метра, прохо-

дила через всё поле. Она и сейчас есть, и после службы каждый

может пойти и окунуться в Недуме, даже зимой в ней не замер-

зает вода.

* Леонид Устьнедумский (1551—1654) — иеромонах Русской православной церкви, канонизирован в лике преподобного. С 1603 г. неоднократно видел сон, который признал данным ему от Богородицы повелением основать новый монастырь. Этот монастырь он первоначально строил в одиночку, для работы ему нужно было осушить болотистое место. Копая длинный ирригационный канал от болота к реке Лузе, монах был ужален змеёй, но остался жив, как и было возвещено ему во сне. Этот канал он назвал Недума река — по легенде, в память о том, что он работал, не думая об укусе. Храм нового монастыря был завершён в 1608 г. и освящён в память Введения во храм Пресвятой Богородицы. Иеромонах Леонид служил в монастыре до самой смерти.

Вот как хорошо — и позвонить в колокола, и к реке по-

пасть. И обратно к остановке пройти берегом красивого озера

— вытянутого, когда ветер — рябь по воде, по неопытности

можно подумать, что это река. Берег у озера крутой, и к воде

сделаны деревянные спуски, чтобы купаться, рыбачить или

полоскать бельё — хорошее озеро, каждому найдётся занятие